Южный поход Эрлинга
Шрифт:
Мы пришли во дворец конунга. Конунг со своими советниками вышел нам навстречу. Он приветствовал меня, как Кецалькоатля, и спросил, каковы мои намерения.
– Я направляюсь в Теночтитлан, – сказал я, ибо к тому времени уже знал имя нужного мне города.
– Не хочет ли мудрый Кецалькоатль остаться у нас? Здесь ему будет оказан лучший прием, чем у теночков.
Я сказал, что охотно задержусь здесь на несколько дней. Нас поселили в красивом дворце. Мы жили там в полном довольстве.
На другой день к нам пришел один из старших
– Чему же ты их научишь? – спросила Сигрид. Я сказал, что еще не решил.
– Мы могли бы научить их строить хорошие корабли, но здесь нет ни моря, ни озера.
Торхалль сказал:
– У них нет лошадей, и они таскают все грузы на спине. Наверное, они будут рады, если мы смастерим для них телегу. А я знаю толк в этом деле.
Мы все решили, что это хорошее предложение.
Мы получили все необходимое, а также десяток толковых работников. Мы сделали телегу за один день.
Правитель города и все старейшины пришли смотреть телегу. Они долго разглядывали и ощупывали ее, а потом сказали:
– Мы не можем постичь, что за дар дает нам мудрый Кецалькоатль. Мы не знаем, для чего он служит и какая от него польза.
Я сказал:
– Сколько носильщиков необходимо, чтобы перенести правителя с одного конца города на другой?
– Четверо, – ответили науа. – Четверо тламеме и носилки правителя, украшенные перьями кецаля.
– На этих носилках, которые я даю вам, один тламеме сможет перенести четырех правителей через весь город, даже не почувствовав усталости.
Я предложил им испытать телегу. Старший жрец сказал:
– Мы не решаемся, о Кецалькоатль, сразу показаться народу в твоих носилках. Пусть сначала нас перенесут через этот покой.
Четверо из них взошли на телегу. Надо сказать, что были они весьма тучны. Один из работников-науа, который вместе с нами мастерил телегу, прокатил их по каменному полу через весь покой, туда и обратно, несколько раз.
– Поистине, это чудесный дар, – сказал правитель. – Я заметил, что нас не несли, а волокли по земле, однако носилки двигались так же легко, как лодка скользит по воде.
– Хвала мудрому Кецалькоатлю, – сказал жрец. – Наше удивление и благодарность так велики, что, будь они сделаны из камня, они превысили бы гору Истаксиуатль. Однако, сдается мне, что от этого дара больше пользы носильщикам, чем правителям.
– Вовсе нет, – сказал я. – Вы получите большую выгоду. Городу не нужно будет кормить так много носильщиков.
– Куда же мы денем лишних тламеме, о мудрейший?
– Они могут стать воинами или земледельцами.
– Это нарушит порядок, установленный отцами и дедами. Может начаться смута, Кецальткоатль. Земледельцы и воины будут обижены, если мы поставим носильщиков вровень с ними.
Я сказал:
– Бросьте молоть чепуху. Вы получили добрую вещь и полезное знание. Теперь сами распоряжайтесь
Потом я сказал, что намерен завтра же отправиться в Мешико. Я сказал, что хочу взять с собой половину из тех десяти работников, что помогали строить телегу, а также запас пищи в дорогу. Правитель ответил, что я могу взять все, что пожелаю.
На другой день мы покинули город и двинулись дальше на юг.
– Тлакаэлель, ты был на всех моих беседах с Ицкоатлем. Я позволил тебе слушать, потому что ты – живое подобие Анги. Хоть ты и мал, твой взгляд проникает в сердце, как луч Черной Звезды. У тебя есть сила, чтобы стать верховным жрецом и учителем всех астеков. Многие пойдут по твоему слову даже на смерть. Хочешь ли ты этого?
– Да.
– Так будет. Веришь ли ты в богов?
– Нет, тольтекатль.
– Чему ты веришь?
– Себе, Анге и тебе, тольтекатль.
– Недурной выбор. Ты прав, богов не существует. Боги – лишь тени людей, сны детей Анги. Каждый может стать богом. Не так ли?
– Ты – Кецалькоатль. А я – Уицилопочтли.
– Поэтому ты носишь высушенную птичку колибри на левой стороне груди?
– Ты смеешься надо мной и думаешь, что я еще мал. Но ты ведь и сам носишь щит с орлом и змеей.
– Ты рассмешил меня, маленький сын Звезды, но ты прав. Тебя непросто победить в споре. Ты убедишь любого даже в том, что кажется рассудку нелепым.
– Не ты ли говорил, что все видимое и мыслимое нами существует лишь внутри нас? Не ты ли говорил, что важна толька Анга, а для Анги нет правды и лжи?
– Довольно, Тлакаэлель. Ты достойный соперник даже для меня. По-моему, я ничему не научил тебя сегодня.
– Ты ошибаешься, тольтекатль. Я многое понял.
– Тогда приходи завтра.
– Я приду.
VII
Мы миновали еще три селения, где меня встречали как Кецалькоатля. Весть обо мне разошлась по всей стране. На торжище в одном из селений какой-то купец рассказал Кетилю и Катле о том, что в городе, где мы смастерили телегу, был большой праздник.
– Кецалькоатль подарил городу крылатые носилки, которые скользят по земле, как лодка по воде. Правители сказали, что ездить на таких носилках пристало богам, но не людям.
– Что они сделали с носилками? – спросил Кетиль.
– Их украсили перьями кецаля и отдали богам. Пятерых горожан, которых Кецалькоатль призвал себе в помощники, и которым он объяснил, как делать носилки – этих пятерых тоже отдали богам. Был большой праздник, большой пир для богов, много жертвенной крови.
Кетиль пришел ко мне и рассказал о том, что узнал. Тогда мы решили, что не будем более учить науа ничему полезному, поскольку им это не впрок. Катла сказала: