ЮНОНА и АВОСЬ, или Развод длиною в четверть века
Шрифт:
Глава 8. Виньетка ложной сути
Напрасные слова – виньетка ложной сути.
Напрасные слова не трудно говорю.
Лариса Рубальская
В конце восьмидесятых годов был популярен романс в исполнении Александра Малинина «Напрасные слова». Андрею запомнился эпизод, связанный со строчками из этой песни. Дело было в Москве, разговаривал с женой, которая внезапно и совсем не в связи с темой разговора, как-то странно хитровато взглянув на него, спросила:
– А как ты понимаешь слова «виньетка ложной сути»? Что это значит?
Андрей удивился: он не видел в этом –
Засевший в памяти московский эпизод бумерангом через три десятка лет вернулся к россиянину, когда наступил момент «разложить по полочкам» все обстоятельства места и времени, связанные с Юноной.
Год 1996. Тёплый солнечный летний день. Возвращаясь с какой-то деловой встречи, Андрей и Юнона шли прогулочным шагом, не спеша, по одной из центральных улиц Варшавы к припаркованному неблизко автомобилю. Свернули налево – в улицу Нововейскую в сторону площади Спасителя. Внезапно краем глаза россиянин успел заметить, что его спутница резко остановилась и, радостно восклицая, начала беседу с каким-то молодым человеком, который прошёл им навстречу. Пройдя по инерции несколько шагов вперёд, Андрей замедлил шаг и, чтобы дать польке время на обмен любезностями со случайно встреченным знакомым, приостановился у витрины какого-то магазина, делая вид, что разглядывает выставленные товары. Из тональности доносящихся обрывков фраз шеф сделал вывод, что его сотрудница встретила какого-то очень хорошего знакомого и что встреча эта столь же редка, как и неожиданна.
С пониманием входя в ситуацию, деликатный россиянин прошёл ещё несколько шагов вперёд и детально изучил витрину следующего магазина. К несчастью, это был товар, который никак не мог быть изучаем долго – за стеклом были вывешены и выложены образцы каких-то портьерных тканей. К сожалению, бурный обмен новостями случайно встретившихся на улице поляков продолжался, и начинавший уже раздражаться Андрей отошёл ещё на несколько шагов.
В душе россиянина росло какое-то смешанное чувство – досада пополам с раздражением. Причин было несколько: шли вдвоём – подчинённая со своим шефом, и внезапная встреча вдруг показала, что Юноне ещё далеко до соблюдения как служебной субординации, так и элементарных норм поведения воспитанного человека. По укоренившимся у Андрея понятиям, полька должна была, с одной стороны, извиниться перед ним, сообщив, что хотела бы переговорить со случайно встреченным старым знакомым, а с другой стороны – хотя бы проинформировать своего собеседника, что она не одна, а со своим шефом, поэтому разговор не может продолжаться долго.
По поведению знакомого Юноны было видно, что он не имеет представления о том, что Юнона шла по улице не одна. Андрей, которому, чтобы не выглядеть глупо, пришлось отбрести уже на несколько десятков метров от радостно обменивающихся какой-то информацией поляков, начинал вместо раздражения испытывать постепенно нарастающую злость. Чувство это усиливалось ещё и тем, что он не понимал, кем является этот случайный прохожий для Юноны. Другом? Школьным приятелем? А может быть, тайным обожателем или кем-то больше? С учётом тех чувств, которые начинал испытывать к польке Андрей, этот последний вариант совсем уже испортил ему эмоциональный настрой.
Он с твёрдым решением не ждать уже ни минуты повернулся спиной к сладкой парочке и пошёл в сторону запаркованной машины. Настроение было вконец испорчено. Внезапно. И это очень диссонировало с тем солнечным настроением, которое царило в душе россиянина ещё пять минут тому назад. «Отъеду и ждать не буду, – сумрачно подумал он. – Пусть добирается до офиса сама, а там поговорим. И о субординации, и о воспитанности».
Пока он садился в машину и запускал двигатель, успела, однако, добежать и запыхавшаяся Юнона. Видимо, не чувствуя необходимости извиняться, она объяснила Андрею,
Год 1998. Младшая сестра Юноны – Агнешка, которая по просьбе польки также была принята на работу в одну из фирм Андрея, вышла замуж. Свадьбу играли, согласно польским местным традициям, в большом «весельном доме» 16
Андрея как почётного гостя, конечно же, тоже пригласили. С одной стороны – как шефа и уважаемого человека. Но с другой стороны, разумеется, он воспринимался как «плюс один» к Юноне – сестре новобрачной. Кроме того, также по польскому обычаю, Агнешка пригласила и весь немногочисленный коллектив фирмы россиянина, в которой она работала. Всех, вместе с Юноной, привёз Андрей вымытым до блеска по этому случаю «Понтиаком». Кроме того, его лимузину предназначалась важная функция торжественной перевозки пары молодожёнов в местный костёл, а потом – в место «веселья».
16
Дом весельны (польск. Dom weselny) – специальный банкетный зал со своей кухней, предназначенный для организации массовых застолий. Популярно в малых городках и сельской местности.
Надо заметить, что свадьбой в Польше принято называть саму формальную процедуру, происходящую в ЗАГСе или костёле, а вот собственно свадебное застолье имеет отдельное название – «веселье». Отсюда некоторое разделение гостей на две категории – на тех, кто приглашён только на свадьбу (они присутствуют на обряде бракосочетания, поздравляют молодожёнов после выхода из костёла, вручают подарок и отправляются восвояси) , и тех, кто после этой официальной части имеет счастливую возможность погулять за свадебным столом, потанцевать и поучаствовать в различных шуточных конкурсах, являющихся неотъемлемой частью такого мероприятия.
В целом весь вечер удался, свадьба получилась на славу. Но ложку (маленькую чайную ложечку) дёгтя Юнона смогла и тут добавить. Среди приглашённых оказался также и молодой ксёндз – знакомый родителей Юноны. Он жил и служил в одном из близлежащих городков, поэтому встречи с ним семьи Юноны были не так чтобы невозможны, но редки. Наблюдательный россиянин заметил, что «его» польку связывает с этим ксёндзом не только согласие в вопросах католической веры. Тем более что по отдельным намёкам и крупицам информации, которые нет-нет да и проскакивали в рассказах польки о своей «прошлой» жизни, то есть юных годах, когда она ещё не знала Андрея, он догадывался, что была какая-то тайна в отношениях Юноны и служителя культа. Был он молод и довольно симпатичен, круглое лицо его с очками в тонкой стальной оправе внушало доверие, речь была приветлива, доброжелательна и, как полагается, имела тот едва уловимый оттенок отеческого превосходства, который можно заметить часто у священнослужителей при общении с прихожанами.
Хотя ксёндз и вёл себя достойно, раскованная атмосфера свадьбы-веселья так повлияла на него и Юнону, что разговор их, начавшись одним танцем, продолжился без перерыва в следующем, и следующем… И следующем… Всего таких танцев Андрей насчитал семь – видимо, тем для обсуждения накопилось много.
Время близилось к полуночи, гости были разогреты алкоголем. Россиянин, оставшись надолго за столом один, сначала куртуазно пообщался «ни о чём» с теми, с кем приехал на эту свадьбу, потом некоторое время скучающе оглядывал веселящееся общество. Возникшая ситуация, как обычно, начала его тяготить, постепенно вызывая всё большее раздражение.