Юрист
Шрифт:
– И что же эта видеозапись доказывает?
– То, что ваша клиентка была пьяна и обкурилась травкой, перед тем как устроиться с Бакстером Тейтом на софе. Угол, под которым стояла камера, не позволяет увидеть всю картину целиком, однако по положению ног ясно, чем именно была занята парочка. Бакстера сменил Джой Бернардо. В какие-то мгновения Илейн кажется довольно пассивной, но порой она вытворяет настоящие чудеса. Как считает мой клиент, это объясняется тем, что временами Илейн выходила из пьяного забытья, хотя утверждать этого он не может. Утверждать и нечего, кроме одного: ни он, ни Алан Строк
– Где находится запись?
– Не знаю.
– А ваш клиент?
– Он тоже не знает.
– У кого она?
– Мне это не известно.
– Хорошо, кто предъявил ее вашему клиенту?
– Настоящее имя этого человека не установлено. До момента предъявления видеозаписи он его никогда не видел.
– Понимаю. Видимо, за всем этим кроется очень запутанная история.
– В высшей степени запутанная.
– На горизонте появляется незнакомец, демонстрирует вашему сыну запись и исчезает?
– Совершенно верно, но вот только незнакомец никуда не пропал.
– Шантаж?
– Что-то в этом роде.
– Так вот в чем причина вашего приезда? Ваш клиент боится нескромных кадров? Вы хотите заключить мир, с тем чтобы шантаж потерял смысл?
– Вы на редкость проницательны.
Мишлен Читс смотрела на Макэвоя-старшего немигающим взглядом. «Она читает мои мысли», – решил Джон.
– Запись, должно быть, чертовски откровенная, – размышляя, отметила Микки.
– Мой клиент находит ее весьма неудобной, и это при том, что самого его во время занятий сексом на пленке нет. На отснятых кадрах видно, как Илейн кувыркается в постели с двумя мужчинами. Теряла ли она тогда сознание? Не ясно, в записи этого нет.
– Но она ходит там по комнате, разговаривает?
– Да. Парни не затащили ее к себе с улицы, Микки. Илейн неоднократно бывала в их квартире, и в трезвом виде тоже.
– Бедняжка, – с трогательной жалостью произнесла Мишлен.
– Ваша бедняжка с большим вкусом провела там время. Притащила сумочку, которая была битком набита марихуаной, плюс целая коллекция фальшивых удостоверений личности. Илейн вечно искала приключений.
Мисс Читс медленно поднялась из-за стола.
– Одну минуту.
Печатая шаг, она прошла в кабинет; полным восхищения взором Джон проводил ее черную кожаную юбку. За стеной послышался голос: Мишлен говорила по телефону. В комнату она ступила с уверенной улыбкой.
– Обо всем этом мы можем говорить часами, Джон, и без всякого результата.
– Вы правы. Три недели назад в Нью-Йорк приезжал Бакстер Тейт. Беседуя с моим клиентом о случившемся, он сказал, что, может быть, чересчур грубо обошелся тогда с Илейн Кенан, что его мучает чувство вины. Я готов допустить вероятность сексуального насилия.
– И насильника уже нет в живых.
– Мир праху его. Но мой клиент находился той ночью в квартире. Собственно, это была его квартира – его и его друзей. Они вместе организовали вечеринку, вместе покупали спиртное. Мой клиент хотел бы вычеркнуть этот неприятный эпизод из памяти, Микки.
– Сколько?
Джон издал нервный смешок. Какая прямота! Мишлен оставалась невозмутимой.
Сделав в блокноте пометку, он спросил:
– Значит, мы сможем договориться о денежной компенсации? Ваш клиент снимет все претензии и откажется возбуждать дело?
– Да. Если предложенная вами сумма будет достаточной.
Повисла долгая пауза, во время которой Макэвой-старший писал что-то в блокноте.
– Сколь-нибудь значительными средствами мой клиент, к несчастью, не располагает.
– Мне известно, какие деньги ему платят. Юриспруденцией я занимаюсь уже двадцать лет. Его оклад в три раза выше моего.
– И моего – после тридцати пяти лет юридической практики. Но он выплачивает студенческие займы, да и жизнь в Нью-Йорке обходится недешево. Наверное, я буду вынужден помочь ему, хотя и сам далеко не богач. У меня нет долгов, но уличная адвокатская контора в Йорке – далеко не лучшее место сколотить состояние.
Подобная откровенность на мгновение обезоружила собеседницу; Микки улыбнулась, черты ее красивого лица сделались мягче. Минут пять они говорили о тяжелой доле юриста в маленьком захолустном городке. Выбрав подходящий момент, Джон задушевно, почти по-дружески попросил:
– Расскажите мне об Илейн, Микки. Что она делает, сколько зарабатывает, кто ее подруги?
– Ну-у… Я, кажется, уже говорила: на полставки она работает у меня, получает сущую мелочь. Как директору городского парка ей платят двадцать четыре тысячи долларов в год. Это вряд ли можно назвать завидной карьерой. Вместе с подругой, Беверли, Илейн снимает скромную квартирку. Водит разбитый «ниссан». Родом она из Эйри, но благосостояние ее семьи вызывает у меня сомнения. В свои двадцать три года Илейн рассчитывает только на себя, пытается как-то выжить. Мечтает об учебе.
Занеся эту информацию в блокнот, Джон сказал:
– Вчера я встречался с адвокатом Тейтов, сотрудником крупной юридической фирмы в Питсбурге. По его словам, учрежденный семейством фонд ежемесячно выплачивал Бакстеру шесть тысяч, которых, как вы понимаете, молодому человеку ни на что не хватало. Со временем эта сумма должна была увеличиться, однако сейчас все денежные средства Тейтов находятся под контролем дяди Бакстера, человека с довольно тяжелым характером. После гибели племянника фонд прекратил существование. Недвижимости как таковой у Бакстера не было, поэтому принимать во внимание деньги семьи не стоит: их пожертвование будет чисто символическим. Тейты никогда не отличались склонностью к благотворительности, трудно ожидать, что они станут выписывать чеки всем бывшим подружкам Бакстера.
Мишлен согласно кивнула.
– А что вы скажете о Джое?
– Он весь в работе, думает только о предстоящем рождении ребенка. Скорее всего, Джой без ума от своей невесты, так все и останется до конца его жизни. Мой клиент очень не хочет впутывать его и Алана Строка в эту историю.
– Как благородно!
– Мы намерены предложить вам две выплаты. Одну – сейчас, вторую – через семь лет, когда истечет срок давности по обвинению в изнасиловании. Если ваша клиентка переступит через свои амбиции, откажется от мысли засудить парней, то получит в конечном итоге приличную сумму. Двадцать пять тысяч долларов в ближайшие дни, а на протяжении следующих семи лет мой клиент будет ежегодно класть в банк по десять тысяч. К тому моменту, когда Илейн исполнится тридцать, на ее счету будут лежать сто тысяч долларов.