Юрис Подниекс. Тайна гибели документалиста, который снял развал СССР
Шрифт:
Глава первая
Роковое лиго
«Я не могу принять мир таким, каков он есть. Вегетативное существование не стоит того, чтобы рождаться в этом мире».
Последний рассвет
Душным июньским днем 1992 года, когда большинство латвийских семей в преддверии Лиго отправляются за город, Юрис Подниекс, поддавшись уговорам жены, посадил семью в красный Range Rover и поехал в Кулдигу, небольшой городок в 120 километрах к западу
Лиго был любимым праздником Юриса. В эту самую короткую ночь в году так хорошо было посидеть где-нибудь у воды, подышать запахом скошенной травы, попить пива с друзьями…
Но на этот раз ехать в Кулдигу не хотелось. Накануне в Ригу приехал грузинский проповедник Георгий Ибериони, с которым Юрис познакомился в Грузии. Большой, лохматый, черноглазый человек, похожий на Григория Распутина, пытался всех убедить, что совершил мировое открытие и нашел Ноев ковчег. Кто-то верил в его рассказы, кто-то усмехался, но Юриса он увлек и заинтриговал… В Латвию Ибериони приехал по приглашению рижских уфологов. Он уверял, что в сигулдских пещерах скрыты магические знаки, если их найти, то можно предсказать судьбу Латвии. Юрис уже начал снимать затеянные уфологами раскопки. Бродили в его голове пока еще смутные творческие планы: снять документальную трилогию о Латвии, Грузии и России – как по-разному сложились их судьбы после распада СССР.
К тому же он ждал приезда американцев, которым обещал устроить ряд встреч с местными политиками, но до Лиго не успел. Ощущение недоделанной работы не отпускало… Жена Элга между тем настаивала на поездке, говорила, что их ждут и он давно обещал родственникам.
На студии накануне тоже решили: все, баста, хватит работать, давайте хоть на Лиго отдохнем. Юрис грустно пошутил: это будет наш первый праздник после войны. Монтажер Антра Цилинска пригласила всю группу в свое родовое поместье под Цесисом, которое она с недавних пор стала обживать. Все были «за», только Юрис ссылался на обещания семье. И словно уговаривая себя, все время повторял: наконец-то я поплаваю…
Старый друг и соратник по киностудии Арнольд Плаудис тоже звал на Лиго к себе в Лангстини, предлагал, как раньше, попариться в баньке… Но Элга хотела отметить праздник в семейном кругу. Она была родом из Кулдиги, где ее отец когда-то был главой горисполкома, по нынешним меркам, мэром города, и трагически погиб в автокатастрофе в этих же местах, мать перебралась к дочери в Ригу, а в Кулдиге остались ее двоюродные братья и тетя. К ним Подниексы периодически наведывались – отдохнуть, порыбачить. Здесь хорошо спалось в большом сельском доме, построенным дедом Элги еще в 1928 году.
23 июня Юрис проснулся около 6 утра. Со второго этажа был хорошо виден старый яблоневый сад. Дымка утреннего тумана постепенно отступала перед лучами солнца, наполняя сад искрящимся светом. Юрис представил себе, как бы это смотрелось в кадре. Так рано он обычно поднимался только ради съемок. В то утро спешить было некуда, но какая-то сила подняла его, будто торопила продлить этот последний день его жизни.
Провести Лиго в Кулдиге Подниексы собирались еще в мае, когда приехали навестить родных. Двоюродный брат Элги Агрис познакомил Юриса с соседом по имени Леонид. Тот работал охранником в местном отделении коммерческого банка и увлекался подводным плаванием. Они разговорились, Юрис легко сходился с людьми, и сосед предложил ему поплавать вместе. Юрис как всегда загорелся, пообещал, но с приближением праздника все больше сомневался: успеет ли закончить с делами? Леонид, узнав от Агриса о возможном срыве, очень огорчился: ну как же так, я уже со всеми договорился!
Стоя у окна, Юрис порадовался, что все-таки вырвался из города, представил себе, как, наконец, поплавает – вода его успокаивала, расслабляла, в ней он чувствовал себя как в родной стихии, недаром, занимаясь пятиборьем, получил второй разряд по плаванию… Давно ли они с приятелем Андрисом Рубенисом сбегали из школы, чтобы поплавать наперегонки в бассейне? Мелькнувшая мысль об Андрисе больно уколола: сколько же они не виделись? Было время, когда ни дня не могли прожить друг без друга, обсуждали каждый кадр его нового фильма, каждого героя. А в последние годы только ели, выпивали, настоящего разговора так и не получалось. Вроде и было что сказать, а встречались, произносили две-три фразы – и замолкали.
Хорошо, что сегодня можно будет нырнуть с аквалангом. Юрис вспомнил смешной эпизод на озере Лангстини, кажется, это было после «Созвездия стрелков». Соавтор сценария Арнольд Плаудис пригласил его покататься на виндсерфинге. На озере было ветрено, Юрис впервые держал в руках парусник, не удержался и угодил в воду вместе с ним. А тот оказался тяжелым, затонул. Пришлось потом нырять за ним с аквалангом. Ощущение было восхитительное, как будто ты попал в другой мир, все вокруг словно было снято рапидом, как в замедленной съемке. Неужели с тех пор прошло 10 лет?
Он очень хотел быть понятым
В последнее время он стал набирать вес и переживал из-за этого. Пробовал играть в баскетбол, но в любых тренировках нужна регулярность, а где ее взять в этой гонке… Да и почувствовал, что бегать тяжеловато, одышка мешает. Надо бы меньше курить… «Может, просто старею?» – усмехнулся он. Немного побаливала голова, последнее время он не раз ловил себя на этом. Недавно копался в моторе своей «Вольво» и, видимо, не до конца закрепил капот – тот неожиданно свалился ему на голову. Да так, что на темени образовалась шишка. Со временем она прошла, но тяжесть в голове осталась, периодически переходя в боль, как сейчас.
Последний год Подниекс чувствовал себя неважно. Не только физически. Улеглась волна всенародной любви и славы после выхода «Легко ли быть молодым?», когда к нему подходили на улицах, чтобы поблагодарить за фильм. Прошли сумасшедшие годы работы над эпопеей «Мы», когда он со своей неизменной группой всего на несколько камер снял почти всю хронику развала СССР… Невероятные, сногсшибательные события стремительно меняли друг друга, и он летел за ними с одной мыслью – успеть, догнать, не упустить: взрыв в Чернобыле, землетрясение в Армении, война в Тбилиси, стрельба в Вильнюсе и Риге…
Пять лет подряд он снимал, снимал и снимал, не давая себе возможности остановиться.
Теперь наступало другое время, рыхлое, непривычно тягучее, когда не надо было никуда спешить и ни за кем гоняться… Он вдруг подумал, что так, наверное, чувствовали себя солдаты после войны – еще вчера они были в шаге от смерти, лезли на амбразуры, а сегодня им говорят: баста, ребята, в ваших подвигах больше никто не нуждается, идите работать в домоуправления…
Не уходил из памяти только прицельный огонь на Бастионной горке, изрешеченный пулями мостик и оседающий на глазах Андрис с его предсмертным хрипом: «Снимай меня!..» Этот голос его преследовал по ночам, он все раскручивал назад пленку той незабываемой ночи, не переставал винить себя, что заставил ребят бежать через мостик, а надо было к памятнику Свободы, вот где сняли бы уникальные кадры и остались живы…