За березовыми книгами

Голицын Сергей Михайлович

– А какой лук, суздальский или ростовский, лучше? – неожиданно спросил Александра Александровича молчаливый Вова.

Он сегодня вел дневник и наконец решился задать свой первый и, вероятно, последний за время похода вопрос.

Александр Александрович прочел нам небольшую лекцию, как издавна, чуть ли не со времен Липецкой битвы, спорили друг с другом Ростов и Суздаль. На разные хитрости пускались купцы обоих городов, чтобы расхвалить свой товар и очернить товар соперника. И ростовцы и суздальцы возили лук в Москву ко двору царя Алексея Михайловича. А теперь колхозники обоих районов каждый год посылают лук в Москву на сельскохозяйственную выставку и ждут с

нетерпением решения жюри.

– Я лично считаю, – уверенным голосом добавил Александр Александрович, – ростовский лук обладает более высокими вкусовыми и витаминными качествами.

Он показал нам из окна часть кремлевского двора, заросшую бурьяном, где некогда, в двенадцатом столетии, находился монастырь – Григорьевский затвор с училищем, основанным князем Константином, и с его знаменитой библиотекой.

– Раскопки в Ростове велись неоднократно, – говорил Александр Александрович, – но никогда ни берестяных грамот, ни тем более рукописей на бересте найдено не было; в наших глинистых грунтах дерево не сохраняется.

В одном из залов музея висела большая картина масляными красками – молодой, русобородый богатырь со связанными руками гордо стоит, окруженный стражей. Перед ним расселся на подушках, посреди богато убранного шатра, черноусый узкоглазый татарин.

Этот пленный воин был Василько – сын князя Константина. Ростовские дружины храбро сражались с татарами в битве при Сити. Десятерым врагам отрубил Василько мечом головы, троих пронзил копьем, пятерых потоптал копытами коня.

Но хитрому татарину удалось из-за куста накинуть аркан на шею отважного Василька, стянул он его с седла; враги бросились на поверженного богатыря и связали его. Хан Батый приказал привести Василька в свой шатер. Предложил он пленнику великое княжение Владимирское, только пусть тот поклонится хану и будет служить ему верой и правдой.

Когда перевели толмачи слова Батыя, выпрямился связанный богатырь и плюнул хану в лицо. И тотчас же татары зарубили Василька.

По верху кремлевской стены Александр Александрович провел нас в крайнюю башню. Мы очутились под самой ее крышей.

Видно, нарочно здесь заканчивались экскурсии, чтобы всю жизнь посетители вспоминали Ростов.

Вид с башни открывался на все четыре стороны, и, куда ни посмотришь, везде расстилались перед нами нескончаемые просторы: с одной стороны озеро голубое с голубыми далями, а с другой – весь город виднелся как на ладони. Автомашины грузовые и легковые, автобусы двигались по ростовским улицам; пешеходы торопились по своим делам. Стайка дошколят в белых панамках перебиралась через площадь во главе с воспитательницей.

И всюду, как в Суздале и в других городах, по осиновым серебряным лемехам [5] , покрывавшим верхи башен, по карнизам и окнам домов и просто по асфальту улиц перепархивали сотни белых и сизых голубей.

Мы расстались с Александром Александровичем, а после обеда Миша, Галя и я вновь пошли в музей – будем читать рукописи Артынова.

Александр Александрович дал нам оба тома Артынова и усадил в кресла. Мы начали читать: Галя с Мишей – одну книгу, я – другую, «о князьях и иерархах».

5

Лёмехи – в данном случае длинные пластины, наколотые из осиновых поленьев, которыми, как черепицей, покрывались когда-то верхи башен и купола церквей.Такие покрытия издали казались серебряными, напоминавшими рыбью чешую.

– А почему эти книги так вкусно пахнут? А почему бумага такая желтая? – допытывалась Галя.

– Нечего любопытничать! – цыкнул на нее Миша. Рабочий день кончился. Александр Александрович ушел, доверив нам ключи и показав, где их надо спрятать.

Я все читал. Миша с Галей тоже все читали. Разбирать рукопись было нетрудно – Артынов писал четко, характерным круглым почерком, только не сразу привыкли глаза к буквам «сё», «ъ» и «Ь».

Николай Викторович, Лариса Примерная и Танечка принесли нам горячий ужин и чай, предложили сменить нас, но мы только отмахнулись.

Старинные бронзовые часы пробили десять. Лампочка была тусклая; сводчатые потолки семнадцатого столетия пропадали во тьме. Тишина царила в мрачных музейных палатах. Где-то зашуршала в углу мышь.

– Не страшно тебе? – спросил я Галю.

– Ни капельки! – Она задорно тряхнула кудрями. – А вам?

– И мне тоже не страшно, – ответил я.

Вся история Ростова прошла перед моими глазами: и легендарный основатель города – Роста, и мудрый князь Константин, и построенные при нем, впоследствии разрушенные татарами храмы и терема. Константин посылал писцов во все концы земли Русской списывать книги. Артынов полагал, не менее тысячи томов хранилось в княжеской библиотеке. Верно, в те годы безвестный странник принес в Ростов в своей котомке с юга – из Киева, Чернигова или Новгород-Северска – список «Слова о полку Игореве». И Константин и его близкие с трепетом душевным читали гениальную поэму.

«Некто Щенников рассказывал мне, что в прошлом столетии (то есть в восемнадцатом) в башнях и переходах кремлевских валялись целые вороха рукописей», – прочел я. Каких рукописей, Артынов не указал.

Нет, не то. Искать, искать! Не поднимая головы, читать пожелтевшие страницы…

Разные истории записал Артынов: как он ездил зимой на санях в город Тихвин продавать монахам рыбу, а по пути чуть не съели его волки; как два ростовских купца подрались в церкви – кому стоять впереди…

Галя крепко спала на плече Миши. Миша не шевелился, боясь ее разбудить, и читал, читал… Углубился в книгу и я. Пробило полночь… Мои глаза начали слипаться… Снова зашуршала мышь, но не хотелось даже головы повернуть. Буквы сливались…

– Нашел! – дико завопил Миша у меня над ухом.

Я проснулся. Галя тоже проснулась и бестолково глядела то на меня, то на Мишу. За окном виднелась розовая, освещенная утренней зарею кремлевская стена.

– Читайте! – ткнул Миша в артыновскую тетрадь.

– «О существовании этого городка, на месте которого стоит ныне село Васильково, сообщил крестьянин села Угодич Александр Борисов Богданов-Жирнов из рукописи, переданной на бересте, принадлежащей деревне Стрелы крестьянкам Дунаевым; в рукописи было около ста листов. Нашествие Батыево стерло с лица земли этот городок».

Возможно, исчезнувший городок, несомненно связанный с именем Василька, в другое время меня бы заинтересовал, но сейчас я видел только незабываемые слова: «…из рукописи, переданной на бересте» и «было около ста листов».

На карте Ростовского района, висевшей на стене, мы без труда нашли к северу от города и от озера кружочек «Стрелы», а чуть восточнее – кружочек «Васильково», смерили по линейке и насчитали от Ростова до этих деревень двенадцать километров.

Пустяки какие! Скорее в Стрелы – искать потомков тех неизвестных крестьянок Дунаевых!