Южный крест
Шрифт:
– Так какое все-таки задание?
– Ша, парни. А теперь слушайте все сюда. Задание действительно важное, и в первую очередь для нас самих, поэтому работать будем не за страх, а за совесть. Дело будет серьезное…
Пока он говорил, в комнате царило напряженное молчание, которое надолго затянулось после того, как было сказано последнее слово. Все сидели обескураженные и восхищенные простотой и изящностью идеи и, самое главное, реальной возможностью помочь Деду, которая еще утром казалась несбыточным бредом.
– И нам что, действительно разрешат это сделать? – спросил Шатун со скептически-унылым выражением на лице. – Что-то верится с трудом.
– Какое нам дело, разрешат нам или нет. Генерал сказал, что сам он умывает руки, а мы поступаем в полное подчинение Виктора. Зачем же нам париться разрешениями и запретами? Начальник сказал – тренировочное задание с элементами реального рукопашного боя.
– Ну а звание, должность, фамилия у этого Виктора есть? На кого валить-то будем?
– Валить ни на кого не будем – четко и вразумительно отработаем задание и тщательно подчистим за собой. Детали сегодня вечером озвучит сам Виктор.
Голос Серова звучал теперь уверенно, и он уже чувствовал себя командиром подразделения. «А ведь угадал ты, Витя-Витек! Лекарство начало работать еще до того, как его приняли…»
Они собрались в конторе какого-то пустого склада на окраине города, находящегося тем не менее в приличном состоянии и, как было видно, под чьим-то присмотром. Сам Виктор опять сел таким образом, что ему было видно всех, а остальным только очертание его фигуры.
– Располагайтесь. Времени у нас в обрез, поэтому спрашиваем мало, запоминаем быстро и соображаем рационально. Для вас меня зовут Виктор. На время нашего сотрудничества у вас нет ни званий, ни имен, а есть только клички. Будем общаться как урки. Старые ваши прозвища забудьте до следующей жизни, то есть без меня. До завтра вы должны полностью свыкнуться с ними, выработать в себе рефлекс на новое имя. Все клички имеют что-то общее с вашей индивидуальностью, но звучат на импортный манер. Почему – сами поймете позже.
Говорил Виктор четко и уверенно и был немногословен, выдавая концентрированный экстракт сути дела.
– Операция очень тонкая. Нужно сработать максимально угрожающе и убедительно, при минимальных повреждениях шкуры клиентов. Вернее, шкуру можно портить, можно поломать ребра или пальцы, вывихнуть что-нибудь, но без риска для жизни. Однако при этом клиент должен будет в буквальном смысле обделаться от страху. Материальную базу и планирование я беру на себя. От вас нужно только четкое исполнение. Сейчас я изложу вам детальный сценарий завтрашней пьесы, а вы мотайте на ус, потому что отыграть ее мы должны будем сразу начисто без репетиций. Главное, что в наших действиях не должно быть ни малейшего намека на спецназ. Просто хорошо организованная мафиозная команда. Об этом я позабочусь.Проще всего было взять под белы рученьки бухгалтера фирмы Камахидзе, который ездил с единственным водителем-охранником. Михаил Львович Земский был перестраховщиком и требовал от водителя того же. Поэтому тот без колебания остановился по сигналу офицера ГИБДД, указавшего ему жезлом на обочину. Дальше все произошло так стремительно и неожиданно, что требуемый Виктором эффект был достигнут без особого напряжения. Михаил Львович с ужасом наблюдал, как сами полицейские выволокли водителя из машины, ударом в челюсть уложили его на землю и потом в упор расстреляли из двух стволов. Эта сцена настолько потрясла его, что, когда его вслед за водителем вытащили наружу и стали заталкивать в багажник собственной машины, он исправно обмочил штаны и не умер от инфаркта только благодаря успокоительному, незаметно вколотому в момент утрамбовывания рыхлого
Взять юного отпрыска Камахидзе было значительно сложнее. Кроме того, следовало отвезти его на склад и вытянуть у него перед видеокамерой как можно больше компромата на себя самого, чтобы было чем дополнительно прижать папашу. Салага кружил по городу на своем «мерсе», набитом обкуренными малолетками, очевидно, в поисках дозы дури. Согласно папке генерала Паливоды, заботливый отец через свои контакты предупредил всех более-менее серьезных дилеров, что продавший Давиду наркотики будет иметь дело с ним лично. Мораторий на обслуживание Давида Камахидзе пока работал почти без сбоев. Видимо, многие еще помнили его отца версии 96 года и не решались трогать хоть и разжиревшего и обленившегося, но все же опасного и непредсказуемого зверя.
Пришлось подбросить парню живца. Выбор пал на Джэка – самого молодого из группы и самого продвинутого в области молодежной субкультуры. Кличка Валет прилипла к нему после того, как Дед однажды похвалил его за сноровку во время одной непростой операции, но потом добавил: «Ты, Саня, конечно, козырный, но пока только валет». Простой перевод на английский, сделанный находчивым Виктором, превратил его в Джэка, за что Саня остался ему благодарен, так как своим прозвищем он уже давно тяготился.
Выбрав момент, когда ватага причалила к одному из кафе, чтобы промочить горло, Джэк зашел за ними. Он заказал коньяк, подсел поближе и стал строить глазки одной из девушек, на которую явно уже положил глаз Давид. Молодуха, судя по всему, была сторонницей свободной любви и вполне определенно запала на Джэка, который явно выглядел мужественнее рыхлого Давида. Окончательно ее выбор остановился на Джэке, когда тот достал пухлый бумажник и, расплачиваясь с официантом, как бы случайно показал его содержимое. Девица тут же подсела к Джэку под предлогом того, чтобы прикурить сигарету, и начала напропалую кокетничать с ним. Для ускорения событий Джэк приобнял свою новую знакомую за плечи и начал вкрадчиво нашептывать ей что-то на ухо. Нервно косивший в их сторону налитым кровью глазом Камахидзе наконец не выдержал. Он решительно подошел к Джэку, схватил его за рукав куртки и, нервно дернув, сказал:
– А ну пойдем, выйдем.
Дело было сделано. Джэк аккуратно стряхнул руку, державшую куртку, встал и подозвал официанта.
– Давай-ка, любезный, налей что-нибудь молодежи, чтобы ребята не скучали, пока мы поговорим на воздухе. – Он сказал это громко, чтобы компания хорошо расслышала его слова, демонстративно вручил официанту пятитысячную купюру и подмигнул своей новой знакомой. – Подожди меня, крошка, мы сейчас вернемся.
Пять косарей сработали, как и ожидалось – привставшие было двое парней из компании клиента, услышав о халявной выпивке, тут же снова сели, забыв о Давиде.
– Ты чего хочешь? Иди по своим делам и не нарывайся, – начал свою лебединую песню молодой пижон, для вящей убедительности доставая из кармана травматический «Дабл Игл» производства прошлого века.
– Спрячь волыну, – оборвал его Джэк. – Не дразни характер. Лучше поговорим по-деловому. Мочалка что, твоя невеста?
– Нет, но сегодня она со мной и…
– Да не парься ты. Отдай ее мне, а я подгоню колес на всю бригаду. Понимаешь, запал я на нее, да и она вроде не против. А я не люблю себе ни в чем отказывать. Махнем не глядя. А? Гешефт выгодный. Не прогадаешь.
– А что есть? – Клиент не просто клюнул, но и мгновенно заглотил наживку, осталось только выманить его на улицу.
– Есть соли на выбор. Немного снежка, ну и покурить всегда найдется. Ты на тачке, давай быстро туда и обратно. Тут минуты три езды. Годится?
Тень недоверчивости пробежала по лицу Давида, но первые признаки ломки уже давали о себе знать, и он, оглянувшись в зал, где сидела компания, махнул рукой.
– Хорошо. Погнали! Только одна нога здесь, другая там, – сказал он, облизнув губы, и достал ключи от «мерина».Поимка старшего Камахидзе, хотя и заняла совсем немного времени, была более опасной и трудоемкой. Арчил не выходил на люди без своих двух телохранителей, его дальних родственников, которые остались живы в мясорубке девяностых и были преданы хозяину как вымуштрованные сторожевые псы. С такими не забалуешь. Их нужно было выключать сразу, не давая добраться до спрятанных под пиджаками стволов. Водитель был тоже не из балетной студии, так что и его нельзя было обделить вниманием. Ввиду особой важности этого захвата Волчара, с легкой руки Виктора превратившийся в Лобо, пошел на операцию сам и взял с собой еще четверых. Сложность заключалась еще и в том, что этих волкодавов нужно оставлять в живых. Серов понимал, что перелом шейных позвонков или отравление угарным газом нельзя протолкнуть как формальное «обойтись без крови». После посещения Деда в больнице руки, конечно, чесались. Но Виктор пообещал генералу обойтись без крови и трактовал это обещание именно так, как этого хотел Паливода, – без двухсотых. Так что приходилось напрягать все извилины, чтобы придумать, как полонить матерого медведя, не прибегая ни к рогатине, ни, на худой конец, к топору или ножичку. Приходилось импровизировать втемную, наперед не зная всех вводных.
Брать Арчила решили у любовницы, к которой он ездил строго по расписанию, три раза в неделю, как на физиотерапевтические процедуры. Конечно, связываться с женщиной не хотелось, да и дом, в котором она жила, непростой – это была закрытая резиденция с охраной у ворот, камерами слежения и консьержем в вестибюле. Разумеется, все преодолимо, но сроки не позволяли тщательно подготовиться, а невозможность применения собственной техники вынуждала фонтанировать идеями.
Решение нашел король информации и информатики Мудрый Каа, которого звали то Мудрый, то Каа. Теперь его должны были с подачи Виктора звать просто Вайс (что как раз и означает по-английски – мудрый). Вайсу тоже понравилось его новое прозвище, и, раздувшись от важности, он так отчаянно налег на свой компьютер, что очень скоро выудил из поисковиков очень полезную информацию. Оказалось, что в этом доме целых три квартиры сдавались на короткий срок и даже почасово, правда, за очень приличные деньги. Обычно их снимали сбитые холостяцкие группы по интересам для далеко не чинных симпозиумов в компании жриц любви.
Особенной удачей оказалось то, что одна из таких квартир находилась этажом выше квартиры, снимаемой Арчилом для своей любовницы, а то, что она была свободна, казалось вообще чудом. За ключами Виктор съездил сам, так как не хотел светить никого из группы, а опознание своей личности он считал делом бессмысленным, так как менял ее очень часто. Теперь в дом можно было не только войти, но и загнать во двор машину, что вообще являлось подарком судьбы.
Приближалось время прибытия главного героя будущей трагикомедии. Серов и его команда, исправно изображая пьяных, немного побродили по зданию, суя свой нос во все закоулки. Их любопытство было вскоре вознаграждено. Оказалось, что в доме имелся еще грузовой лифт, двери которого выходили во двор, и к ним можно было вплотную подъехать на машине. Это значительно облегчало задачу последующего «выноса тела».
«Майбах» Арчила подъехал, как и говорилось в генеральской папочке, строго в 18.55. Один из охранников поднялся первым, открыл дверь квартиры своим ключом, пробыл там пару минут и, взбежав по лестнице на один пролет, сообщил по рации, что все чисто. Камахидзе покинул машину в сопровождении охранника, не здороваясь с консьержем, пересек вестибюль и вошел в лифт. В это время вывалившиеся на площадку двое пьяных привязались к стоявшему на посту телохранителю, требуя у него зажигалку и приглашая к себе на рюмку коньяку. Когда родственник Арчила попытался достать рацию, ему тотчас врезали по болевым точкам и уже без сознания затащили в съемную квартиру. Тут же четверо сбежали по лестнице и заняли позиции у дверей лифта, который сразу и подоспел без единой секунды промедления. Однако в тот самый момент, когда двери лифта начали открываться, на пороге своей квартиры появилась томная блондинка в полупрозрачном пеньюаре. Немая сцена продолжалась доли секунды. Обескураженная присутствием у ее дверей четырех крепких мужиков, пришедших явно не с дружественными целями, блондинка отпрянула внутрь прихожей и попыталась закрыть дверь. Шатун, оказавшийся ближе всех к молодице, метнулся к ней, не ожидая команды, и успел зажать ей рот, закрыв ногой входную дверь. Тем не менее появление подруги Арчила отвлекло на мгновение засаду и дало возможность выходившему первым телохранителю выхватить пистолет. Однако резкий удар ребром ладони по запястью выбил оружие, но оно не упало с грохотом на пол, а тут же было подхвачено чьей-то заботливой рукой, поставлено на предохранитель и спрятано в карман. Выдернутый из лифта охранник тут же получил точный удар в шею и упал без сознания. Арчил с некоторых пор перестал носить оружие и теперь, жалея об этом, отмахнулся от тянущихся к нему рук и стал импульсивно нажимать все кнопки на панели лифта. Вернее, он только успел подумать об этом, как тут же попал в стальные объятия двух дюжих молодцов и был перенесен в квартиру «пьяных» холостяков, где его соответствующим образом зафиксировали и бросили на кровать в темной комнате с тошнотворным кляпом во рту.
После тщательной рекогносцировки накачанных снотворным телохранителей перенесли в квартиру блондинки, которая к тому времени уже видела чудесные сны после укола довольно мягкого, но очень действенного транквилизатора. Такая же участь была уготована водителю. Его подкараулили у машины, когда он решил покурить. Хозяин никому не разрешал курить в «Майбахе», поэтому бедолаге пришлось выйти на свежий воздух, где его тут же вырубили. Но этого уложили на заднем сиденье автомобиля, чтобы не светиться. Потом приступили к самой главной части операции – выносу тела. Для этого были заранее заготовлены ящики с пустыми бутылками. Портье, смотревший по портативному телевизору футбол, без лишних слов принял объяснения о том, что нужно поднять в квартиру море выпивки. Скептически оглядев позвякивающие коробки, он открыл грузовой лифт и вернулся за свой стол в вестибюле.
Место для решающего разговора обставили надлежащим требованию момента образом. Просторное помещение склада с высоким потолком было почти полностью погружено во мрак. Свет установлен так, что сидевший на стуле пленник оказался почти ослеплен и не видел ничего вокруг себя, кроме чуть подсвеченного пятачка перед ним, на краю которого можно было с трудом различить очертания изящной фигуры человека, сидящего в кресле напротив. Человек курил длинную гаванскую сигару и лениво перелистывал какие-то бумаги, лежавшие перед ним на журнальном столике. Тут же стояла початая бутылка бренди и пузатый коньячный фужер, наполненный темной жидкостью. Человек в черном в полном молчании то и дело выпускал облака серого дыма, скрывавшего и без того плохо различимое лицо, и прикладывался к бокалу.
– Хороший коньяк нужно пить под хорошую сигару, не правда ли, Арчил? – Голос Виктора гулко отдавался коротким эхом в пустоте помещения, отчего он приобретал какие-то особые интонации. – Ты ведь уже научился разбираться в таких вещах?
– Что тебе надо, шакал! – прорычал в ответ взбешенный Арчил, брызжа слюной. – Завтра вас всех перережут, как вонючих свиней, и выбросят…
Последние слова Камахидзе остались непроизнесенными из-за звонкой оплеухи, которую отпустил ему новоиспеченный Лобо (так Виктор назвал Волчару, так как Лобо по-испански значит волк). По согласованному с Виктором сценарию нужно было сбить спесь с клиента, привить ему рефлекс на то, что неадекватное поведение обернется болью и унижением. Хотя Алексей всего лишь шлепнул открытой ладонью, удар получился настолько сильным, что Арчил слетел со стула и больно грохнулся на бетонный пол. Его тут же бесцеремонно подняли и снова усадили на стул.
– Охолонул немного, дорогой? – спросил его Виктор как ни в чем не бывало. – Не старайся казаться тупее, чем ты есть на самом деле. Побереги свое время, а то, может быть, у тебя его осталось не так много. И не стоит лаять, как дворняга. Давай поговорим, как люди.
– Да что с тобой говорить! Смелый ты, я вижу, когда у меня руки связаны. Да еще два быка за спиной. Не можешь говорить, как настоящий мужчина!
Арчил произнес это не так громко, но все же было видно, что он до сих пор не понял, в какой ситуации оказался, и не может сладить со своим темпераментом. Поэтому ему тут же отвесили леща, но теперь уже с другой стороны. У Шатуна (который стал теперь Пистоном) удар получился еще более впечатляющим. Арчил буквально взлетел в воздух и завис там на мгновение перед неминуемым падением, которое могло быть очень болезненным, не смягчи его стоявший с другого боку Серов. Снова усаженный на стул Арчил наконец-то начал приходить в себя, но теперь, похоже, он по-настоящему испугался. Лицевые мышцы как-то сразу расслабились, и холеное высокомерное лицо враз превратилось в одутловатую серую маску.
– Вот и хорошо, Арчил. Не заставляй нас делать неприятные вещи. Пойми, твои руки связаны, потому что они враги твоей голове. Попытайся ты говорить со мной, как ты выражаешься, как мужчина с мужчиной, я бы в несколько секунд выбил из тебя всю спесь и заставил ползать передо мной на коленях. А так я просто помогаю тебе сохранить хотя бы видимость какого-то достоинства, чтобы мы смогли говорить на равных… Так ты готов слушать? Или тебе нравится быть Ванькой-встанькой?
– Хорошо, говори. Зачем тебе я?
– Ты знаешь, что твой сын сбил человека?
– Ты что, из-за этой чепухи все это затеял?
– Эта чепуха будет стоить тебе очень дорого. Поверь мне. Значит, он сбил пешехода, ты сделал все, чтобы снять с него обвинение, а изуродованного полумертвого человека смешать с грязью. Это, наверно, с твоей точки зрения, по-мужски. Да?
– Зачем эти гнилые предъявы? Он мой сын, и если надо будет, я десяток таких фраеров положу, чтобы его вытащить. Это понятно?
– Понятно. Только косяк вышел. Этот человек не фраер. Пусть у него нет денег, но у него много друзей, которые ему обязаны по гроб жизни. Он их друг, настоящий друг, и чтобы вытащить его, они готовы и могут, как ты заметил, положить десяток таких вот крутых. Это тебе понятно? Ты их обидел своим высокомерным презрением, и теперь ты должен ответить.
– Но ты же понимаешь, кто я и кто он? Со мной так нельзя! – Голос Арчила дрожал, но он все еще думал, что это какая-то дурацкая игра, которая вот-вот прекратится.
– Кто это тебе сказал, что нельзя? Ты ведь убивал и приказывал убивать людей из-за любой мелочи. Бабушек травил, чтобы заполучить их квартиры. Почему же с тобой так нельзя? Кто ты такой, что с тобой так нельзя? Ты ведь не ангел, а простой смертный из плоти и крови, и эту кровь можно выпустить в любой момент. Твое существование само по себе уже ошибка Господа Бога. И ее давно пора исправить.
– Почему же ты не пристрелишь меня сейчас?
– А кто тебе сказал, что ты заслуживаешь быть пристреленным или зарезанным? Ты ведь не убивал нашего друга. Ты родил сына и вырастил его полным уродом. Мстить ему было бы глупо, потому что он сам себя наказал. Он ведь конченый наркоман, и убить его – это значит лишить той расплаты, которую он заслужил. Нет, я сделаю все по справедливости. Твой сын – это твой косяк. За него отвечать тебе. Вот у меня диагноз. Так, перелом восьми ребер… обе голени… множественный перелом левого бедра… разрыв кишечника… открытая черепно-мозговая травма. – Виктор загибал пальцы на левой руке, считая травмы, но потом брезгливо всплеснул руками, будто пытаясь стряхнуть с них какую-то грязь. – Тут еще два десятка пунктов, пальцев все равно не хватит. Весь этот список травм скоро будет твоим диагнозом. Я сломаю тебе каждую косточку, но не сразу, а постепенно. И без наркоза. Это будет справедливо. Если ты и выживешь, то окажешься в реанимации и навсегда останешься инвалидом. Сын твой без присмотра быстро загнется или сядет, хотя на зоне он тоже долго не протянет. Хозяйство твое растащат твои же прихлебатели и компаньоны, а я им помогу. Кроме того, я сделаю так, что твоя семья потеряет все и будет страдать так, как семья нашего друга. По-моему, это будет справедливо. Тебе не кажется?
Арчил молчал, глядя куда-то сквозь Виктора, видимо, пытаясь представить нарисованную последним картину своего возможного будущего.
– Отвечай, Арчил. Я не люблю долго ждать. Тряхните-ка его там.
– Не надо. – Камахидзе поднял стянутые пластиковым хомутом руки. – Есть еще варианты?
– Вот это уже разговор. Только сначала ответь на мой вопрос.
– Да. Это справедливо, – выдавил из себя Арчил.
– Надеюсь, ты так действительно думаешь. – Виктор подлил в бокал коньяку и расслабленно отвалился на спинку кресла. – Только смотри, тебе не удастся потянуть время или обмануть меня. На слово я тебе не поверю, поэтому все наши дела должны быть закончены здесь и сейчас. У нас осталось двадцать минут.
– Что ты хочешь?
– Не я, а наш друг. Когда он приходит в сознание, он, наверно, хочет, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Ты должен оплатить ему ущерб и лечение по самому высокому стандарту. Десяти миллионов евро должно хватить.
– Я не смогу найти такие деньги за двадцать минут. Да и это многовато.
– Мы не на базаре, Арчил. Десять сейчас, а еще попытаешься торговаться, будет двадцать. Я просто хочу быть справедливым. А насчет денег не беспокойся. Твой бухгалтер здесь, он тебе поможет их найти. У него и компьютер с собой, и вай-фай найдется. Ну а чтобы было не скучно, мы тебе можем привести сынулю. Он тоже здесь. У него, похоже, ломка начинается, так что будет весело, пока он совсем не откинется. Он, кстати, тут нам напел с три короба. Себе на десятку и всем дилерам, с которыми он пересекался. Мы это все на видео засняли, так что если не менты, то его бывшие кореша заинтересуются. Яблочко от яблоньки не далеко падает. Я тут пока рыл на тебя материалец, много интересного узнал. Оказывается, ты с девяносто восьмого года на подсосе у ФСБ. Поэтому тебя и не тронули. Скольких ты тогда сдал? И еще положил кое-кого по заказу. С такой характеристикой тебе долго не прожить. Ведь половина из твоих крестников еще живы.
– Хорошо, давайте бухгалтера. Я переведу, только…
– Без только. Просто переведешь и поедешь домой. Правда, ненадолго. Я сказал о компенсации и лечении. Но ты еще должен быть наказан. Даю тебе неделю на сворачивание дел и сборы. Потом все материалы о твоей подпольной работе и видео с твоим отпрыском пойдут по назначению. Уедешь, успеешь спрятаться – значит повезло. А на нет и суда нет.
– Но ты же обещал…
– Я ничего тебе не обещал. Тем более первый вариант еще в силе. Ты говоришь «нет», и завтра тебя отсюда везут в травму, а твоего сыночка в КПЗ. Деньги для моего друга я и без тебя выкручу. Тебе лучше знать, как это делается. Второй вариант более человечный, щадящий, так сказать. Можно просто представить себе картинку, вместо того чтобы участвовать в ней в качестве главного персонажа. Да и мне хлопот меньше. Я ведь не мясник, хотя грязной работы никогда не чурался. Давайте сюда этого зассанца-бухгалтера!Новые флибустьеры
Сидя в припортовом баре в чахлом городишке Карупано на востоке Венесуэлы, Серов-Лобо прокручивал в памяти последнюю неделю своего пребывания дома, начиная с вызова к генералу и странного знакомства с человеком без лица Виктором и заканчивая перелетом Москва – Мадрид – Каракас – Карупано. Слишком много событий уместилось в этот короткий отрезок времени – гораздо больше, чем за предыдущие четыре месяца прозябания на тренировочной базе. Прошли первые возбужденно-восторженные эмоции после удачно закончившейся операции по изъятию компенсации у семейки Камахидзе, и теперь все виделось более четко и осознанно, так что можно было разобраться во всем, проанализировать и сопоставить действия группы и клиентов. Виктор стоял особняком, и к нему так и не удалось найти никаких ключиков. Общались они несколько дней, в основном проходя ликбез по Эссекибо, но Виктора он даже не смог толком рассмотреть, не то что составить о нем какое-то впечатление. В принципе, не стал бы Алексей морочить себе голову, если бы не финал этой истории с Арчилом, о котором он узнал случайно незадолго до вылета из Москвы. В аэропорту в баре он заглянул в газету, оставленную кем-то на столе, и натолкнулся на статью о Камахидзе под заголовком «Жизнь и смерть непотопляемого Арчила». Там рассказывалось о тернистом пути известного авторитета девяностых от фарцовки и валютных операций при коммунистах до легализации выстроенной в середине девяностых бандитской империи в благообразную финансово-промышленную группу. Особенно подчеркивалось, что грозный авторитет и изворотливый бизнесмен, прошедший огонь и воду, умер от банального сердечного приступа прямо у себя в кабинете. Согласно данным газеты, это произошло через три дня после их «тренировочной» операции.
В принципе, ничего странного в сердечной недостаточности нет, тем более что человек пережил тяжелый стресс. Не стоило на этом заострять внимание, если бы не разговор с Виктором, произошедший на следующий день.
– А что, если этот крокодил захочет отомстить? – спросил его тогда Алексей. – Нас он вряд ли найдет, а вот Деда и его семью запросто.
– Не беспокойся, – ответил Виктор с показавшимся притворным безразличием. – Скоро ему будет точно не до мести.
Что он имел в виду? Может, обещанное разоблачение, которое казалось Алексею сомнительным, так как все материалы остались в генеральской папке, и предъявлять было, собственно, нечего. А может быть, дело в инъекции, которую сделали Арчилу. Она подействовала не так, как на остальных – не вырубила сразу, а лишь слегка погасила сознание на каких-то полчаса. «Может, там было еще что-то? Иначе откуда у Виктора была такая уверенность в том, что Арчил безобиден? Не похож он на человека, верящего в чужие обещания и тем более поворачивающегося спиной к раненому хищнику…»
– Лобо, нам пора. Посудина уже у причала, – прошептал ему на ухо Джэк, материализовавшийся из густого сигарного дыма, тянущегося рваными серыми лоскутами к открытому окну. – Ребята все уже подтянулись. Ждем тебя.
– Пошли. – Серов резко встал, отгоняя от себя совершенно ненужные в сложившейся ситуации мысли и сомнения. «Одним бандюком больше, одним меньше. Все побоку! Работать пора!»
Старенькая, но еще крепкая моторная яхта резво шла по слегка тронутой слабым бризом голубой поверхности воды, искрящейся мириадами солнечных зайчиков. Жара стояла невыносимая, но тренированный организм будто не замечал ее, и лишь темные пятна пота на рубашке указывали на то, что какие-то внутренние реакции все-таки в нем происходят. Говорили мало и только на английском. Это было жесткое требование Виктора, и хотя на яхте он отсутствовал, но все вели себя так, будто он все время находился рядом. Согласно легенде, они сербские наемники, которых послали в сельву Эссекибо, чтобы найти и вывезти из страны отпрыска одного итальянского олигарха, который приехал сюда со своей подругой незадолго до переворота. Молодые люди были приверженцами экстремального туризма и, похоже, нашли то, что искали. Из агентурных источников было совершенно точно известно, что парочки уже нет в живых, оба утонули, сплавляясь на плоту по бурной реке, поэтому разыгрывать следопытов можно совершенно безбоязненно, не рискуя действительно встретить непутевых туристов. Для поддержания легенды о сербах всем сделали соответствующие татуировки, которые через месяц должны были исчезнуть.
Экипаж яхты, состоявший из двух колумбийцев, капитана и механика, тоже не был предрасположен к праздным разговорам. Между собой они иногда перекидывались фразами по-испански, но так, что ничего разобрать было нельзя. Из группы с ними общался только Серов. Своего знания испанского языка он не выдавал, и говорили на довольно сносном английском, но только на темы текущего момента: «где взять воду, сколько осталось до места, где туалет».
– Эти двое похожи скорее на контрабандистов, чем на разведчиков, – сказал Вайс, подсаживаясь к Алексею. – И яхта у них, судя по всему, бывала в передрягах. Я тут нашел на рубке слегка зашпаклеванные и закрашенные следы от пуль. Еще свежие. Кто-то полоснул из пулемета.
– А кто тебе сказал, что они разведчики? Контрабандисты и есть. И мы для них как раз сербские наемники. Помнишь, что говорил Виктор? Здесь жизнь так устроена, что если ты ни в чем не замазан, то ты вроде бы и не существуешь. По-видимому, Виктор себя здесь хорошо зарекомендовал. Его, наверно, считают каким-нибудь крутым мафиози.
– Да он и похож.
– Ладно. Хватит болтать. Видишь, этот инка все время на нас косит глаз. – Алексей повернулся к капитану и спросил по-английски: – Скоро точка высадки?
– Три часа. – Колумбиец продублировал свои слова тремя поднятыми пальцами. – Готовьте катера и багаж.
Когда солнце коснулось краем горизонта, они подошли к группе островков, издалека походивших на замшелые кочки. Уже надутые резиновые катера были готовы к спуску. Рядом лежала куча рюкзаков и ящиков в брезентовых чехлах. Тут капитан что-то залепетал на своем птичьем языке своему камараду, и тот пулей исчез в машинном отделении, но вскоре вернулся, неся ручной пулемет и АК-74 с подствольником. Сложив свой арсенал на мостике, он знаком показал Серову подтащить первый катер к лебедке, чтобы спустить его на воду.
– Что случилось? – спросил его Алексей. – У нас проблемы?
– На локаторе появилась засветка. Десять миль. Судя по скорости, это сторожевой катер. Он будет здесь через двадцать минут. Поторопитесь. Босс передал, что вы должны найти самолет. Инструкции и карты он вам выслал.Оба «Зодиака» синхронно заложили крутой вираж и на рискованно высокой скорости влетели в быстро сужающуюся протоку, вьющуюся змейкой среди мангровых зарослей. Это было сделано в тот самый момент, когда из-за соседнего острова выползла хищная тень сторожевика. Все свое внимание он пока сосредоточил на резво удаляющейся яхте, однако вскоре, поняв, что запас скорости у той значительно больше, капитан приказал прекратить преследование, на всякий случай пальнув ей вдогонку из автоматической пушки. Потом катер развернулся и направился прямо в сторону протоки, где скрылись две другие цели, засеченные локатором.
– Внимание, всем рассредоточиться! – скомандовал Серов в тот самый момент, когда на катере вспыхнул прожектор и начал прощупывать слепящим лучом береговую линию. – Он нас засек. Теперь не отвяжется. Может пальнуть.
В подтверждение его слов со стороны моря дробно громыхнуло, и длинная очередь впилась в переплетение мангровых ветвей, выкосив небольшой участок вокруг устья протоки. Затем катер заглушил основной двигатель и лег в дрейф менее чем в полумиле от берега. Выждав полчаса, Серов взял с собой Лаки (в прошлом Везуна) и подобрался к самому краю зарослей, чтобы рассмотреть сторожевик в бинокль. Очевидно, на катере решили никуда не двигаться, а взять нарушителей измором. Об этом можно было судить по натянутой якорной цепи – видимо, на отмели возле островов сильное течение, поэтому, чтобы не подрабатывать двигателем каждые пять минут, решили бросить якорь. Оценив ситуацию, Серов дал команду группе собраться в протоке на связанных вместе катерах для экстренного совещания.
– В общем, они нас заперли намертво. Вайс, что с твоей техникой? Нам нужно найти самолет. Подробности в сообщении от Виктора.
– Все проверил. Связь есть, батареи заряжены. Вот сообщение.
Серов подсел к Вайсу и внимательно ознакомился с содержимым посылки. Из нее он узнал об аварии посольского самолета и положении в стране. Сообщение было подробным, с картами, спутниковыми снимками и инструкциями из Москвы.
– Нам нужно срочно добраться на другой конец архипелага, где упал наш самолет. Наша задача оказать помощь людям, и главное – найти чемоданчик геологов. Но для этого нужно выбраться отсюда. Сторожевик стал на якорь, обосновался прочно. По моим прикидкам, там от восьми до двенадцати человек. Так что сунуться сюда они вряд ли решатся. Будут ждать, пока мы тут не начнем умирать от жажды, если не надоест. Но времени у нас нет. Все нужно решить сегодня ночью. У кого есть соображения? Говори, Хук.
– Вся их сила в стрельбе с дистанции. В ближнем бою они лягут. Если мы подплывем на расстояние выстрела, Франк перещелкает всех на палубе. А потом возьмем на абордаж и передушим их в кубриках.
– Что скажешь, Франк? Сможешь стрелять с воды?
– На тренировке выбивал 90 из ста. Все зависит от расстояния и качки. При такой погоде с пятидесяти метров можно попробовать и в голову. А вообще в корпус разрывной пули вполне достаточно.
– Хорошо. Световое пятно вокруг катера метров тридцать. Для уверенности Дюк и Джэк подстрахуют тебя с другого борта. Вайс и Лаки останутся при лодках. Остальные пойдут под водой…
Минимальный набор снаряжения, переданный колумбийцами, был рассчитан только на высадку и решении тактических задач для быстрого закрепления на берегу и превращения, согласно легенде, в вооруженных до зубов наемников. На последнем инструктаже Виктор сказал: «Мы будем работать в стране, где идет гражданская война. Сами представляете, какая масса оружия сейчас находится в руках революционных лохов, бандитов и проходимцев всех мастей. Наша задача – просто поднимать то, что лежит под ногами. Наряду со старьем много нового оружия со всего мира, так что, вооружившись из подножных ресурсов, мы очень даже впишемся в общую неразбериху. Поэтому берем по минимуму. Главное, средства связи, питание и индивидуальные пакеты. Все это импортного производства с нашей модификацией. Тут тоже к нам не подкопаешься. Главное – не выдать свою принадлежность к русским спецслужбам. Иначе на нас спустят полкана, и выполнение основного задания окажется под угрозой срыва. Вопросы, что и почему, оставим на потом. Со временем сами все поймете, а Бог даст, это и не понадобится».
Серов не понимал, что такого важного могло быть в стране размером с Московскую область. Судя по всему, чемоданчик геологов – ключевая деталь головоломки, но все остальное пока совершенно неясно. Однако если командование решило использовать группу втемную, значит, для этого есть веские причины. Алексей не привык анализировать и подвергать сомнению приказы, какими бы абсурдными они ни казались. В таком духе была воспитана Дедом Морозом и вся группа. Это позволяло сконцентрироваться на выполнении поставленных задач и не загружать голову пустой работой.
…Преодолеть под водой дистанцию около километра не составило особого труда. Ребята хоть и не претендовали на соревнования с «морскими котиками», но плавали все очень прилично. Оставив Франка на огневом рубеже, остальные шестеро поплыли дальше на исходные позиции. Четверо во главе с Серовым собрались под днищем судна, ожидая, когда Дюк и Джэк займут позиции с другого борта, один ближе к корме, другой к носовой части. Наконец послышалось кваканье, которому специально учились, чтобы не подавать сигналы банальными ударами по металлу, демаскирующими ныряльщиков. Серов знаками отдал нужные приказы, и остальная четверка осторожно приблизилась к корме, готовясь к последнему броску. Решено было забираться на судно с самой нижней точки – с кормы. Первыми должны были подняться на борт Хук и Пистон, а Лобо и Рокер обеспечивали этот бросок в буквальном смысле своими плечами. Пистона, как самого тяжелого, выбросили на корму первым. Для этого, погрузившись втроем на два метра, обнялись и помогли Пистону устойчиво стать на полусогнутых ногах себе на плечи, а затем, резко всплыв, вытолкнули его на поверхность, дав достаточное ускорение для того, чтобы выпрыгнуть до уровня леера и ухватиться за него.
На палубе в это время находились двое. Один из механиков курил на корме, и, ориентируясь на огонек сигареты, Франк легко снял его, опустив прицел чуть пониже, на уровень груди. Плеск падающего тела обеспокоил вахтенного матроса, ловившего рыбу на освещенной носовой палубе. Заклинив удочку в якорной лебедке, тот осторожно пошел по борту в сторону кормы, и тут его настигла пуля, выпущенная Дюком. Выстрел получился не очень чистым. Пуля, скользнув по ребрам, разворотила бедолаге живот, и тот, вскрикнув, упал на палубу в тени надстройки, забившись в конвульсиях. Вахтенного офицера, дремлющего в рубке, на этот раз спасла собственная лень. Услышав неясный шум, он встрепенулся, глянул на экран локатора, но, не обнаружив там никаких подозрительных засветок, снова откинулся в штурманском кресле, прикрыв глаза.
Вторым «взлетел» на палубу более легкий Хук. Его выталкивали уже вдвоем. К этому времени Пистон взял под контроль корму, готовый открыть огонь по любому, кто появится на палубе. Но никто не появился, и подоспевший Хук взбежал по трапу на мостик, легко вырубил дремавшего офицера и дал сигнал стрелкам, что можно подтягиваться к катеру. Серов вытолкнул вверх оставшегося с ним Рокера, а потом и сам взобрался на палубу по спущенному Рокером фалу. Четверо заняли ключевые точки на судне, распределили сектора обстрела и стали ждать, когда стрелки присоединятся к ним для завершающей атаки. Все люки и двери надстройки находились под контролем, и когда капитан, разбуженный чем-то или просто по нужде, решил выйти на палубу, его тут же оглушили и отправили отдыхать вместе с вахтенным помощником на мостик.
Пленить сонный экипаж удалось довольно быстро. Вернее сказать, не пленить, а обезвредить. Дело в том, что один из офицеров, почувствовав неладное, открыл стрельбу. На палубу из кормового кубрика вывалились несколько вооруженных матросов в неглиже, и, согласно инструкции командира, их тут же хладнокровно перещелкали, чтобы избавиться на корню от непредвиденных случайностей. Остальные члены экипажа сдались на милость победителей. Всего живыми были взяты два офицера, включая капитана, и шесть матросов и механиков. Их разоружили и заперли в кормовой кубрик, который предварительно обыскали.Под утро очухавшихся капитана и второго офицера вывели на палубу и поставили у леера. Вахтенный офицер тут же взбрыкнул на месте и, перепрыгнув через леер, скрылся под водой. Трудно сказать, что с ним произошло, но как ни вглядывались члены группы в темное море, голова моряка так и не появилась на поверхности.
– Их что, плавать не учат? – пробурчал себе под нос Серов и, подойдя к молчаливому капитану, тихо спросил: – Вы говорите по-английски, сэр?
– Немного, – спокойно ответил капитан. – Вполне достаточно, чтобы ответить на все ваши вопросы.
Это был засидевшийся в чине каплея уже видавший виды офицер, лет пятидесяти, с располагающим смуглым лицом. Серову он был по-человечески симпатичен, но, разумеется, на его судьбу это не могло повлиять – казнить или миловать, это определялось не соображениями личной предрасположенности, а практической целесообразностью того или иного действия. Сейчас было целесообразным сохранить жизнь остаткам экипажа в обмен на активное сотрудничество, а что будет завтра – это уже будет завтра.
– Вы можете гарантировать мне и членам экипажа жизнь? – спросил моряк, выслушав предложения Серова.
– Да, – ответил Алексей не моргнув глазом. – До тех пор, пока вы не угрожаете нашей жизни, вы в безопасности.
По приказу капитана один матрос и один моторист принялись за работу под присмотром двух десантников, и вскоре сторожевик уже снова несся по светлеющей вместе с рассветом воде. Обогнув архипелаг с востока, судно с первыми солнечными лучами оказалось у нужного острова перед широкой просекой, выломанной в мангровых зарослях упавшим здесь позавчера «Ил-76». Высокий киль и чернеющая пустотой пасть грузового отсека с отвалившейся челюстью аппарели виднелись с моря, а надломленные крылья и уткнувшийся в мелководье нос воздушного судна были спрятаны в молодой поросли мангровых деревьев, быстро выпрямившихся после нежданного удара. Место выглядело пронзительно пустынным и необитаемым, а обломки самолета лишь подчеркивали его заброшенность.
Оставив у себя в тылу автоматическую пушку и крупнокалиберный пулемет под присмотром Вайса и Рокера и заперев капитана и экипаж в разных отсеках судна, снабженных дверями, Серов со своими людьми начал медленно продвигаться к самолету. Идти приходилось по колено в иле и по грудь в воде, на поверхности которой плавала радужная пленка авиационного керосина. Пары топлива смешивались с выделяющимся из-под ног болотным газом морского розлива и создавали вокруг идущих удушливую тошнотворную ауру. Кроме того, корявые ветви мангров цеплялись за одежду и рюкзаки, всячески мешая продвижению вперед.
Прошло минут двадцать, пока группа подошла к самолету и рассыпалась вокруг, исследуя окрестности. Серов ступил на скользящую от ила поверхность аппарели, вышел из воды и, тщательно отряхнувшись от налипшей грязи и водорослей, вошел в гулкий от пустоты грузовой отсек. Вынесли все до последней мелочи, остались лишь багажные сетки и крепежные ремни, не унесенные, наверно, потому, что были приклепаны к корпусу.
– Называется, приехали, – подумал вслух Алексей, присаживаясь на пассажирскую скамью у боковой стенки.
Теперь Серову стало ясно, насколько сейчас была важна для группы невидимая работа Виктора. Без его информации они обречены на бездействие и, возможно, на полный провал. Оставалось только молиться богу спецназа, если таковой имелся на небе, чтобы разведка не подвела.
«Интересно, а ведь встречу Виктора на улице и, пожалуй, не узнаю. Хотя где я могу его встретить? Да если и узнал бы, все равно пришлось бы пройти мимо. Чертова работа!»