Юрий Всеволодович
Шрифт:
…И проводили его все братья его с честью великою до реки Шедашки: Георгий, Владимир, Иоанн, и все бояре отца его, и все купцы, и все послы братии его; и был говор велик, словно до небес от множества людей от радости их великой…
(27. Стб. 422)
А уже на следующий день, 2 марта, Юрий вместе с отцом и старшей сестрой Всеславой (женой черниговского князя Ростислава Ярославича) принял участие совсем в другой, исполненной печали церемонии проводов:
Того же месяца во 2-й день постриглась великая княгиня Всеволожая во мнишеский чин в монастыре Святой Богородицы, коий сама создала, и нарекли ей имя Мария – то же, в которое и крещена была прежде. И проводил её великий князь Всеволод сам со слезами многими до монастыря
12
В рукописи (ошибочно?): «отец его духовный».
Перед этим княгиня восемь лет (или, по другим летописям, семь) пролежала «в немощи». Очевидно, болезнь её стала следствием тяжёлых или неудачных родов в августе 1197 года, когда на свет появился её младший сын Иван [13] . Но – удивительное дело: даже прикованная к постели, она сохранила свой громадный авторитет в княжеском семействе, осталась верной помощницей для мужа и незаменимой наставницей для своих взрослеющих сыновей. За всё отведённое ей в болезни время княгиня «ничто же хулна слова изъглагола», – свидетельствует о ней летописец. Примечательно, что в одной из летописей (вероятно, созданных в княжение её старшего сына Константина) приводится её «наказание» – наставление, обращённое ко всем её сыновьям, но в первую очередь к Константину, и словно бы подразумевающее будущую вражду между братьями:
13
«…А всея болести ея 8 лет, наставше 9-му лету, поиде к Богови» (43. С. 161; 45. С. 126); в других летописях речь идёт о семи годах болезни (27. Стб. 425; 47. С. 289). Считать надо не наши январские годы от Рождества Христова, а древнерусские от Сотворения мира. Рождение сына Ивана датируется серединой 6706-го мартовского или самым концом сентябрьского; пострижение и кончина Марии – первыми днями мартовского 6714-го. Это действительно начало «девятого лета»; если же считать сентябрьскими годами, то можно сказать, что и начало «восьмого».
И ещё когда жива была, призвала сыновей своих к себе и наказала им, говоря так: «Вот я хочу отойти [от] света сего, сыновья мои! Имейте между собою любовь, поскольку вы все – единого отца и единой матери. Да пребудете в любви между собою – и да будет Бог в вас и покорит противящихся [вам] под ноги и да будете жить в мире; [если же будете] в распрях и враждуя, то погибнете сами и землю отцов своих и дедов погубите, которую добыли [те] трудом своим великим. Но пребывайте мирно, слушаясь брат брата своего. Имейте же себе брата старшего, словно отца; а ты, сын мой Константин, имей братию свою, словно сыновей, поскольку ты первый сын мой, ты вышел из чресел моих…»
И далее – поучение сыновьям, содержащее самые общие, привычные христианские заповеди:
«…Бога бойтесь всею душою своею, епископам, и попам, и диаконам, и всякому чину священническому не стыдитесь поклониться… мимо всякого черноризца не пройдите без поклона; больных посещайте, голодных и от жажды страждущих накормите и напоите, нагих оденьте… пост и молитву любите, более же всего – милостыню… И поклонитесь всякому, кто старше вас годами; равных же себе с любовью принимайте и никого не пропустите, не поприветствовав. И не давайте сильным обидеть
(47. С. 289–290)
«Наказание» это, очевидно, имеет чисто литературное происхождение – достаточно сказать, что в своей основной части оно дословно воспроизводит знаменитое завещание Ярослава Мудрого своим сыновьям (27. Стб. 161) – аналогия тем более уместная, что сыновья Всеволода и Марии, подобно сыновьям Ярослава Мудрого, родились все в одном браке. Примечательно, однако, что слова наставления вложены летописцем в уста не отца княжичей, но матери – очевидно, настолько велик был её авторитет в княжеском семействе.
…Княгине суждено было пробыть в монастыре лишь две с половиной недели. 19 марта, в субботу четвёртой недели Великого поста, в день, именуемый в народе родительской субботой, она преставилась с миром. Это стало новым потрясением и для Всеволода Юрьевича, и для его сыновей, в том числе, конечно, и для Юрия:
…Преставилась благоверная великая княгиня Всеволожая, именем Мария, пробыв во мнишеском чине 18 дней, и похоронена была в монастыре своём, в церкви Святой Богородицы, которую [сама] создала… И похоронили её с рыданием и плачем великим. Тут были над нею князь великий с детьми своими, и епископ, и игумены, и чернецы, и черницы, и множество народа…
(27. Стб. 424–425)
А в той версии летописного рассказа, которая, вероятно, появилась в княжение великого князя Юрия Всеволодовича, среди всех сыновей княгини особо был выделен он, Юрий:
…Были тут великий князь, плачась над нею, и Юрий, сын её, плачась и не хотя утешиться, потому что любим был ею; и Всеслава тут же была, и епископ Ио[а]нн… и Симон игумен, отец её духовный, и иные игумены, и пресвитеры, отпевшие положенные песнопения, обрядив тело её, вложили её в гроб каменный и положили в церкви Святой Богородицы.
(43. С. 161)
Говоря о кончине княгини Марии Шварновны, есть повод затронуть такой сложный и деликатный вопрос, как возможная первая женитьба князя Юрия Всеволодовича. Летописи об этом ничего не сообщают. Лишь в «Истории Российской» русского историка XVIII века Василия Никитича Татищева сказано, что известный из летописей брак Юрия с княжной Агафьей Всеволодовной, заключённый в 1211 году, был для княжича не первым, «понеже первая его княгиня умре» (141. С. 185). К известию этому надо относиться критически – весьма вероятно, что перед нами не след какой-то информации, полученной Татищевым из некоего несохранившегося источника, а результат собственных размышлений и хронологических подсчётов историка. Но основания для таких подсчётов у Татищева имелись. Если следовать летописи, то получается, что Юрий вступил в брак в возрасте двадцати двух лет – а это очень поздно для князя: ведь и его старший брат Константин, и следующий по старшинству Ярослав обзавелись супругами в гораздо более юном возрасте: первый в возрасте десяти, второй – пятнадцати лет. Да и не принято было в древней Руси женить младшего брата (а таковым для Юрия был Ярослав, женившийся зимой 1205/06 года) раньше старшего.
В книге, посвящённой отцу Юрия князю Всеволоду Большое Гнездо, я привёл некоторые косвенные (и, признаюсь, довольно шаткие) соображения в пользу версии о более ранней женитьбе Юрия, случившейся ещё до смерти его матери (92. С. 271–272, прим.). Речь идёт о трактовке так называемого «Суздальского змеевика» – медальона-оберега из яшмы с изображением семи отроков Эфесских на одной стороне и змеевидной фигуры – на другой и благопожелательными надписями, в которых значатся на лицевой стороне имена Георгий и Христина, а на оборотной – Мария и Христина, «в мире же Миослава (?)» «с старейшею дочерью» (119. С. 189–200); амулет этот происходит из суздальского Рождественского собора и ныне хранится в Государственном историческом музее в Москве.