Юные дарования: Художник
Шрифт:
– Какое спать? Восемь утра на носу. У меня есть как раз подходящий бомонд, которому срочно нужно посетить, какую-нибудь выставку современного художника. Я перешерстил весь город. Сегодня-завтра никто не выставляется. Сегодня вечером, срочно нужно их уже куда-нибудь вывести. Они гости. Завтра их в нашем городе не будет. Их культурно развлекательная программа, подошла к концу. Ты уж будь другом. Подсоби.
– Сырые.
– Чего?
– Картины ещё сырые. Им сохнуть неделю-две. Рам
– Понимаю друг. Сейчас я приеду к тебе и всё обмозгуем.
– Давай. Да, кстати. Константин.
– Чего ещё?
– Только кофе по пути возьми. У меня закончилось.
– Не вопрос.
Я положил трубку. Ну вот, поспать выйдет в лучшем случае час. Но это спасительный час. Устроившись поудобнее, прямо в халате, я задремал. Через десять минут, в дверь яростно звонили. Пришлось открывать. Константин стоял на пороге. В одной руке мешочек зернового кофе. В другой, портфель. При галстуке. Солидный. Он работает организатором увеселительного досуга, в его всевозможных сферах. Один раз, он устраивал выставку моих картин. Но помещение подобрал не очень подходящее и публика собралась соответствующая. Автора не поняли, а соответственно купили картин мало. Но это было пару лет назад. С тех пор, мы не общались.
– Ты что от моего подъезда мне звонил?
– Да нет. Я уже ехал к тебе. Извини что так долго. Меня отвлекла твоя просьба с кофе.
– Долго? Блин, – я почесал подбородок с четырёхнедельной окладистой бородой. – У меня же кофемолки нет. Ты молотый не мог взять?
– Ты как всегда капризен. Узнаю, старого доброго друга, – это он подразумевает, под старой дружбой, провальную выставку двухлетней давности. – Ну, ты меня впускай скорее.
Увидев картины у стены, он снял очки, протёр платочком и принялся восхищаться. Восхищение его проявлялось, в виде молчания и бесконечного протирая очков. К слову, Константин обычно не затыкался. Поэтому его молчание могло говорить только о том, что он действительно под впечатлением. Всё это время, минут пять, я стоял позади него и грыз зёрна кофе. Кофемолки-то нет. Даже подробить зёрна нечем. Внезапно, организатор пришёл в себя.
– Продашь сейчас одну?
– Сначала выставка, – взял я его на аркан.
– Ну, разумеется, – он пришёл в себя от увиденного. – В общем. Рамы делать не будем. Они и так у тебя, – морща лоб, он глубокомысленно подбирал слово. – Потрясные! Мы устроим такой показ друг мой! Такой показ! Нужна лишь кофемашина. К вечеру мы картины, на стены частично повесим. Часть оставим прямо на полу, как есть. У тебя тут солидная студия я смотрю. Впечатляет. А виды из окон какие. Моей публике это очень понравится.
– Что за публика?
– Да с соседних городов, местная интеллектуальная элита ушла в отрыв и вот на третий день, безудержного отдыха, всех потянуло на искусство. Оно и понятно. Здоровье оно не железное.
– Ладно. Ты организатор, вот всё и организуй. Студия более чем, как ты видишь, картины готовы. С моей стороны все условия выполнены. С тебя сегодня в семь ноль-ноль, кофемашина самая лучшая и закуски, угощения и прочее. Сам видишь, студия пуста, нужно наполнение на фуршет гостям. Плюс, новая публика. Сумма, как обычно. С учётом того что студию тебе искать не надо, бомонд в том числе у тебя уже созрел сам, это почти благотворительность с моей стороны. Кстати сумма вознаграждения, будет только с продаж. Не будет продаж, не будет суммы. Я на мели. Всё в студию ушло.
– Договорились, – жадно потёр руки организатор Константин, предчувствуя как легко за один вечер сделает деньги. – Ты только оденься прилично. Халат у тебя стильный, но в такую серьёзную студию, как-то не вписывается.
Константин начал что-то записывать в блокнот, агрессивно черкая по его страницам скрипучим карандашом. Затем сунул его в портфель и стал собираться уходить.
– Чем тебе не нравится мой халат? – провожал я его до двери. – Это между прочим, натуральный шёлк.
– Халат нравится лично мне. Ты хоть в нём, по улице ходи. Но вечерняя публика, тебя не поймёт. А если она тебя не поймёт, прощай наши бабки. Доходчиво объясняю?
– Уговорил. Халат сниму.
– Только голый не останься, – выходя из двери сказал Константин, опустившись на пару лестничных пролётов добавил. – Не забудь что-нибудь, ещё потом одеть к вечеру.
Остаться голым кстати, идея. Одеть-то ведь больше нечего. Последние джинсы и футболку я крепко изляпал краской, за эти три сверхпродуктивных дня беспрерывных художеств. Не халат же шёлковый я буду гробить, в конце концов.
К вечеру я всё же подготовился. Тем, что проспал до шести вечера. В дверь позвонили. Это была наёмная служба доставки, от имени Константина. Они внесли на шестой этаж всё необходимое и даже расставили по студии, строго по имеющейся у них схеме. В центре пять столов, их они застелили бардовой скатертью, с золотым однообразным узором, больше похожей на парчу. Установили кофемашину. Подключили и проверили, сварив и опробовав несколько предлагаемых ею напитков. Столы быстро были заставлены холодными закусками, фруктами и сладостями, больше похожими на южные. Потом они принялись расставлять картины, где я уже лично контролировал этот процесс, чтобы ничего ненароком не смазалось.
Через полчаса всё было готово и они ушли. Только вот стульев никаких совершенно нет. Разве что мой диван в стороне, с видом из окна до пола, на ночной город. Но обычно никто не сидит на подобных мероприятиях. Не принято. Ходи, смотри, общайся. Ведь если ты приглашён, то ты здесь не более чем на пару-тройку часов. Перекусив расставленным угощением, я уселся за диван. Зазвонил телефон.
– Через минуту, держи дверь открытой. Мы заходим, – Константин отключился.