Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса
Шрифт:
Важным событием в жизни Кенэ был переход в 1749 г. к маркизе Помпадур, которая «выпросила» его у герцога. Кенэ обосновался на антресолях Версальского дворца. К этому времени он был уже очень состоятельным человеком.
Медицина занимает большое место в жизни и деятельности Кенэ. По мосту философии он перешел от медицины к политической экономии. Человеческий организм и общество. Кровообращение или обмен веществ в человеческом теле и обращение продукта в обществе. Эта биологическая аналогия вела мысль Кенэ.
В своей квартире на антресолях Версальского дворца Кенэ прожил 25 лет и был вынужден съехать оттуда лишь за полгода до своей смерти, когда умер Людовик XV и новая власть выметала из дворца остатки прошлого царствования. Квартира Кенэ состояла всего из одной большой, но низкой и темноватой комнаты и двух полутемных чуланов. Тем не менее она скоро стала одним из излюбленных мест сборищ «литературной
94
J. F. Marmontel. Oeuvres compl`etes, t. 1. P., 1818, p. 291.
По словам д'Аламбера, Кенэ был «философ при дворе, который жил в уединении и трудах, не зная языка страны [95] и не стремясь его изучить, будучи мало связан с ее обитателями; он был судья столь же просвещенный, сколь беспристрастный, совершенно свободный от всего, что он слышал и видел вокруг себя…». [96]
Позже, когда вокруг Кенэ сплотилась его секта, [97] собрания приняли несколько иной характер: за стол садились в основном ученики и последователи Кенэ или люди, которых они представляли ему. В 1766 г. здесь провел несколько вечеров Адам Смит.
95
To есть языка придворных сплетен и интриг.
96
Francois Quesnay et la physiocratie, t. 1. P., 1958, p. 240.
97
Так называли школу физиократов, причем в это слово часто не вкладывалось никакого дурного смысла или иронии, а имелась в виду лишь тесная идейная связь между последователями Кенэ. Адам Смит, относившийся к Кенэ с величайшим уважением, пишет в «Богатстве народов» о секте.
Каков был Кенэ? Из множества довольно разноречивых свидетельств современников складывается образ лукавого мудреца, слегка таящего свою мудрость под личиной простоватости; его сравнивали с Сократом. Говорят, он любил притчи с глубоким и не сразу понятным смыслом. Он был очень скромен и лично не честолюбив. Внешне Кенэ был неприметен, и новый человек, попав в его «антресольный клуб», не мог сразу понять, кто же здесь хозяин и председатель. «Умен, как дьявол», — сказал брат маркиза Мирабо, побывав у Кенэ. «Хитер, как обезьяна», — заметил какой-то придворный, выслушав одну из его побасенок. Таков он на портрете, написанном в 1767 г.: некрасивое плебейское лицо с иронической полуулыбкой и умными, пронизывающими глазами.
Свое влияние на маркизу и на самого короля Кенэ использовал в интересах дела, которому он был теперь предан. Он содействовал (вместе с Тюрго) некоторому смягчению законодательства, устраивал издание сочинений своих единомышленников, а для Лемерсье добился назначения на крупный пост, где тот попытался провести первый физиократический эксперимент. Смерть мадам Помпадур в 1764 г. несколько подорвала позиции экономистов. Но Кенэ оставался лейб-медиком короля, который по-прежнему благоволил к нему.
Новая наука
Крестьянин, вспахав, удобрив и засеяв участок земли, собрал урожай. Он засыпал семена, отложил зерно на пропитание семьи, часть продал для приобретения самых необходимых городских товаров и с удовлетворением убедился, что
Кенэ хорошо знал, что будет с этим избытком: крестьянин отдаст его деньгами или натурой сеньору, королю и церкви. Он даже оценивал в одной из своих работ долю каждого получателя: сеньору — четыре седьмых, королю — две седьмых, церкви — одну седьмую. Возникают два вопроса. Первый: по какому праву эти трое с ложкой забирают у одного с сошкой значительную часть его урожая или дохода? Второй: откуда взялся избыток?
На первый вопрос Кенэ отвечал примерно так. О короле и церкви нечего говорить: это, так сказать, от бога. Что касается сеньоров, то он находил своеобразное экономическое объяснение: их ренту можно рассматривать как законный процент на некие «поземельные авансы» (avances fonci`eres) — капиталовложения, якобы сделанные ими во время оно для приведения земли в пригодное для обработки состояние. Трудно сказать, верил ли в это сам Кенэ. Во всяком случае, он не представлял себе земледелие без помещиков. Ответ на второй вопрос казался ему еще очевиднее. Земля, природа дала этот избыток! Столь же естественным образом он и достается тому, кто владеет землей.
Избыток сельскохозяйственного продукта, который образуется за вычетом всех издержек его производства, Кенэ называл чистым продуктом (produit net) и анализировал его производство, распределение и оборот. Чистый продукт физиократов — это ближайший прообраз прибавочного продукта и прибавочной стоимости, хотя они односторонне сводили его к земельной ренте и считали естественным плодом земли. Однако их огромной заслугой было то, что они «перенесли исследование о происхождении прибавочной стоимости из сферы обращения в сферу непосредственного производства и этим заложили основу для анализа капиталистического производства». [98]
98
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, стр. 14.
Почему Кенэ и физиократы обнаружили прибавочную стоимость только в земледелии? Потому, что там процесс ее производства и присвоения наиболее нагляден, очевиден. Его несравненно труднее разглядеть в промышленности. Суть дела заключается в том, что рабочий в единицу времени создает больше стоимости, чем стоит его собственное содержание. Но рабочий производит совсем не те товары, которые он потребляет. Он, может быть, всю жизнь делает гайки и винты, а ест он хлеб, порой мясо и, весьма вероятно, пьет вино или пиво. Чтобы разглядеть тут прибавочную стоимость, надо знать, как привести гайки и винты, хлеб и вино к какому-то общему знаменателю, т. е. иметь понятие о стоимости товаров. А такого понятия Кенэ не имел, оно его просто не интересовало.
Прибавочная стоимость в земледелии кажется даром природы, а не плодом неоплаченного человеческого труда. Она непосредственно существует в натуральной форме прибавочного продукта, особенно в хлебе. Строя свою модель, Кенэ брал в нее не бедного крестьянина-испольщика, а скорее своего излюбленного фермера-арендатора, который имеет рабочий скот и простейшее оборудование, а также нанимает батраков.
Размышления над хозяйством такого фермера толкнули Кенэ на известный анализ капитала, хотя слово «капитал» мы у него не встретим. Он понимал, что, скажем, затраты на осушение земли, строения, лошадей, плуги и бороны — это один тип авансов, а на семена и содержание батраков — другой. Первые затраты делаются раз в несколько лет и окупаются постепенно, вторые — ежегодно или непрерывно и должны окупаться каждым урожаем. Соответственно Кенэ говорил о первоначальных авансах — avances primitives (мы называем это основным капиталом) и ежегодных авансах — avances annuelles (оборотный капитал). Эти идеи были развиты Адамом Смитом. Теперь это азбука экономиста, но для своего времени такой анализ был огромным достижением. Маркс начинает исследование учения физиократов в «Теориях прибавочной стоимости» такой фразой: «Существенная заслуга физиократов состоит в том, что они в пределах буржуазного кругозора дали анализ капитала. Эта-то заслуга и делает их настоящими отцами современной политической экономии». [99]
99
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, стр. 12.