Юрей теу
Шрифт:
— Не плачь, сестра, прошу тебя, не плачь! — не зная зачем, прошептала Петти, и вплотную приблизившись к полотну, поцеловала девушку в надломанные неподвижные губы. Но почувствовав на губах мягкое тепло, Петти невольно отпрянула в сторону и удивленно ахнула…С квадратного полотна прямо на нее смотрела японская девушка, которую она только что поцеловала в нарисованные алые губы. В ее узких стреловидных глазах искрилось живое выражение тоски по теплу и душевному участию. Надлом пунцовых губ сменился ласковой кроткой улыбкой невинной девы, польщенной вниманием живого человека.
— Все, девочка, это край. Моя крыша окончательно съехала набекрень! — не веря своим глазам, изумленно выдавила Петти. Отступив назад еще на шаг, она задержала дыхание и изо всех сил зажмурилась. Но этого было явно недостаточно для прекращения затяжного «трипа». Приобретенный ею билет в первый класс давал ей право на получение самых изысканных впечатлений и
— Кто ты? — изумленно разглядывая ожившее изображение японской девушки, прошептала Петти. Вынув из темного звенящего потока маленькие босые ступни, девушка медленно встала на ноги и, подняв вверх голову, многозначительно указала глазами на впаянную в ночное небо белую бабочку. Подчиняясь ее магическому взгляду, нарисованная бабочка еле заметно пошевелила крыльями и спустя еще мгновение быстро заметалась по всему полотну. В лицо Петти пахнуло легкой струей ветра, пропитанной душными ароматами восточного лета и она тихо охнула от умиления, очарованная очередным мистическим наваждением. В эти минуты на ее глазах происходило настоящее чудо, вернувшее ей надежду на свершение ее тайных мечт. Мгновения минувшего, запечатленные в скупых красках укие-э ожили, распечатав недосягаемый доселе архив перегоревших впечатлений и растаявших в небытие минут. Давняя мечта Петти о возвращении в потерянный Рай прошлого обретала вполне реальные черты и границы этого Рая были достаточно осязаемыми, чтобы осознать, что все это не бред и не сон.
Скинув вековое оцепенение, картина оживала, наполняясь светом и многомерностью пространства. Вывалившись наружу из геометрической клетки полотна, жирная луна щедро расплескала серебро по темным углам комнаты и ошарашенная ее появлением скрюченная тень тьмы, шипя змеиной глоткой, нехотя убралась под кровать. Смахнув с хрупких плеч Петти склизкую мантию морской водорослей, расточительная луна обернула ее тонкий стан молочной кисеей тумана.
Почувствовав на своей коже нежные прикосновения хозяйки ночного неба, Петти томно простонала:
— Что со мной?
Тем временем ожившая девушка мягким, но повелительным жестом поманила к себе мельтешившую в безлунном небе бабочку и, дождавшись, когда та сядет ей на ладонь, посмотрела в глаза Петти. В них был призыв, мольба, просьба и неугасимое желание принять ее, как дар небес или воплощенную в плоть иллюзию. Не было сказано слов, но Петти все поняла и, подчиняясь зову души и тела, протянула руку навстречу неизвестности. Ожившая девушка, с милой улыбкой на губах, передала Петти белую бабочку и как только она оказалась на ее ладони, Петти ощутила сильное головокружение. Это напомнило ей катание на карусели, когда ты не в силах остановить вращение и поэтому вынужден подчиняться принятым правилам игры. Два ночных разноликих мира плавно соединились в душе Петти, образовав ветхий мостик, выложенный связками сухого бамбука. И время, тут же остановило свой стремительный бег, застыв темной влагой миллиардов неистраченных секунд под шаткими сваями мостика.
Они стояли на этом ветхом мостике вневременья и молча, любовались красотой друг друга. Безграничное обаяние и пленительная прелесть востока, и нордическая свежесть, выраженная в безупречных телесных и душевных пропорциях запада.
— Айситэру! — тихим мелодичным голосом произнесла японская девушка, и вплотную приблизившись к Петти, призывно заглянула в ее глаза. Серебряная искра, пронзившая ее зрачок оживила мысль, вложенную в сказанное слово.
— Я тоже тебя люблю! — прикасаясь губами к мягкой щеке девушки, ответно выдохнула Петти. Ощутив близость пышущего свежестью женского тела, она вновь ощутила, как ее захлестывает невероятно сильное желание. Желание без остатка растворится в любви и добровольно отдастся в рабство необузданной власти тела. Желание обладать силой и управлять страстными порывами любви, дабы продлить краткие мгновения физического счастья смертной плоти. Ее новая подруга не меньше самой Петти жаждала разделить с ней свою нерастраченную любовь и сквозь сотни окаменевших в палитре скупых красок лет, пронесла свое мечту о плотском Рае для влюбленных. Неуловимым движением распустив пояс оби, девушка стряхнула с узких плеч траурную мофуку и, обвив шею Петти тонкими руками, поцеловала ее в губы. Возможно, это был самый длинный и самый сладкий поцелуй в жизни Петти. По-крайней мере, так ей показалось или же приснилось в бесконечно дивном сне. Ей никогда не было так хорошо, как в эти застывшие мгновения вневременья и осознание причастности к чудесной тайне, превратило ее в неиссякаемый сосуд с чистым нектаром любви. Летний воздух, насыщенный терпкими ароматами ландыша, шипра и нарциссов и жаркие ласки ее новой подруги свели Петти с ума. Она плакала и стенала в ее объятьях и жадно слизывала сахар вожделения с ее пахнущей цветами бархатистой кожи. Распущенные бутоны роз оросились каплями сладкого сока, и звенящая тишина огласилась восторженными стонами победивших смерть и распахнувших двери Рая. Но ночь еще только начиналась и, остудив первый пыл влюбленных, она вдохнула в них новые силы для новых любовных побед.
Когда же на смену бесконечным ласкам и жарким поцелуям пришло утомление тела, но не души, Петти и ее новая подруга сомкнули глаза и крепко обнявшись, уснули.
И им обоим снился один и тот же сон, как они обе в образе белых бабочек летают по ночному небу и пытаются сесть на скользкий серебряный бок луны. Под ними тихо плещется темная извивающаяся плоть реки, и черные пауки иероглифов неслышно плетут фиолетовую паутину ночного неба…Тихо капают в воду капли красной влаги, мелодично отстукивая на поверхности реки секунды до рассвета… Ожившее полотно затягивает застывающая пелена Вечности…Иттекимас!..Гомэн кудасаи!..
Что есть смерть? Расплата за долгий чудесный сон, главным героем коего был ты. И даже если ты этого никогда не осознавал, это так. А если твоя реальная жизнь похожа на медленную смерть и ты, для того чтобы ощутить себя живым, прячешься в бездонных глубинах снов? Что есть тогда для тебя утреннее пробуждение? Продолжение медленного гниения в оболочке мерзкого двуногого червяка и мучительное ожидание перед очередным погружением в спасительный океан снов.
Удивительно слышать, когда кто-то громко заявляет о своей любви к жизни. Возможно, это просто ложь или же самовнушение на грани фанатизма? Что есть любовь к жизни? Что это значит и как это понимать?…Как можно полюбить все то, что ты видишь и чем дышишь? Это нереально и возможно подвластно лишь невидимому Богу. Но разве то, что он сделал и делает с нами можно назвать любовью? Как может урод любить такую жизнь? Или же эта жизнь может понравиться лишь только уродам!..Так что есть такое любовь к жизни и что мы знаем о любви? Любовь! Мы считаем, что знаем, что такое любовь и думаем, что умеем любить. Мы даже можем позволить себе высказывания о любви к жизни… Какая, однако, сентиментальность и подлая ложь. И все это удивительным образом сочетается в одном человеке…Любовь к жизни. Браво!
Если бы Петти имела власть над своими желаниями, то предпочла бы никогда не просыпаться. Особенно после прошлой удивительной ночи. Но глухая к мольбам страждущих реальность твердо диктует свои законы. Девочка должна проснуться, даже если ей очень хочется еще немного полетать! Ведь полет уже давно закончен и пора открывать глазки для того чтобы…. После «чтобы» можно промолчать.
Но все же иногда лучше вообще не просыпаться, чтобы не видеть как сильно изменилась за ночь покинутая тобой реальность. Стыд, досада и недоумение могут стать твоими первыми посетителями в минуты пробуждения, несмотря на твое желание, не покидать тебя. Примерно такие чувства посетили Петти, когда ранним утром она вернулась из чудесного ночного путешествия и открыла глаза. Петти обнаружила себя лежащей на спине в своей постели, а рядом с ней в костюме Адама и в позе семимесячного эмбриона возлежал…бывший гриб Теонанакатль Родриго. Первый удар по ее сознанию нанесла удушающая волна стыда. Как, неужели, пока она спала, этот insolente sin ceremonia видел ее обнаженной?! Мгновенно стряхнув с себя сонное оцепенение, Петти рванула на себя скомканное одеяло и отодвинулась в сторону от мирно почивающего Родриго. Следом за первым ударом стыда, ее обуяли досада за свою беспечность и злость на случайного знакомого. Решение созрело мгновенно, а приведение его в действие несколько облегчило смятенное душевное состояние Петти. Высунув из под одеяла оголенные ноги, Петти согнула их в коленях и, прицелившись смуглому ангелочку в открытый живот, ударила по нему пятками. Удар пришелся точно в цель и выбитый из чужого гнезда кукушонок, с душераздирающим воплем скатился на пол.
— Dios mio que ha ocurrido?! — хнычущим недоуменным голоском пропищал снизу Родриго.
— Смотри-ка ты, бога вспомнил! Да ничего не случилось, vil el nino! Ты лучше скажи, какого хрена ты делаешь в моей постели? — накинув одеяло на плечи наподобие римской тоги, пружинисто вскочила на ноги Петти.
— Ты сама меня в нее затащила, la flor! — с опаской поглядывая на воинственно настроенную Петти, попытался оправдаться разбуженный Родриго.
— Ты все лжешь, ублюдок! Я точно помню, что когда засыпала, тебя здесь не было, — наливаясь кровью, свирепо прошипела обманутая валькирия.