Юрий Дроздов
Шрифт:
Обратите внимание на последнюю строку – про отличившихся на фронте. Таковых в школы прапорщиков брали и с «низшим образованием». Максимально возможной военной карьерой для выпускников этих школ – так называемых офицеров военного времени – был капитанский чин, а далёкой перспективой – увольнение в запас по окончании боевых действий. Хотя более реальной перспективой для них было погибнуть в бою… Понятно, что обстрелянные фронтовики, пусть и малограмотные, погибали меньше, нежели их образованные товарищи, не имевшие по выпуску из школы боевого опыта.
Что ж, теперь у нас практически нет никаких сомнений. Иван Дмитриевич действительно был удостоен Георгиевского креста – именно солдатской награды! –
Ничего более подробного узнать не удалось, хотя Юрий Иванович и писал, что отец его начинал армейскую службу в Казани, но что там найдёшь? Перед мировой войной в городе стоял штаб 41-й пехотной дивизии, в неё входили четыре полка – и где сейчас архивы этих полков? Существовали также 1-я и 2-я Казанские школы прапорщиков, но, скорее всего, Иван Дроздов окончил подобную школу уже на театре военных действий, при своём Юго-Западном фронте…
Зато можно с уверенностью сказать, что офицером он был хорошим – как-никак, за короткое время (солдатская служба – учёба – офицерская служба, сколько её там было?) получил очередной чин подпоручика, не всем это удавалось, многие так и застревали в «прапорах» навечно. Но, как мы видим, в книге «Вымысел исключён» очерёдность событий оказалась нарушена («был офицером – получил “Георгия”», хотя оказалось наоборот), что, безусловно, может вызвать сомнение у какой-нибудь зануды, нам подобной. Вот и пришлось, чтобы докопаться до истины, провести небольшое исследование.
А теперь представьте: если примерно так же что-то окажется не совсем ясно в разведывательном сообщении? То есть допустим, что было сначала и что произошло потом – то есть нарушена причинно-временная связь. Но тут уже попросить человека, работающего «в поле» – то есть на чужой территории, – уточнить или хотя бы подредактировать свой текст далеко не всегда представляется возможным.
Кстати, в биографии Дроздова-старшего имеются и другие загадки. Как мы уже указывали выше, он «служил в РККА на должностях командного состава» с 1920 года, при том что участвовал в Гражданской войне с 1919-го. Возникают сразу два вопроса. Прежде всего, чем же занимался Иван Дмитриевич в том самом году, что даже в песне был обозначен как «боевой восемнадцатый», и когда в ряды противоборствующих армий не только приглашали и зазывали, но и забирали вне зависимости от прошлого и политических убеждений всех и каждого, так что избежать этой самой мобилизации было весьма проблематично? И что, разве в 1919 году он служил в качестве рядового, если был причислен – как это называлось – к «комначсоставу» только в 1920-м?
И далее. В книге у Юрия Ивановича этого нет, но в ряде его интервью и материалов о нём говорится, что отец его был офицером-артиллеристом. Причём как бы и на высокой должности.
Вот что писал об этом очень уважаемый нами ветеран внешней разведки и писатель Владимир Сергеевич Антонов[2]:
«Он [Ю. И. Дроздов] родился… в семье профессионального военного, офицера-артиллериста царской и Красной армии… <…>
В Гражданскую войну перешёл на сторону красных, командовал артиллерией в дивизии Чапаева»4.
По-современному, начальник артиллерии дивизии – полковничья должность. Как известно, в Красной армии «бывших офицеров» хватало с избытком, так что вряд ли начальником артиллерии дивизии поставили бы абы кого, исходя из одной только «революционной необходимости». Но почему-то потом артиллерист обратился в химика, закончил, как мы помним, «химические КУКС», а в 1939 году занимал должность начальника штаба Харьковской школы ПВХО –
Ну ладно, об отце пока достаточно, поговорим теперь о начале биографии самого Юрия Дроздова, о его семье. Рассказ будет недолгим по двум причинам. Во-первых, интересно написать о судьбах большинства людей не так-то и просто: «жил там-то, учился, работал там-то». И в общем-то всё… Во-вторых, всё-таки читатель ожидает от нашей книги отнюдь не воспоминаний о «босоногом детстве» нашего героя.
Впрочем, и без таких воспоминаний в биографической книге обойтись нельзя.
Итак, родился Юрий Дроздов 19 сентября 1925 года в Минске, где в ту пору служил его отец.
«Я помню отца только военным, всегда в форме. Иван Дмитриевич происходил из зажиточного рода, жившего в Покровской Слободе (ныне Энгельс), – рассказывал Юрий Иванович корреспонденту журнала «VIP-Premier». – Мой отец, царский офицер, перешёл на сторону большевиков и отправился воевать в составе дивизии Чапаева, а его брат сражался по другую сторону баррикад – гражданская война в отдельно взятой семье! Отца мотало по подразделениям в Сибири, Белоруссии, в конце концов он осел в районе Борисова. У мамы – Анастасии Кузьминичны – тоже интересная биография. Она выросла в семье охранника помещичьего сада. Хозяин сдуру выучил её в гимназии – отдал туда вместе со своей дочерью. Потом устроил работать машинисткой на английскую фабрику в Переславле-Залесском. Вернулась в отчий дом моя мама с хорошей специальностью и получила место машинистки в НКВД»5.
Известно также, что Иван Дмитриевич, дослужившийся перед войной до майора, с первых дней Великой Отечественной убыл на фронт, был тяжело ранен в боях под городом Старая Русса, тогда это была Ленинградская область. Полтора года госпиталей, потом – служба в тылу, начальником штаба военного училища. Закончил службу старший Дроздов там же, где и начинал, – в Казани. Ну, если такой вариант вполне можно было предполагать при призыве или мобилизации в далёком 1916 году, то думать о том, что он будет служить на военной кафедре Казанского университета, тогда было совершенно невозможно…
Из тех родственников, кого Юрий Иванович когда-то знал, остался в его памяти дед – Кузьма Панкевич, тот самый, который некогда служил садовником (так пишет Дроздов в своей книге «Вымысел исключён») у помещика под Лепелем. Карьеры в результате Октябрьской революции дед не сделал и трудился сторожем на кладбище в том же Лепеле.
«Дед был молчалив, по-настоящему стар. Он строгал для меня из тонких жердинок удочки и уводил ловить рыбу в одном из затончиков старой Мариинской системы… В период Гражданской войны в Лепеле были поляки. Поляков дед не любил. Он не мог им простить, что польский жолнер тогда уволок у него оловянную мыльницу»6.
Как это здорово, если в детстве у тебя был дед, водивший тебя на рыбалку! Такое действительно забыть невозможно…
Во время Великой Отечественной войны дед Кузьма – «простой, добрый, отзывчивый и несгибаемый человек», ушёл в партизаны, хотя было ему 90 лет. Вот только труд этот оказался для него уже непосилен: зимой 1943 года он заболел, возвратился в Лепель и умер прямо на своём кладбище…
В 1937 году (не надо напрягаться, большинство советских людей тогда жили своей обыкновенной жизнью!) Иван Дмитриевич получил назначение в Харьков, в одно из военных училищ. В какое именно – сказать трудно, потому как в ту пору в городе действовали пехотное, артиллерийское, танковое – вне всяких сомнений, ибо это был один из центров советского танкостроения, военно-политическое, военно-медицинское и какие-то ещё военные училища. И вообще это был крупный промышленный, научный и культурный центр.