Юрист
Шрифт:
– Мы вовсе не разрабатываем планы…
– Ложь, и вам это хорошо известно! Вот мои новые условия, Бенни: ваши парни должны оставить меня в покое. Никаких микрофонов, никакого подглядывания в замочную скважину и игр в кошки-мышки. Я выполню все, что вы от меня, черт побери, требуете, но без этого идиотского надзора.
– Иначе?..
– О, иначе? В противном случае я рискну испытать судьбу с Илейн Кенан и делом о ее так называемом изнасиловании. Слушайте, Бенни, если моя жизнь все равно пошла под откос, так что я теряю? Я готов испить чашу до дна. За спиной у меня Илейн, впереди – вы. Неизвестно, кто хуже.
Бенни Райт медленно выдохнул, откашлялся.
– Верно,
– Суть вашей работы – наглый шантаж. Наглый и неприкрытый.
– Кайл, Кайл, хватит уже. Ты должен вести мяч.
– Прошу вас, давайте не будем о мяче. Ваш футбол мне надоел.
– Мы не имеем права предоставить тебе полную свободу в Нью-Йорке.
– Мое последнее слово: за мной не крадутся, меня не подслушивают и не выслеживают. Ясно?
– Тогда возникнет большая проблема.
– Возникнет? Она налицо, эта проблема. Чего вы хотите? Вам известно, где я живу, где работаю, и на ближайшие пять лет здесь не ожидается никаких перемен. Я буду проводить в офисе восемнадцать часов в сутки – если не больше. Для чего, собственно говоря, держать меня под наблюдением?
– Существуют определенные правила.
– Так откажитесь от них. Придумайте новые. Ни на какие уступки я не пойду. – Вскочив, Кайл направился к двери. – Когда следующая встреча?
Райт тоже поднялся.
– Ты куда?
– Вас это совершенно не касается. И перестаньте быть моей тенью. Все! – Макэвой сжал дверную ручку.
– Ладно, ладно, Кайл, мы постараемся проявить гибкость. Я тебя понял.
– Когда и где?
– Сейчас. Здесь.
– Нет. Меня ждут дела. И пожалуйста, без слежки.
– Нам необходимо о многом побеседовать, мой мальчик.
– Когда?
– Скажем, в шесть вечера.
– Я приду в восемь, ровно на час. Да, и весь завтрашний день принадлежит мне одному.
Глава 7
Ступив утром на перрон, Макэвой сел в поезд, который в 7.22 отправлялся до Центрального вокзала Нью-Йорка. На Кайле был лучший из двух его костюмов, белая рубашка с удручающе скучным галстуком и строгие черные ботинки. В руке он держал элегантный кожаный атташе-кейс, подаренный отцом на прошлое Рождество. С двумя толстыми газетами под мышкой – «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал» – Кайл сливался с толпой сонных пассажиров, торопившихся в офисы.
За чисто вымытым окном вагона стремительно убегал куда-то назад зимний пейзаж. Устав от газет, Кайл забросил их на верхнюю полку и невольно задумался о будущем. «Интересно, – размышлял он, – придется ли мне жить в пригороде и тратить три часа в день на дорогу до работы и обратно?» С одной стороны, детям, когда они подрастут, нужно будет ходить в приличную школу, с другой – велосипед принесет куда больше удовольствия, если совершать на нем прогулки по тенистым улочкам Нью-Хейвена. Однако мечты о будущем занимали Кайла недолго: жестокая реальность брала свое. Можно считать большим везением, если его не признают виновным в изнасиловании и/или не лишат права заниматься адвокатской деятельностью. Жизнь в солидных фирмах жестока сама по себе, а ведь ему предстоит не только уцелеть в жерновах первых двух или трех лет, но и регулярно сливать конфиденциальную информацию. Оставалось лишь ежедневно возносить Богу молитвы, что его как-нибудь не поймают за руку.
Может, ежедневные поездки на пригородном поезде – не такая плохая идея, в конце концов?
После трех дней изматывающе долгих бесед, запугиваний и откровенных угроз Бенни Райт все же покинул Нью-Хейвен – отступил, так сказать, в тень. Однако у Кайла не было ни малейших сомнений: очень скоро демон вновь материализуется. Кайл ненавидел его голос, его лицо, неподвижные волосатые руки, лысину и самоуверенные до наглости манеры. Кайл презирал все, что было связано с Бенни Райтом, его компанией или фирмой, и много раз за минувшую неделю, просыпаясь посреди ночи, он давал себе слово послать все это к дьяволу.
Но, лежа без сна в темноте, он представлял, как его руки оказываются в наручниках, видел свое растерянное лицо на первых страницах газет и убитых горем родителей. Воображение услужливо рисовало зал суда и коллегию присяжных, которым он, Кайл, не имел сил посмотреть в глаза.
«Она не спит?» – спрашивает Джой Бернардо, когда Бакстер сопит и похрюкивает на софе.
Вопрос этот эхом отзывается в стенах зала.
Оставив позади аккуратные домики пригорода, поезд нырнул под землю, пересек по туннелю воды Ист-Ривер и выскочил на поверхность уже в Манхэттене. Кайл вышел из здания Центрального вокзала, на перекрестке Лексингтон-стрит и Сорок четвертой улицы поймал такси. По дороге к перекрестку – всего-то пятьдесят метров – он несколько раз судорожно оглянулся.
Юридическая фирма «Скалли энд Першинг» арендовала почти все верхние уровни здания по адресу Бродвей, 110 – сорокачетырехэтажного утеса из зеленоватого стекла, который высился в самом сердце делового района города. Прошлым летом Кайл десять недель провел в нем в качестве стажера. Стажировка представляла собой процесс обычного заигрывания солидной фирмы с наивным соискателем места: восторженный прием, болтовня с радушными сотрудниками в баре, три-четыре часа неутомительной работы. Будущее казалось сказкой, хотя все участники этого фарса отлично осознавали его истинную суть. Если режиссура оказывалась на высоте – а сбоев в «Скалли энд Першинг» не знали, – то по завершении учебы стажер превращался в полноправного члена большой семьи и жизнь его отныне текла по накатанному пути.
Стрелки часов в пустом вестибюле показывали почти десять утра. Все сотрудники уже давно сидели на рабочих местах. Когда кабина лифта замерла на тридцатом этаже, где располагалась приемная фирмы, Кайл пару секунд простоял перед массивной дубовой дверью с бронзовыми буквами. Сияющие литеры извещали посетителя о том, что он вот-вот ступит на священную территорию «Скалли энд Першинг». Две тысячи сто адвокатов и советников юстиции – крупнейшая в мире юридическая фирма, консультант доброй половины компаний, перечисленных в знаменитом журнале «Форчун». Офисы в десятке городов США и двадцати зарубежных странах. Сто тридцать лет здесь неукоснительно следовали профессиональным традициям. Эта фирма – магнит, притягивающий лучшие умы, которые только можно купить. Воплощение власти, престижа и денег.
Макэвой почувствовал себя беспардонным нарушителем границы.
Стены приемной были увешаны полотнами абстракционистов: в оформлении интерьера явно участвовал опытный дизайнер. Скорее всего это был выходец с Востока. Лежавшая на журнальном столике брошюра знакомила посетителей с картинами и прочими ценностями, имевшимися тут. Человек непредвзятый вполне мог бы подумать, что сотрудники каждую свободную минуту заходят сюда, чтобы полюбоваться произведениями искусства. Миниатюрная секретарша на немыслимо высоких каблучках записала имя Кайла в книгу и с обезоруживающей улыбкой попросила его подождать. Он принялся рассматривать затейливые полотна и скульптуры, не имея никакого представления о том, что он видит перед собой. Через несколько минут секретарша за его спиной негромко произнесла: