Юрьев день
Шрифт:
На экране появилась фотография сурового бородатого мужика с чуть узковатыми глазами, одетого в генеральский мундир, с кривой саблей на широком поясе. Этого мужика я знал: он довольно часто гостил у нас в Кремле со своей дочкой Мари. Да и мы с отцом и братом несколько раз летали к нему в Югорск, где проводили по несколько недель.
— Однако, дело тут не только в дружбе. Князей связывает и ещё кое-что.
На экран добавилась ещё и фотография Петра Долгорукого, несколько потеснив фотографию Фёдора Борятинского.
— Об этом ещё официально не объявлено, но это уже давно не секрет, что силами двух этих Княжеств, в Москве началось строительство самого современного завода по производству
Пошли фотографии места стройки в Тушино, где был, кстати, уже не котлован, а угадывались очертания нулевого и первого этажа будущего огромного здания. Или, это, пока ещё только фундамент формировался. У завода ведь жуткие требования по отсутствию внешних вибраций — ему особенный, специальный фундамент нужен, который сам по себе является чрезвычайно сложным и технологичным инженерным объектом.
Фотографии, кстати, были сделаны с квадрокоптера, издалека, но, при этом, в очень хорошем качестве, что говорило о серьёзности задействованной техники, которая вряд ли могла быть в распоряжении простых телевизионщиков. Кто-то слил им эти кадры. Кто-то, у кого такая техника есть… и это явно не мой отец. Он бы дал видео с самой стройки, не став заморачиваться. У него-то доступ туда свободный.
— И, сами понимаете, Император, вкладывая такие суммы, хочет иметь гарантии. А, какие гарантии принимает наш Император? Только скрепление браком детей. Наш Император, в этом отношении, довольно старомоден и консервативен, но это и хорошо. Консервативность означает надёжность и стабильность. Да продлятся дни нашего Императора!
— Так что, обручение Юры и Марии было делом политическим, выполнением требования самого Императора. Однако, как это довольно часто бывает, и сами молодые люди были совсем не против своей будущей свадьбы. Как удалось узнать нашей редакции, молодых людей связывали некие… чувства и даже романтические отношения. Их часто видели вместе. И известен случай, когда эти двое тайком убежали из дома, из-под присмотра взрослых, и провели вместе почти весь день в Югорске, два года назад, в лето перед четырнадцатилетием Юры. Мария Борятинская на полгода постарше, ей четырнадцать в тот момент уже исполнилось.
На экране появились те самые, старые наши с Мари фотографии, сделанные какими-то папарацци в Югорске, за которые нам тогда чуть не влетело от родителей… Эх! Весёлое было время!
Не сказать, что там было так уж много романтики: какая романтика у тринадцатилетних детей? Нам просто надоели постоянный пригляд и нотации, вот мы и сбежали с ней в город от назойливости взрослых. Однако, фотографии получились… красивые. Мы там смотрим на солнце, закатывающееся за лес… да там кругом, блин, лес! Куда не повернись. Город в лесу! Сибирь же. Ещё была фотка, на которой мы убегаем, заслышав полицейскую сирену, боялись, что нас к родителям доставят, раньше времени. На этой фотке я бегу впереди и тяну за руку чуть-чуть отстающую Мари. И оба мы весело улыбаемся… Вот ведь! Вылезло-таки боком то маленькое летнее приключение. А то, что боком, это я уже всем нутром своим чуял. Не просто так такой материал вышел — просто так, такие материалы не выходят. Их кто-то выпускает… как торпеду по кораблю. Только, я пока не понимал, в кого именно нацелена эта торпеда? К чему клонит эта свиристелка-ведущая?
— Красивая история, — смахнула она несуществующую слезу восхищения. — Однако, как это часто бывает, счастье долго не длилось, — всё ближе и ближе подходила эта лярва к мосту. — Наступил четырнадцатый
— Не хотела бы я получить такой «подарок» на своё четырнадцатилетие, — показательно поёжилась она. — Сегодня ещё праздник, все веселы, все поздравляют… а завтра с утра, ты собираешь вещи и изгоняешься из дома. Тебя вычёркивают из семьи, разрывают все связи, ты пропадаешь, словно бы тебя никогда и не существовало.
— К сожалению, это достаточно распространённая практика в Дворянских Родах и Семьях. С другой стороны, наверное, это правильно: не передавать же Дворянство, а значит и воинскую службу среди Одарённых Бездарю? Он ведь в первом же бою погибнет там, где должен был бы служить надёжным Щитом и разящим Мечом Империи. Да, какой бой? Бездарь не сможет пережить даже обучения. Организм Бездаря, как известно, не рассчитан на те физические нагрузки, которым подвергаются в Академии будущие Офицеры Гвардии — надежда и опора Империи, наша единственная защита перед иностранными агрессорами, готовыми вцепиться в глотку нашей стране сразу, как мы покажем малейшую слабость…
— Итак, наступил четырнадцатый день рождения Юры, и он был вычеркнут из Семьи. Выселен из Кремля и зачислен в обычную среднюю школу №253 города Москвы, где ему предстояло доучиваться ещё три с половиной года до получения Аттестата и достижения призывного возраста. Не самые плохие перспективы — ничуть не хуже, чем у чуть-ли не у большинства обычных людей в нашей стране. Ведь, после двух лет добросовестной службы в рядах Вооружённых Сил Российской Империи, есть льготы для поступления в ВУЗы страны, да и при устройстве на работу, характеристика, полученная от командования, учитывается одной из первых. А, если проявить себя и суметь дослужиться до младшего сержанта, сержанта, или даже, чем черт не шутит, до старшего сержанта! То, по окончании службы можно получить рекомендацию к поступлению в военное училище, и по выпуску, получить унтерофицерский чин! Сделать настоящую карьеру в Армии! А у Юры для этого были все возможности: всё ж, такая наследственность! Даже не просто Князей Долгоруких, но Рюриковичей! И воспитание при Княжьем Дворе — не зря же Князь лично ему в руки меч вкладывал…
— Но, как оказалось, не так густа кровь в Юриных жилах была. Не так. Видимо, как он сам и спел в своей скандальной песне «то, что зовут они кровью — просто вода». Изгнание полностью сломало его.
— Юра учиться стал из рук вон плохо, перестал за собой следить, опустился, постепенно начал пропускать школьные занятия, появляясь только на официальных линейках, за пропуск которых можно было и под статью о «неуважении к Империи» попасть с соответствующими последствиями для себя и для Семьи…
На экране, тем временем стали появляться фотографии моей жирной персоны, стоящей в первых рядах школьных линеек, потом фотографии меня же, понуро тащившегося по улицам. Потом… вообще появились кадры, снятые в моей квартире! В том её состоянии, в котором она пребывала до моего «пробуждения»! И это было уже серьёзно! Такие кадры без прямого проникновения не достать! А свиристелка не унималась.
— … со временем, Юра начал пить… — и снова уникальные кадры: сначала, несколько фотографий, как я покупаю водку и прячу её в свой портфель, а потом и того хуже: моё лежащее без сознания тело на полу комнаты с этой же бутылкой, зажатой в руке. И тут автора атаки было уже невозможно не понять: те же самые люди, что организовывали первое покушение на Матвея! Те, на кого работали Марат Кипиани и Маверик! Но, я всё ещё не до конца понимал, на кого они нацелились сегодня. Ну, не на меня же? Не могу же я быть настолько важной птицей, чтобы удостоиться настолько массированного слива информации?