Южный полюс
Шрифт:
У нас было, кроме того, еще одно основание для задуманного визита: он был бы приятным развлечением. Только бы нам дойти туда как можно скорее. Западный ветер помогал нам совершенно замечательно. Свежий ветер дул почти непрерывно, не переходя, однако, в шторм. В этот период времени проходимое нами за сутки расстояние обычно составляло около 150 миль, но однажды нам удалось даже пройти за одни сутки 174 мили. Эта скорость была наибольшей за все наше плавание, что не очень плохо для такого судна, как «Фрам», при его скупо рассчитанной парусности и тяжело нагруженном корпусе.
Двадцать восьмого ноября к вечеру мы увидели землю. Это была просто голая скала, которая, судя по определению нашего места, могла быть так называемым мысом Блай, лежащим в нескольких милях перед Кергеленом. Но погода была с плохой видимостью, и при нашем незнакомстве с фарватером мы предпочли, не приближаясь больше, лечь на ночь в дрейф.
На следующий день рано утром прояснело, и мы легко ориентировались. Курс был взят на Роял Саунд, где мы предполагали найти китобойную станцию. Мы прекрасно шли со свежим утренним бризом, но как раз в тот момент, когда нам оставалось обогнуть последний мыс, бриз снова перешел в очень свежий ветер. Пустынный и малопривлекательный берег скрылся в дожде и тумане, и нам предстоял выбор: или ждать опять неопределенное время, или же продолжать свой путь. Мы без особого колебания выбрали последнее.
Казалось очень заманчивым встретиться с другими людьми, а особенно, как здесь, с соотечественниками, но еще заманчивее было как можно скорее покончить с еще остававшимися до ледяного барьера 4 тысячами миль. Позднее оказалось, что выбор наш был правилен.
В декабре дул еще более свежий ветер, чем в ноябре, и уже в середине месяца мы прошли половину расстояния между островом Кергелен и своей целью. Собак мы подкармливали, давая им время от времени усиленные порции масла. Это чрезвычайно помогло. С нами же не было никаких хлопот – все мы превосходно себя чувствовали, а настроение у нас по мере уменьшения расстояния все улучшалось.
Состояние нашего здоровья за все время плавания было прекрасным, что в значительной степени можно приписать нашему отличному провианту. Во время плавания от Норвегии до Мадейры мы отлично питались взятыми с собой поросятами; после всего этого великолепия пришлось перейти на консервы. Но этот переход совершился очень легко, так как у нас были удивительно хорошие и вкусные вещи. Обед подавался отдельно в обоих салонах, но пища у всех была совершенно одинакова. В восемь часов был завтрак, состоявший из hot cakes (американское блюдо [13] ) с различным вареньем, из сыра, свежего хлеба, а также кофе или какао. Обед обыкновенно состоял из одного блюда и десерта. Как упоминалось выше, нам чаще всего нельзя было варить супа ради экономии воды. Повар угощал нас супом только по воскресеньям. На десерт мы получали большей частью калифорнийские фрукты. Вообще, было решено пользоваться фруктами, овощами и вареньем в наиболее широких размерах. Это самое лучшее, что можно предложить для предохранения от болезней. За обедом мы всегда пили фруктовый сок и воду. Каждую среду и субботу к обеду полагалась рюмка водки. По своему собственному опыту знаю, как удивительно вкусна бывает чашка кофе, когда тебя будят ночью вставать на вахту. Ничего, что ты сонный и хмурый: от глотка горячего кофе человек быстро преображается. Поэтому кофе для ночной вахты был постоянным установлением на борту «Фрама».
13
Судя по фотографии, где Линдстрем несет на тарелке угощение, это просто русские блины. – Примеч. перев.
К Рождеству мы достигли почти 150° долготы и 56° южной широты. Оставалось еще немногим больше 900 миль до тех мест, где можно было ожидать встречи со сплошными льдами. Наш чудесный западный ветер, который в течение многих недель так замечательно гнал нас вперед, освобождая от всяких забот и не давая нам опаздывать, теперь прекратился. Ради разнообразия нам пришлось опять несколько дней сражаться со штилем и противным ветром. 23 декабря наступило с дождем и юго-западным свежим ветром; это пока не очень веселило нас. Для устройства в этот день небольшого веселого праздника нужна была хорошая погода, иначе всякую попытку испортила бы вечная качка. Мы уже примирились с той мыслью, что такова уж наша судьба – встретить сочельник в шторм, брать рифы и вообще заниматься всякой подобной прелестью. Так бывало уже не раз. Но, с другой стороны, каждому из нас хотелось пережить приятное и праздничное настроение. Давно уже мы жили будничной жизнью. Как я уже сказал, 23 декабря не предвещало ничего хорошего. Единственным напоминанием о Рождестве были хлопоты Линдстрема, желавшего, несмотря на качку, приготовить нам «скупого рыцаря». Мы уверяли его, что он просто должен раздать всем по порции, так как существует распространенное мнение, что «скупой рыцарь» вкуснее всего прямо со сковороды, но Линдстрем не хотел и слушать. Произведение его искусства пока что было спрятано под замок. А мы должны были удовольствоваться одним только запахом.
Утро сочельника наступило при такой прекрасной погоде и при таком тихом море, каких мы не видали уже целые недели. Судно шло совершенно ровно и спокойно. Поэтому ничто не мешало нам приготовляться к торжеству, сколько нашей душе было угодно. Днем рождественская суматоха была в полном разгаре. Носовой салон был вычищен и вымыт, так что риполиновая краска и медь соперничали друг с другом в блеске. Рённе украсил рабочее помещение сигнальными флагами, и транспарант с милыми старыми словами: «Со счастливым Рождеством!» светился над дверями салона. Лейтенант Нильсен усердно работал там, проявляя незаурядный талант декоратора. Граммофон был перенесен в мою каюту, где его поставили на доске, подвешенной под потолком. Задуманное трио на рояле, скрипке и мандолине пришлось отменить, так как рояль был совершенно расстроен.
Различные члены нашего маленького общества появлялись один за другим, столь вылощенные и нарядные, что многих из них даже трудно было сразу узнать. Бородатые подбородки были выбриты начисто, что особенно меняло человека. В пять часов мы остановили машину и все собрались в переднем салоне. На палубе оставался только один рулевой. Наше уютное жилое помещение при тусклом свете массы разноцветных ламп имело сказочный вид; сразу настроение поднялось. Вся честь принадлежала стараниям декоратора и тем, от кого мы получили все наши украшения.
И вот мы уселись вокруг стола, ломившегося под тяжестью мастерских произведений кулинарного искусства Линдстрема. Я воспользовался минутой, чтобы отдернуть занавеску в средней каюте и завести граммофон. Раздались звуки рождественского гимна.
Пение возымело свое действие. При слабом освещении было плохо видно, но мне показалось, что кое у кого из этой маленькой кучки закаленных мужчин, сидевших вокруг стола, блестели на глазах слезы. Я уверен, что мысли всех были направлены в одну сторону. Они неслись домой через весь длинный путь, пройденный нами, неслись туда, на север, на нашу родину; мы могли только пожелать, чтобы и им всем было там так же хорошо, как нам здесь. Ведь нам, действительно, было очень хорошо. Тоска по родине быстро уступила место шуткам и веселью. Во время ужина первый штурман выступил с собственноручно написанными шутливыми стихами, имевшими огромный успех. Каждому из присутствовавших был посвящен стих, в котором более или менее ярко изображались его грешки и слабости. Стихи сопровождались краткими примечаниями в прозе. Стихами и декламацией автор вполне достиг своей цели – уложить нас от смеха в лоск.
В кормовом салоне был изящно накрыт стол для кофе и на стол поставлены огромные запасы рождественского печенья работы Линдстрема. Посередине стола красовался величественный кранцекаке [14] .
Пока мы воздавали должную честь всем этим прелестям, Линдстрем был чем-то занят в носовом салоне «Фрама». Когда мы после кофе опять перешли туда, там стояла небольшая красивая, вся разукрашенная елка. Ветки на ней были искусственные, но удивительно xopoшo сделаны. Она великолепно сошла бы за елку, только что срубленную в лесу. Это тоже был подарок из дома.
14
Традиционный миндальный торт, состоящий из все уменьшающихся колец. – Примеч. перев.
И вот началась раздача подарков. Была масса красивых, забавных вещей. Всем позаботившимся о нас мы должны принести горячую благодарность – они помогли нам сделать Рождество тем, чем оно осталось для нас: светлым воспоминанием о далеком плавании.
В 10 часов вечера елочные свечи погасли, и праздник кончился. Он прошел удачно с начала и до конца. И когда началась опять будничная жизнь, у всех нас было что вспомнить.
На остававшемся нам теперь участке пути – пространстве океана между Австралийским материком и поясом антарктического дрейфующего льда – мы готовы были к встрече со всяческими испытаниями, связанными с неблагоприятными условиями погоды. Мы так много читали и слышали о том, что пришлось пережить другим в этих водах, что невольно воображали себе всякие мерзости, созданные для мучения моряков. Правда, мы ни одной минуты не опасались за судно. Мы изучили его достаточно хорошо и знали, что должна быть уж совершенно отвратительная погода, чтобы «Фрам» потерпел аварию. Одно только опоздание пугало нас.