Южный Урал, № 6
Шрифт:
Д о л г о п о л о в. Ну, знаете, уж ума-то у вас я занимать не собираюсь!
О г н е в. Напрасно! Ложное самолюбие! (Долгополов в бешенстве хочет еще что-то сказать, но умолкает, увидев Хлебникова, стоящего в дверях и качающего укоризненно головой.)
Х л е б н и к о в (проходит к столу, садится в кресло). Опять сражаетесь, словно два медведя в одной берлоге!..
(Входит Николай.)
Н и к о л а й. Можно заводить?
Х л е б н и к о в.
Н и к о л а й. Затруднение.
Х л е б н и к о в (тревожно). А что?
Н и к о л а й. На повороте с грузом крепления летят и ось полевого колеса гнется…
Х л е б н и к о в. Постой. Так у тебя крепление-то жесткое, что ли?
Н и к о л а й (волнуясь). Жесткое. А что?
Х л е б н и к о в. Ну разве при повороте такой махины со стогом и людьми жесткое крепление выдержит? Мягкое надо, чтоб пружинило, резких толчков не давало, нагрузку равномернее распределяло, — тогда и ось не будет гнуться…
Н и к о л а й (подумав, радостно). И верно ведь, Алексей Иванович. Правильно: мягкое крепление надо!
О г н е в. Ну вот, а ты говоришь…
Н и к о л а й. Разрешите заводить?
Х л е б н и к о в. Нет, подожди. Скажу…
(Николай уходит.)
Д о л г о п о л о в (решительно встав). Я так не могу, товарищ директор. Агроном обвиняет меня во всех смертных грехах. Я виноват в том, что засухи губят урожаи, я о водном режиме почв не заботился, я… Прошу разрешить подать рапорт в трест о переводе… Я имею самолюбие, я не могу позволить…
Х л е б н и к о в. Не разрешу. Надо работать…
Д о л г о п о л о в. Но я настаиваю.
Х л е б н и к о в (строго). Ферапонт Константинович! (Долгополов покорно опускает голову.) Зайдите в мастерскую — динамомашина капризничает.
Д о л г о п о л о в. Слушаюсь. (Быстро уходит, не глядя на Огнева.)
Х л е б н и к о в (медленно прохаживаясь по кабинету). Скажу вам откровенно, товарищ Огнев, ваши предложения меня заинтересовали и даже взволновали. Я ведь не агроном. Я экономист. В свое время собирался на научную работу, но хозяйственные дела захлестнули. Текучка нас угнетает — вот беда. Мичурина, признаюсь, не читал, Вильямса — тоже…
О г н е в (в изумлении). Вы, Алексей Иванович, возможно ли?
Х л е б н и к о в (берет со стола рукопись). И многое из того, что здесь изложено вами, для меня откровение. Я обеими руками за… (Поднимает обе руки вверх.) Но, Дмитрий Семенович… Я прежде всего администратор и политик. Поэтому, соглашаясь с планом, не могу принять его вводную часть, или преамбулу, как говорят дипломаты.
О г н е в (в волнении, поднимаясь). Как? Вы полагаете, что можно возродить земледелие в совхозе, не
Х л е б н и к о в. Вполне. Я понимаю — мы отстали, предстоит большая работа. Согласен, что надо обуздать, как вы пишете, стихии и все такое, но… (подходит к Огневу) зачем же стулья ломать, Дмитрий Семенович.
О г н е в (горячо). Стулья, да! Но корни, которые питают всю эту дикость, нужно выкорчевывать без остатка.
Х л е б н и к о в (раздражаясь). Вы утверждаете, что примерно на одну четверть виновата в неурожаях засуха, а на три четверти — неправильная система, вернее, отсутствие правильной системы земледелия… Так?
О г н е в. Точно.
Х л е б н и к о в (повышая голос). Что для успеха дела надо, грубо выражаясь, прогнать Середкина и еще кое-кого с руководящих постов.
О г н е в. Так.
Х л е б н и к о в (читает по рукописи, с возмущением). И открыто, напрямик рассказать рабочим, всему коллективу о тех ошибках руководства совхоза, которые привели к резкому снижению урожайности совхозных полей.
О г н е в. Безусловно! Все должны понять вред того, что до сих пор допускалось этими руководителями…
(Входит Самохин, останавливается в дверях.)
Х л е б н и к о в (с трудом сдерживаясь). Больше того: на первом отделении вы уже атакуете нас под этим лозунгом и люди в панике.
С а м о х и н. Виноват, я перебью. На первом отделении товарищ Огнев начал работу вместе со мной и по заданию партийной организации. И то, что там уже сделано, — замечательное начало!
Х л е б н и к о в. Мне уже сообщили об этом Середкин с Долгополовым и устроили при этом истерику…
С а м о х и н. Ну и что же? Вполне закономерно…
Х л е б н и к о в. Василий Иванович, но ты читал вступительную часть огневских предложений?
С а м о х и н. Читал и полностью разделяю, даже больше…
Х л е б н и к о в (прерывая Самохина). А я не согласен. (Нервничая.) На три четверти виновата засуха и на одну четверть — мы… Это еще туда-сюда! Середкин — человек с рукой, его можно еще раз подправить, а с Долгополовым надо сработаться. (Огневу.) Это — мое категорическое требование. Он, правда, плохой агроном, но опытный механизатор, хотя и самолюбив излишне….
О г н е в (волнуясь). Не в этом главное, Алексей Иванович. Середкины возводят свои пороки в степень добродетели, а Долгополовы их окрыляют. Мириться со всем, что здесь творят Середкин и Долгополов, значит, обречь совхоз на прозябание и в будущем.
С а м о х и н (горячо). Факт! Ас Долгополовым надо разобраться, Алексей Иванович. Откровенно говоря, и я и ты слишком многое ему передоверили… И я думаю, что дело не только в раздутом Долгополовском самолюбии, а гораздо сложнее… Факт!