Южный поход Эрлинга
Шрифт:
Я сказал, что мне нет дела до того, верит ли он моим словам.
– Но я берусь одолеть в поединке любого, кто осмелится выйти против меня, если ты сочтешь это достаточным подтверждением моей силы.
Вокруг нас столпилось много народа. Один иноземный купец сказал:
– Вы, астеки, слишком возгордились. Пора вас проучить. Мой носильщик Коатекстли одним ударом убивает двоих. Он покажет этому прорицателю дорогу в Миктлан.
Коатекстли вышел против меня с тяжелой палицей и круглым щитом. Он был выше меня на целый локоть и на вид очень силен. Я увернулся от его удара и отрубил ему правую ногу выше колена. Он устоял на одной ноге и нанес такой удар, что мой щит треснул, а левая рука потеряла всю силу. Я ударил его в живот, так что потроха вывалились наружу. Коатекстли упал и умер.
Астеки стали громко прославлять меня. Они говорили:
– Боги даровали ему победу над таким силачом. Значит, его предсказание верное.
– Он подлинный Кецалькоатль! Поглядите на его волосы, на его щит, на его длинный нож!
– Астеки будут повелевать всеми народами науа!
– Бей миштеков! Кецалькоатль, веди нас в бой!
– Пусть будет Кецалькоатль правителем города! Пусть он ведет нас в бой!
Сигрид сказала:
– Вот ты и обошелся без моей помощи, Эрлинг. Видно, очень не хотелось тебе отдавать меня в жены другому. Я сказал:
– Мне не хочется быть правителем города, потому что тогда придется остаться здесь надолго.
– Не вижу в этом ничего дурного, – сказала Сигрид. – По-моему, это хороший город.
– Достаточно и того, что у меня есть такая возможность. Но я не собираюсь совсем отказываться от власти.
Я обратился к астекам и сказал, что пришел к ним из далекой страны. Я сказал также, что звезды указали мне путь в Теночтитлан, потому что астекам суждено стать величайшим из народов. Я говорил им то, что они хотели услышать, и то, что вселяло в них боевой дух. Вокруг собралась большая толпа астеков, и видно было, что они готовы сделать все, что я скажу.
Я говорил до тех пор, пока на торжище не появились Хельги и Куитлатль. тогда я обратился к Хельги на северном языке и спросил, удалось ли им что-нибудь разузнать.
– Не только разузнать, – сказал Хельги, – но и сделать кое-что получше. Недаром я прослыл самым большим пронырой в Вестрибюгде, когда мальчишкой таскался по дворам.
У здешнего правителя есть младший брат Попокаситлальин, который должен стать конунгом после смерти Ицтейакатля. Мы разыскали этого наследника. По-моему, он не слишком умен и думает только о том, как бы занять место брата. Он обещал нам любую поддержку и дал мне вот это золотое украшение в знак того, что не обманет.
В это время мы увидели воинов, которые шли прямо к нам. Они велели толпе расступиться.
– Эти чужеземцы нарушили законы. Тлатоани велел казнить их.
Тогда я снова обратился к астекам и сказал:
– Вы спрашивали, что нужно сделать, чтобы вознести Мешико над городами Анауака. Для этого нужно многое, но прежде всего вы должны сменить правителя. Ицтейакатль захотел отобрать у меня жену, а когда я воспротивился этому, он послал войско, чтобы убить меня. Правителю следует сдерживать свое вожделение. Если человек не может одолеть сам себя, покорятся ли ему народы?
Когда я сказал это, толпа обратилась против воинов тлатоани. Те, у кого не было оружия, стали подбирать камни. Воины не стали сражаться с толпой и поспешно отступили. Тогда люди направились к дворцу правителя. Нас окружили так плотно, что мы не могли бы выйти из толпы без кровопролития. Многие кричали, чтобы я сам стал правителем. Но я сказал, что не хочу этого.
Возле дома тлатоани нас встретила дружина Ицтейакатля. Там было триста или более отборных воинов, рослых и могучих. Началась битва. Мы, гренландцы, стояли посреди толпы мятежников и не могли пробиться к врагам, чтобы показать силу своего оружия.
Я взял у Хедьги золотое ожерелье и поднял его на острие меча.
– Вот ожерелье Попокаситлальина, – сказал я громко, так что все услышали. – Он дал его мне в залог того, что он убьет Ицтейакатля и сам станет правителем, и будет во всем слушать моих советов. Пусть будет правителем Попокаситлальин! Пусть Попокаситлальин сдержит свое слово и теперь же вынесет на крыльцо дома правителя голову Ицтейакатля!
Тогда астеки с удвоенной силой стали теснить стражу и прижали ее к воротам. Несколько десятков стражников повернулись и вошли в дом. Кто-то в толпе крикнул:
– Они убьют Попокаситлальина! Держи их!
Сигрид сказала:
– Зачем ты, Эрлинг, ведешь опасную игру и рискуешь нашими головами, когда можно действовать наверняка? Что, если Попокаситлальин струсит или не сумеет сдержать слово?
Я сказал:
– Мне все это и вправду кажется игрой. Науа просты, как дети, и управлять ими так же легко, как стадом овец. Куда труднее было покорить Вестрибюгд, хотя здесь людей не меньше ста тысяч, а там и двух тысяч не набралось бы.
Стражники тем временем собрались с духом и отбросили толпу от дома. У ворот осталось лежать сто или более трупов. Сигрид сказала:
– Сейчас народ разбежится, и наше дело будет проиграно.
Торхалль сказал:
– Пускай разбегаются, от них все равно никакого проку. Если бы они так не толкали и не теснили нас, мы могли бы сами вступить в бой, и тогда стражникам пришлось бы туго.
Над главным входом в дом правителя была другая дверь, которая вела в верхние покои. Под ней было подобие каменного крыльца из трех ступеней. Нижняя ступень нависала над воротами. Когда толпа обратилась в бегство, из этой верхней двери выступил правитель Ицтейакатль. Его легко было узнать по причудливому одеянию и пестрой шапке из разноцветных перьев. У него были толстые губы и нос, а во рту не хватало половины зубов. Он указал рукой на меня и крикнул стражникам:
– Убейте этого чужеземца! Он не Кецалькоатль. Он самозванец. Убейте всех его спутников, кроме женщины с белыми волосами. Женщину приведите ко мне.
– Легче сказать, чем сделать! – крикнул Хельги. Толпа разбегалась, и стражники подступали к нам. Мы обнажили мечи и встали плечом к плечу. Наши рабы-науа стояли по обе стороны от нас с оружием наготове. Но я понимал, что их мужества не хватит надолго.
Стражники бросилсь на нас всей гурьбой, размахивая обсидиановыми палицами. Мы выдержали первый натиск и убили пятерых, но наши рабы разбежались.