Южный Урал, № 31
Шрифт:
Рассказывают, что в нескольких километрах от Троицка, вниз по течению реки Уй, на живописной сопке была таможенная застава. Здесь у купцов требовали пошлину золотом. Отсюда, якобы, и название — Золотая Сопка.
Если окинуть взором степные просторы, раскинувшиеся вокруг Троицка, то с радостью и восхищением увидишь чудеснейшие перемены, произошедшие за годы Советской власти. Почти ровесник Троицка — город Челябинск стал одним из крупнейших индустриальных центров страны. Юго-западнее, у горы Магнитной вырос новый город и один из крупнейших в мире металлургических
И как-то так получилось, что до недавних пор рука индустриализации по-настоящему не коснулась старого степного города Троицка. Но вот и до него дошел черед. Троицкая электростанция вызовет коренные перемены в жизни, в облике, в судьбе Троицка.
От станции Троицк до стройки — километров семь. Автомашина мчится по хорошо укатанной дороге и вскоре с ходу влетает на сопку. Перед глазами открывается панорама поселка и стройки.
— Вот и наш поселок, — сказал шофер автомашины Александр Николаевич Маловечко. — Я тут с первых дней, как говорится, с первых камней. Четыре года назад кругом была степь. А вот теперь, глядите…
Десятки двух- и трехэтажных каменных домов, окрашенных в светлые тона, образовали первые улицы рабочего поселка. Поселок создается с самого начала капитально, добротно, из долгие времена. Здесь и школа, и детские; ясли, и магазины, и баня. Строятся Дворец культуры, кинотеатр.
Площадка будущей станции лежит немного левее поселка. Здесь пока возвышается первая железобетонная труба, которую мы уже видели издалека. А рядом — стройные, ажурные башенные краны, протянувшие свои длинные-предлинные металлические руки.
Строители сооружают главный корпус электростанции. Это будет огромное здание объемом свыше миллиона кубических метров. Закладываются фундаменты и других зданий и сооружений электростанции — щита управления, дробильного корпуса, береговой насосной.
…Мы стоим у фундамента главного корпуса электростанции, ощетинившегося железной арматурой и анкерными болтами. Монтажники ставят металлические колонны здания.
Слушая рассказ директора будущей станции Владимира Ивановича Остроущенко, стараюсь мысленно представить себе облик «миллионной».
— Пока еще рано говорить, какова будет окончательная мощность станции, — говорит Остроущенко. — Во всяком случае, выработка электроэнергии на станции будет составлять несколько миллиардов киловатт-часов в год… С чем сравнить эту мощность? Ну, хотя бы вот с чем — с Куйбышевской ГЭС, от которой она будет отставать на 1—2 миллиарда киловатт-часов в год.
Троицкая ГРЭС будет поистине гигантской «фабрикой электричества», оснащенной самой передовой энергетической техникой. Миллион киловатт! Да это же мощность всех электрических установок в царской России в 1913 году!
Первый турбогенератор Троицкой ГРЭС должен дать ток в конце будущего года. Электрическая энергия, вырабатываемая на этой станции, потечет по высоковольтным линиям электропередач
Все это свершится не когда-нибудь, а уже в этой пятилетке. Но чтобы в эти чудесные планы вдохнуть жизнь, воплотить их в железо и бетон, нужно вложить еще огромный труд строителей.
Метет вьюга, беснуется ветер. Ну, как в такую непогодь можно вообще что-нибудь делать на строительной площадке? Между тем строители и не думают бросать рабочие места, каждый на своем участке настойчиво и упорно продолжает дело.
Из кабинета Остроущенко сквозь маленький «глазок» на окне видна 150-метровая железобетонная дымовая труба.
— Неужели и там, наверху, тоже сейчас работают?
— А как же, работают… Если из-за непогоды прекращать строительство, то мы станцию и через двадцать лет не построим. Хотите, — говорит Остроущенко, — пойдемте посмотрим, как работают трубоклады? Это такой народ — вот увидите…
Издалека ничего особенно не заметишь — стоит серая труба с тепляком наверху, похожая на маяк среди безбрежного снежного моря. И, глядя на нее, думаешь; как работают там, наверху, люди, не боящиеся ни высоты, ни холода, ни пронизывающего ветра, как они доставляют туда материалы, инструмент?
Оказывается, трубоклады неплохо оснащены техникой. Здесь сооружен металлический подъемник, что-то вроде узкого лифта. По этому лифту все необходимое подается наверх.
Мы подошли к трубе, вернее, зашли в трубу через большие «ворота». Людей не видно. Только гудит ветер. И сквозь этот гул откуда-то сверху неслась песня:
Не кочегары мы, не плотники, Но сожалений горьких нет, как нет. А мы монтажники-высотники, да! И с высоты вам шлем привет…— Э-э-эй! Кто там есть? Спуститесь на минутку!
Певец умолк. Сверху посыпался песок, что-то затрещало, и перед нами неведомо как и откуда появился паренек, одетый в ватный костюм, опоясанный широким поясом высотника. Он смотрел на нас спокойно и выжидающе:
— Нам бы прораба, его можно позвать?
— Александра Васильевича? Сейчас позову. — И он исчез среди стропил. Через минуту раздался его голос:
— Про-ра-ба вни-и-из!..
Прораб «Железобетонстроя» Александр Васильевич Артемов еще молодой человек. Но он успел побывать на многих стройках страны — в Сатке, Березниках, Соликамске, Челябинске… Трубоклады, известное дело, — кочевники. О труде трубокладов Артемов говорит спокойно, без особого желания удивить.