Южноморск

Забелина Вера Васильевна

И она подала ему лист бумаги. Шумов оцепенел от неожиданности.

"Этого не может быть", - лихорадочно метались его мысли.
– "Это же крах всего". Но почти сразу возникла решимость бороться.

"Ничего у тебя не выйдет, дамочка", - подумал он.
– "Так просто я не сдамся. Мы ещё поборемся".

И он со злостью и вызовом посмотрел на стоящую перед ним женщину.

– Я ещё выясню, кто Вас назначил и почему, - грубо сказал Шумов.
– Я не собираюсь увольняться, Вы это учтите.

– Учту, - спокойно согласилась Вера Ивановна.
– А пока я бы хотела

пройти по территории детдома, ознакомиться с обстановкой. Я уже в курсе, что дети все вывезены, чтобы батрачить на окрестных фермах. К сожалению, до 1 апреля я не могу вмешиваться в Ваши распоряжения, иначе вернула бы детей немедленно, - откровенно сказала она.

"Значит, не всё ещё потеряно", - воодушевился Шумов.
– "Если она до 1 апреля не может здесь командовать, у меня ещё есть время всё наладить".

И он принуждённо улыбнулся "узурпаторше".

– Осмотритесь, как Вы хотели, - согласился он.
– Сопровождать Вас не могу, дел много, а когда будете уходить, не сочтите за труд зайти, сообщить свои замечания. Глядишь, что и подскажете. На свежий взгляд легче заметить наши упущения, а мы будем благодарны за подсказку.

Когда Вера Ивановна вышла из кабинета, Шумов выждал ещё пару минут и вызвал секретаршу. Та испуганно заглянула в кабинет.

– Да не дрожи ты так, - раздражённо заметил Шумов.
– Не катастрофа ещё. Соедини меня с Москвой, звони Семёну Михалычу.

Он снова попытался вникнуть в платёжные документы, но тревога всё-таки не давала успокоиться. Через десять минут раздался звонок междугородной, и он с облегчением услышал голос приятеля:

– Ну, что там у тебя, Борис, чего трезвонишь?

– Да ЧП у нас, Семён, - Шумов постарался откликнуться в таком же тоне.
– Явилась ко мне сейчас какая-то мадам, принесла бумагу, что с 1 апреля она назначена директором моего детского дома. Некая Суворова Вера Ивановна. И что мне прикажешь делать?

– Прикажу воспринять это как первоапрельскую шутку, - хохотнул его собеседник.
– Не дрейфь, приятель, на 1 апреля обеспечу тебе отмену этого назначения. Я уже с новым президентом о тебе говорил, хвалил, естественно. Да, кстати, в мае в командировку в ваши края нагряну. Ты уж придержи для меня ту строптивую малышку, с которой ты меня прошлый раз познакомил. Лады?
– и приятель отключился.

Успокоенный Шумов вернулся к изучению платёжных документов.

*

Тем временем Вера Ивановна поднялась на 4-й этаж, решив познакомиться со всеми помещениями, просматривая их сверху вниз. Вчера вечером она изучила те данные, что собрал Марат. Большое четырёхэтажное здание директор разделил ровно пополам, поставив перегородки в коридорах всех этажей. Фасадная часть сдавалась в аренду различным офисам и магазинам, спальни располагались в той половине, где окна выходили во двор. Все комнаты выглядели одинаково: двухъярусные железные кровати с серым застиранным бельём с правой стороны, слева обшарпанные столы и по 2 шкафа.

Было понятно, что на 4-м этаже жили девочки. На одном конце коридора было три двери для 5-й - 7-й групп, дальше коридор был перекрыт решёткой, а с другой стороны

сначала от лестницы шли тоже три спальни для 8-й - 11-й групп (девочки 10-й и 11-й групп жили вместе, их было меньше). Зато в центре находились две крепкие двери, за которыми обстановка поражала пошлой роскошью: ковры, мягкие диваны, телевизоры со встроенными дивидишниками и прочие атрибуты, напоминавшие показываемые по телевизору номера в публичных домах. От эманаций, воспринимаемых в этих комнатах, Веру Ивановну передёрнуло, и она поспешила очистить духовную атмосферу помещений.

На третьем этаже в таком же порядке располагались комнаты мальчиков, только не было перегораживающей решётки в коридоре, а на месте "комнат отдыха", как цинично именовал их директор, здесь размещались медпункт и изолятор с карцером.

На втором этаже с одной стороны было 4 комнаты для младших девочек, а с другой - для мальчиков, и между ними комната для дежурных воспитателей. На всех этажах по обеим торцевым стенам находились туалеты и умывальные. Дверей там не было, поэтому запах из туалетов разносился по всему коридору.

В комнатах было пусто, только в коридорах и туалетных комнатах суетились маленькие серые тени. Ребятишки от 8 до 13 лет в замызганной одежонке старательно занимались уборкой. За ними присматривал наголо бритый тип лет 45 - 50 с неприятным выражением лица. Обвисшие щёки придавали ему большое сходство с уродливым бульдогом. И там же находилась неопрятная женщина лет 50, бесцветная и с тупым выражением лица, наполненного злобой по отношению к детям.

На первом этаже спален не было, только большой актовый зал, канцелярия, бухгалтерия, приёмная перед кабинетом директора, ещё какие-то помещения. Вера Ивановна вышла из здания и вдохнула свежий прохладный воздух. За спиной послышался насмешливый голос Шумова:

– Ну что, ознакомились?

– Только здание посмотрела, - повернулась к нему Вера Ивановна.
– Не покажете остальное? Насколько мне известно, весь этот квартал по документам принадлежит детскому дому?

– Принадлежит, - согласился директор.
– Только ведь нам тоже надо как-то выживать, на одно финансирование от государства не создашь детям необходимых условий.

Вера Ивановна сдержалась. Зачем говорить ему то, что он и так отлично знает?

"Ничего", - подумала она, - "ещё неделю потерпеть, а дальше всё будет в моей власти. И ты, гад, за всё ответишь, и дети освободятся. Потерпите, милые", - послала она мысленную просьбу воспитанникам детдома.
– "Через неделю у вас начнётся совсем другая жизнь".

Тем временем Шумов прошёл с ней в большую двухэтажную пристройку, в которую с первого этажа главного корпуса вёл переход.

– Здесь у нас внизу кухня и столовая, - пояснил он, - а наверху склады и небольшая гостиница.

– А гостиница вам зачем?
– удивилась Вера Ивановна.

– Порекомендовали обустроить для инспекторов и проверяющих, - злорадно сообщил Шумов.
– Зимой обычно пустует.

"Как же, пустует", - Вера Ивановна вспомнила, что сообщалось об этой гостинице на флэшке Марата.
– "Публичный дом у тебя здесь".