Юность олигархов
Шрифт:
Это и в самом деле могло стать проблемой. Катя и женской своей интуицией, и трезвым рассудком коммерсанта чувствовала, что с кредитами они могут ой–ёй–ёй как пролететь. Не хуже злополучной фанеры над Парижем. Она настаивала, что кредит на армейский заказ надо брать рублёвый, но Лёвка её просто перекричал:
— Ты знаешь, Кэт, какие они проценты ломят? Мы пока расплатимся — поседеем!
— А если доллар хрюкнется? — не сдавалась Катя.
— Никуда он не денется, у нас вся экономика на Господине Долларе держится! — ржал как конь Лёвка. —
В общем, перекричал её Лёвка. Может, он и был прав — Катя вечно перестраховывалась, предпочитая получить пусть меньшую, зато надёжную прибыль. А Лёвка был авантюрист по жизни. Да, впрочем, и Гоша с Нуром тоже. Именно поэтому решили всё же кредит брать в условных единицах. Может, они и правы. Скоро уже деньги от генерала придут, надо будет их быстро корвертнуть, а там… Надо что–нибудь классное придумать. Может, в кругосветное? Но на кого тогда шапки оставить? Разве что на Воксо Ко? Катя засмеялась, представив Игоря в его очках с толстенными стёклами и манерами интеллигента в семнадцатом колене за бухгалтерскими книгами в «Царь — Шапке». Да от такой перспективки он уйдёт в Интернет уже навсегда и на за какие коврижки не вернётся!
Условные единицы, условный муж, — вздохнула Катя. Всё в этом мире было условно. Кроме, разве что этого классного поля, на краю которого она сейчас сидела. Кроме птичьего гомона и далёкого ржания лошадей. Там, на краю Битцы, жили настоящие лошади. Катя, купив велосипед в начале лета, старалась каждый свободный день приехать к лошадкам с рюкзачком мягкого хлеба и сахара–рафинада. Кстати, велосипеда она купила два — для себя и мужа. Игорь съездил с ней на прогулку только один раз, а после три дня ныл, что у него болит всё тело. Ну вот, о чём бы не думала, всё время возвращается к одному и тому же. Прямо замкнутый круг!
— Девушка, день добрый, можно приземлиться? А то мой конь устал, еле дышит.
Катя подняла глаза — высокий, белобрысый и очень загорелый парень пристраивал свой велосипед рядом с её великом.
— Садитесь, — Катя автоматически подвинулась, хотя сидела посередине длинного бревна и места с обеих сторон было хоть отбавляй, на целую стаю велосипедистов.
— Ничего машинка, — оценил парень её велосипед и представился. — Я — Александр, двадцать пять лет, не женат, москвич, характер нордический. Можно просто Саша, — спохватился он.
Катя засмеялась:
— Екатерина Германовна, — представилась она.
— А чем занимается Екатерина Германовна? Ну, конечно, кроме велоспорта?
— Я — биолог, — Катя решила сообщить свою первую профессию.
— А я — бизнесмен, — гордо сообщил просто Саша.
— Ну? И что же вы бизнесмените? — заинтересовалась Катя.
— А вот как раз этих вот, — Саша похлопал по седлу своего велосипеда, — железных лошадок поставляю. Это летом. А зимой — коньки.
— А-а! — догадалась Катя. — Так вы — спортсмен?
— Точно! Бывший, — уточнил Саша. — Рекордсмен Росии и Европы по велосипедной гонке, — скромно добавил он.
— Ух
Бог ты мой! Да ведь впервые после знакомства с Игорем она с интересом, притом вполне определённым интересом кокетничает с мужчиной. А это значит только одно: она свободна. И может продолжать свой путь к славе совсем в другой компании.
— Ну что, рекордсмен, наперегонки? — спросила она Сашу, прикидывая, как ей половчее взять фору на старте. — До опушки?
— Давай! — обрадовался он, чуть мешкая подниматься с бревна. — С проигравшего шампанское!
Они примчались к финишу почти одновременно, Катя опередила рекордсмена лишь на полметра. Она оценила джентльменский поступок: сколько усилий пришлось приложить Саше, чтобы иметь честь угостить её шампанским? Бог весть — ведь ездила она ох как средненько.
Домой она вернулась раскрасневшаяся и взбудораженная. Саша уже завтра предлагал заехать за ней на утреннюю велосипедную прогулку. К сожалению, пришлось отказаться. Завтра Гоша объявил всем большой сбор. Сговорились на послезавтра. Если, конечно, не будет грозы.
В виде исключения Игорь был уже на ногах. Удивительное дело — обычно он раньше двух часов дня не вставал, давил мордой подушку до самого обеда.
— Знаешь что, дорогой, — не слушая его, прямо с порога объявила Катя, — мы разводимся.
— Что? — Игорь опешил и снял почему–то мигом запотевшие очки.
— Меня всё это достало, — чуть ли не по слогам отчеканила Катя. — Даю тебе три дня на сборы.
— Но как же так? — Игорь растерянно смотрел на нее близорукими глазами, растерянно хлопая светлыми ресницами.
— Три дня, — безжалостно повторила Катя. — Компьютер можешь забрать с собой.
Игорь снова надел очки и облегчённо вздохнул. Жизнь, кажется, продолжалась.
Стас ехал от отца в самом радужном настроении. Может, впервые после той стрелки у Новодевичьего. Стас тогда сразу хотел куда–нибудь свалить из страны. Чтоб ни одна сволочь не сыскала! Гоша отговорил. Не без труда, впрочем. Уж больно опасную игру они затеяли. А вот видишь — не зря. Теперь–то Пекарь как пить дать у них в руках. Подонок, зверюга, мразь.
А папаша всё–таки молодец! Хоть и говнился поначалу: типа, в опасные игры, сынок, играешь, да–де служебная тайна. Тайна, секрет Полишинеля. Он бы эту свою служебную тайну хранил, когда направо–налево торговал с товарищами по секретной службе Её Величества КПСС досье на новых русских. Сбывал поштучно и оптом конкурентам. Причём не только отечественным, но и западным, своим недавним врагам, то есть. Которые вдруг в одночасье стали самыми заклятыми друзьями.
Главное, чтоб менты не тормознули. А то они с отцом почти целую бутылку «армянского» усидели, ещё из старинных папашиных запасов.