Юные дарования. Скептик
Шрифт:
– Лучемир. Такого шедевра у меня ещё никогда не было. – наконец оторвался он от неё. – Как мне тебя отблагодарить дружище?
– Ты уже отблагодарил, дважды. Взяв меня сюда и подарив фонарик. А если хочешь действительно меня отблагодарить, обещай, что не будешь злоупотреблять этим крайне вредным для здоровья занятием.
– Ах ты сорванец. – засмеялся он. – Так и быть, сокращу до одного раза за сезон. Но за это я отплачу тебе той же монетой. Пошли за мной.
Мы обогнули змейкой пару рядов. Подошли к лавке с искусно сделанным
– Выбирай.
– Да ну зачем мне?
Продавец переглянулся с Михаилом, как будто я сморозил, что-то совсем нелепое. Продавец, с волосатыми и огромными, как у медведя руками вращал небольшой кортик между пальцев и на ладони, словно он был привязан к ней на невидимой леске или резинке. Он не падал и после хитрых вращений, всегда возвращался к нему в руку, пока он не положил его обратно в ножны на поясе. Приготовившись показывать нам свой отличный товар. Товар с виду был и впрямь безупречный.
– Просто выбирай что нравится. – смягчился Михаил.
Я внимательно осмотрел ножи.
– Мне нравится всё. Но особенно приглянулась примерно одна треть.
– Уже лучше. – смягчился и продавец. – Для каких целей?
– Паша, ему надо универсальный в доску. – пришёл ко мне на помощь Михаил. – К тому же ещё у него золотые руки. Оля, она же его тётя, рассказывала, какие штуки он вытворяет из сухого дерева. Если бы он тоже самое вытворял из стали, ты бы легко остался без работы или обзавёлся самым страшным конкурентом в стране. – загнул Михаил не шелохнув и не дернув ни одним усом.
– Уже теплее. – довольно произнес Паша потирая руки и выставил на стеклянный столик перед собой с десяток ножей. – Подойдет клинок длинной не более четырнадцати сантиметров, гардой средней величины и довольно удобной рукоятью. Что из этого нравится.
– Вот этот. – легко выбрал я, приглянувшийся нож и взял в руки.
– Любовь с первого взгляда. – заключил Михаил.
– Так и должно быть. – подтвердил Паша.
Чёрная рукоятка с формой серебристой головы лисы, вместо навершия и таким же блестящим хвостом гардой, приятно села в ладонь и мне больше не захотелось расставаться с ножом. Клинок я потрогал только сверху, заточку проверять не стал, чтобы не пораниться ненароком и не опозорится перед мужчинами.
– Рукоятка цейлонский эбен.
– Не чайное дерево часом? – спросил Михаил.
– Часом нет. Цейлонское или чёрное эбеновое дерево, самого лучшего качества среди аналогов. Твердей раза в два, чем наш дуб. Отлично полируется, что видно по ножу. Почти без пор, устойчива к термитам и воде. Раньше в шестнадцатом и семнадцатом веках, пока еще до конца не раскрыли всех его прекрасных свойств, делали именно из этого сорта, лучшую мебель в мире. Ударная головка и гарда из серебра, девять сот двадцать пятой пробы. Нож называется «Лис».
– А сталь? – спросил я.
– Клинок выполнен мною. На нём ты видишь моё клеймо. Сталь Р18. Восемнадцать процентов вольфрам. Имеет повышенную износостойкость, Не перегреется, хоть шашлык, прям на клинке – жарь. Но делать этого не нужно, естественно без нужды. Лучше взять шампур или веточку.
– Не лопнет на морозе? – спросил Михаил нахмурившись. – Быстрорез же.
– Довольно вязкая. Не лопнет. Гарантия пожизненная. Если рельсы, им рубить не будешь. —
– Думаю не придётся. – ответил я.
– Ржаветь вообще не будет. Протравлен азотной кислотой до матового серого цвета. Узор ковки на клинке говорит сам за себя.
– Ладно, хватит лирических отступлений. – Остановил его Михаил. – Покажи его в действии.
Павел мастерски нарубил им лихую кучу канатов, интенсивно порубал иссушенное березовое полено и попортил, пару гвоздей стопятидесятки. В последнем эксперименте я увидел варварство, по отношению к своему будущему ножу. Затем, как ни в чем не бывало, он сделал из листа газеты на весу, отличную бахрому и полоски.
– Да пусть сам попробует. – он опять дал нож мне.
Я взял нож, постругал замученное полено, газету и пришёл в полный восторг. Мои немецкие резцы по ощущениям не обладали таким прекрасным качеством реза.
– Беру.
– Кстати холодное оружие по факту, но по документам будет хозбыт. У тебя ведь нет документа.
– Нет. Получается криминальный элемент?
– В лесу, какая разница? – риторически и протяжно спросил Михаил. – Мужчины без ножей в нашем краю не ходят.– ХО не ХО. Здесь тебя никто не спросит. Мы же тебе не берём траншейный нож или кинжал длиннющий. Чай не на войну. С виду он и выглядит как хозбыт. Да и по документам всё в порядке. Это же инструмент в первую очередь. Домашний, поделочный, кухонный, полевой. А потом уже оружие.
– Не согласен. – ухмыльнулся Паша. – В первую очередь это произведение искусства.
– Согласен. – кивнул я. – Так сколько он стоит?
– Ну учитывая что мы с Михаилом друзья, отдам без накрутки и со скидкой. – он озвучил вполне приемлемую цену, и убрал со стенда ценник, который был выше по стоимости на одну четрвёртую.
– Посмотришь? – спросил я Михаила.
– Нет, это теперь твой нож. – убрал он руки на пояс и постучал по нему сквозь куртку. – У меня есть свой.
Мы стали отходить от лавки.
– Постой, а ножны?
Мы вернулись. Паша быстро подобрал к «лисику» магнитные ножны из черной кожи без застежки, для быстрого доставания, одним усилием руки. Повесил их себе на пояс, тоже под куртку. Либо сами ножны были магнитные, либо там были вшиты неодимовые магниты. Я прослушал, когда любовался ножом в ножнах и его примагничивающемся эффекте доставания и укладывания назад.
– Коли, режь, стругай на радость. – улыбнулся продавец на прощание, продолжая ловко орудовать в руке кортиком, как будто это обычная мягкая фенечка, что дарят друг другу дети, или чётки.