Юрий Сёмин. Народный тренер России
Шрифт:
ГЛАВА 11. УРОКИ ПСИХОЛОГИИ
Сезон 1994 года стал для «Локомотива» и его тренера, впервые завоевавшего с командой бронзу национального чемпионата, годом великого прорыва. Однако в качестве помощника Павла Садырина в сборной России Сёмину пришлось пройти нешуточные испытания. В начале ноября 1993 года наша сборная, обеспечив себе путевку на чемпионат мира, бездарно уступила в последнем, ничего уже не решавшем матче сборной Греции — 0:1. По горячим следам Садырин очень жестко высказался в адрес легионеров, и они, за время выступлений в престижных
— Тогда в нашей главной команде собрались на редкость талантливые игроки, которые по-настоящему себя так и не реализовали, — с грустью вспоминает Сёмин. — Виноваты в этом они сами и их окружение. Если бы футболисты проявили себя профессионалами, сборная России в США могла бы высоко подняться. Сейчас по прошествии времени приходится читать в интервью почти всех авторов того письма, что они раскаиваются в содеянном. Завели их недальновидные спортивные руководители, неблаговидную роль в конфликте сыграли и некоторые известные тренеры, толковавшие наступление демократии на свой лад: что хочу, то и ворочу. Олег Романцев, например, не имел права «регулировать» вызовы в сборную — когда ему отпускать спартаковцев, а когда нет.
Еще в Афинах, где конфликт только разгорался, Сёмин пытался выступить в роли парламентера, в индивидуальных беседах образумить игроков: как можно жертвовать футболом высшего уровня в меркантильных интересах: «Сыграйте, докажите свою силу и класс, а уж потом с высоты занятого места и показанного уровня игры выскажите все, что наболело, что мешало вам добиться лучшего результата».
Игорь Колыванов, Сергей Юран в принципе соглашались с ним, но и они находились под сильным влиянием зачинщиков смуты. А, например, Сергей Горлукович и Сергей Овчинников категорически отказались подписать злополучное письмо. Но большинство решило, что в условиях свободы они смогут сами управлять ситуацией в сборной.
И тут надо отдать должное Вячеславу Колоскову. Человек достаточно гибкий, искусный дипломат, он в той критической ситуации, несмотря на сумасшедшее давление, в том числе и прессы, проявил железную твердость и ни на шаг не отступил от ранее выработанной позиции. Когда же отказники один за другим шли на попятную, их конечно же не следовало возвращать в команду. Но Садырина «прессовали» так, что устоять было невозможно. Шалимов и Кирьяков все-таки не поехали в США и сейчас сожалеют, что пропустили чемпионат мира, на котором могли бы показать себя во всем блеске. Но сделанного не воротишь.
После той истории с «письмом четырнадцати» Сёмина еще долго незаживающей душевной раной терзала боль загубленного большого дела.
«И без отказников сборная выступила так, как сегодня мы рады были бы, — вспоминал он спустя более десятка лет. — Чудом не вышли из группы, проиграли будущему чемпиону и третьему призеру».
Инициаторы бунта, живя и играя за границей, оторвались от реалий своей страны. Они решили, что новые времена моментально поднимут уровень организации российского футбола до итальянского. Но футбольная инфраструктура не может созреть по мановению волшебной палочки. Некоторые легионеры из своего европейского далека и в дальнейшем продолжали критиковать российский футбол, но когда им предоставили возможность проявить себя на родине, у них ничего не получилось. А получается у тех, кто не говорит, а делает, у таких работяг, как Горлукович, Бородюк, Юран... И это тоже в какой-то мере отголоски скандала 14-летней давности.
Сборная России на чемпионате мира в США не вышла из группы. Главная причина — отсутствие единства.
Возвращенцы не нашли взаимопонимания с теми, кто потом и кровью зарабатывал себе место в команде, пока те митинговали. Игрокам, прошедшим все сборы, было обидно и за своих товарищей, которых «отцепили», высвобождая места для одумавшихся отказников.
Юрий Сёмин, как и Павел Садырин и еще один его помощник Борис Игнатьев, чувствовал потенциал команды, понимал, что она способна удивить и Америку, и весь футбольный мир. В то же время исход выступлений из-за всех сопутствовавших подготовке команды передряг оказался и закономерным, и обескураживающим, но Сёмин не испытывал злости по отношению к игрокам, по сути, сорвавшим дебют сборной России на мировых первенствах. На душе оставался лишь горький осадок, недоумение, как, почему лучшие из лучших, поварившиеся уже в котле цивилизованного европейского футбола, позволили себе пренебречь прямыми профессиональными обязанностями, из-за бытовых неурядиц или финансовых недоразумений опустились до предательства интересов самой игры.
Подобные чувства ему придется испытать 12 лет спустя в московском «Динамо», когда во время израильского сбора полузащитник сборной Португалии Коштинья, прибыв с командой на тренировку, издевательски пролежит с мячом вдоль боковой линии поля полтора часа из-за того, что ему не чистят бутсы. Интересно было наблюдать тогда за реакцией Сёмина на демарш португальца. Случись нечто подобное в команде Бескова или Газзаева, те просто уничтожили бы саботажника в глазах всей команды. Но сколько ни приглядывался я к Сёмину от кромки поля, не обнаруживал в поведении тренера ни малейшего раздражения. А вот печаль в его мимолетных взглядах на Коштинью иногда читалась. Он, отдавший и продолжавший отдавать футболу всю свою душу, опять не мог понять, как из-за пустяка может изменить своему профессиональному долгу известный на всю Европу мастер, из тех, на которых наших игроков призывали равняться по отношению к делу. Единственным чувством Сёмина по отношению к Коштинье, который, забыв об интересах футбола, демонстрировал партнерам свое мнимое величие, тогда была жалость. А потом она сменилась презрением. Как профессионал португалец в глазах динамовского тренера больше не существовал.
Локомотивская бронза чемпионата России после «американской трагедии» и предшествовавших ей событий пролилась настоящим бальзамом на душевные раны Юрия Сёмина. Хотя «Локомотив» продолжал проигрывать признанным грандам на трансферном фронте (в «Динамо» ушли Сабитов, Смирнов, Саматов, в «Спартак» — Аленичев), но потихоньку начал одерживать и первые победы. Евгений Харлачев, на которого претендовало несколько клубов, выбрал команду железнодорожников. Вернулся из «Торпедо» и Игорь Чугайнов.
«У меня было три предложения от московских клубов — ЦСКА, "Торпедо" и "Локомотива", — признавался Харлачев. — Выбрал "Локомотив" потому, что Юрий Павлович сумел доходчивее других убедить меня в том, что его команда — именно та, которая мне нужна. По духу моя команда. Я поверил ему и не ошибся».
— После далеко не единичных ежегодных кадровых потерь иная команда рухнула бы, мы же все время держались на уровне российской первой пятерки, — констатировал Сёмин. — Психологический, да и игровой фундамент «Локомотива» уже выдерживал испытания на прочность.
Не треснул он и после очередного удара: в разгар сезона вернулся в «Спартак» Рашид Рахимов. Более того, в течение следующего месяца после потери стержневого игрока обороны железнодорожники дважды били свой рекорд крупного счета в чемпионатах страны, обыграв сначала «Динамо-Газовик» — 7:0, а затем «Торпедо» — 8:0!
«Впервые "Локомотив" сбросил с себя ярлык ущербной команды, которая в лучшем случае может подпирать лидеров, — радовался Сёмин по окончании чемпионата. — Своей бронзой мы доказали, что способны не только на разовые победы над элитой, но и сами уже созрели для больших дел. Этот результат поднял нас и в глазах руководства Российских железных дорог. Теперь в приглашении игроков мы можем рассчитывать на увеличение контрактных сумм, а значит, и на новый уровень новичков».
Первый результат был достигнут, но настоящего удовлетворения тренер и его сподвижники все же не испытывали.