Юрьев день
Шрифт:
Кадр сменился. Теперь на экране был отрывок из студийного клипа, снятого Алиной на её песню. Там ничего сложного в съёмочном плане: всего лишь нарезка сцен, как Алина поёт в студийных наушниках, в своей студии, в студийный микрофон и ещё немного приплясывает в такт самой себе. Собственно, то, что можно быстро снять, на скорую руку, только для того, чтобы клип, как таковой был, и можно было запустить ротацию не только на радио, но и на телевидении. Алина себе такой сделала, и сумела пробиться на второе место. Я — не делал и не поднялся выше десятого.
Кстати, на кадрах Алининого клипа, кое-где
И именно один из этих кадров был сейчас остановлен.
— Итак, кто такой Юрий Кавер? — зазвучал закадровый голос ведущей. — Вот, кстати, и он. Стоит рядом со звукорежиссёром и что-то ему подсказывает. И это не просто так. Не художественный замысел клипа, а настоящий факт. Ведь, как удалось выяснить нашей редакции, данный юноша пишет не только стихи для песен, но и музыку сочиняет тоже сам. И это его музыка, так что, естественно, что он работает в прямой связке со звукорежиссёром.
— Кстати, нельзя сказать, что Юра (а это его настоящее имя), так уж сильно скрывается или прячет свою настоящую личность, — вновь поменялся кадр. Теперь ведущая медленно шла спиной вперёд вдоль набережной Москвы-реки. Причём, место, по которому она шла, наводило на нехорошие предчувствия. Ведь, за её спиной был виден мост. Тот самый «Каменный» мост, с которого я летел вниз в самый первый раз. — Нет, скорее, он просто не выставляет себя на показ. Точнее, просто не успел ещё этого сделать, так как, удалось по секрету разузнать нашей команде, он уже записал с Алиен ещё две песни, и в этот раз, лично снялся в клипах для них обеих, но не будем забегать вперёд.
Кадр снова сменился. Теперь на экране был снимок, сделанный кем-то на кладбище, во время массовых похорон после теракта, устроенного Мавериком на другом московском мосту. На этом кадре был Князь Пётр Андреевич, рядом с ним я и Матвей. Удачный кадр… наверное. Я получился на нём неплохо: бледный такой, мрачным и хмурым.
— Итак, Юрий Кавер — он же Юрий Петрович Долгорукий. Да-да! Вы не ослышались: именно Юрий Петрович Долгорукий — родной сын Московского Князя! И это его песни будоражат умы и души слушателей по всей Империи. Но, давайте, обо всём по порядку!
Кадр снова сменился. На экране стали медленно сменяться фотографии из официальных хроник, с официальных мероприятий, на которых я когда-либо умудрялся засветиться, в хронологическом порядке. Из тех времён, когда я ещё жил в Кремле и являлся членом Семьи Долгоруких.
Фотографий было довольно много, так как и мероприятий у нашей Семьи проходило весьма приличное количество — всё же, Князь — фигура публичная. И он, и все, кто к нему близок, постоянно на виду. Хм, кстати, тех моих фотографий, на которых мы засняты вместе с Мари, что-то многовато… хотя, если подумать, АЭС-то не первый год уже строят, и ГЭС в ГАЭС не за один день модернизируется. Понятно, что нас давненько уже к помолвке готовили, подводили потихоньку друг к другу. Да и объявлено о ней было тоже не вчера. Ещё до того момента, как меня выгнали, это был давно известный всем факт.
— Итак, Юрий Петрович Долгорукий, сын Петра Андреевича Долгорукого и его пятой жены Джун Долгорукой, в девичестве Кобаяси… — прозвучал голос ведущей за кадром, показывающим фотографию моей матери, а я
— … и старший брат Матвея Петровича Долгорукого, признанного Гения нового поколения Одарённых. Гордости Московского Княжеского Рода, о котором столько уже всего было сказано, и ещё будет сказано не раз, я думаю. О том, кто смог достигнуть Ранга Вой в четырнадцать лет, мы, несомненно, ещё услышим.
— Но, вот о чём мы с вами давно уже не слышали, так это о том, что у Матвея Петровича есть старший брат Юрий. Точнее… правильнее сказать — был старший брат Юрий. До возраста четырнадцати лет был. Догадываетесь, что случилось дальше, если мы о нём вот уже почти два года ничего не слышим?
— Но, не будем забегать вперёд. Итак, Юрий Петрович Долгорукий. Родился почти шестнадцать лет назад, десятого декабря, здесь, в Москве.
Фоном шли несколько моих официальных детских фотографий.
— Рос активным и подающим большие надежды мальчишкой.
На экране появилась фотография, где я пытаюсь поднять отцовский боевой меч. И, что характерно, таки смог поднять. В пять лет.
Да-да, у отца есть меч. И это меч боевой. Одарённые вообще редко огнестрельным оружием пользуются, предпочитая ему «холодное». И теперь, когда сам подошёл к порогу Дара, я начинаю понимать, почему.
И да — был момент, когда я упросил отца потрогать его боевой меч. И отец разрешил. Он, вообще, меня в детстве баловал. Я, можно сказать, был одним из его любимчиков. Пожалуй, что даже почти наравне с Матвеем, который, понятно, вне конкуренции — Гений, открывший Дар в шесть лет. Такой же Дар, как у самого отца. Было бы странно, не стань любимчиком именно он. Но и на меня у отца надежды были… до самого четырнадцатилетия были.
— И даже к двенадцати годам имел официальную невесту…
На фоне сменилась фотография. Теперь там были мы вдвоём с Мари. Официальное фото с нашего первого обручения. В двенадцать лет, оказывается, это было. Надо же — вспомнил.
— … Мария Фёдоровна Борятинская. Младшая дочь Югорского Князя Богатыря Фёдора Ювановича Борятинского.
Тут наша общая фотография сменилась на отдельно фотографию Мари. Причём, Мари уже взрослую. Я узнал это фото — оно у неё две недели назад на аватарке в ВК стояло. Красивое фото. Я даже залюбовался… что, должно быть, не осталось незамеченным со стороны Алины, не столько смотревшей на экран, сколько внимательно наблюдавшей за мной и моими реакциями.
— С которым Князя Долгорукого связывает давняя дружба, ещё с Великой Войны тысяча девятьсот четырнадцатого года, где они с Фёдором Ювановичем плечом к плечу сражались на верхней Висле с Европейскими Паладинами и Турецкими Пехливанами.