За час до рассвета
Шрифт:
Разведчик решительно подошел к нему:
— Разрешите прикурить?
Пьяный от неожиданности громко икнул. Увидев наставленный на него автомат, хотел крикнуть, но не посмел, услышав спокойный приказ:
— Молчать! Хутор окружен партизанами. Идите вперед!
Через несколько минут он уже стоял перед Андреем Савчуком и рассказывал, что делается на хуторе.
— Свадьба у нас! Сын моего кума высватал в соседней деревне девушку. Вот и гуляем свадьбу…
— Полицейские, староста есть?
Мужик недоверчиво смотрел на партизан.
— Полицейские, тебя спрашиваю, есть на хуторе? — уже резко спросил Савчук.
— Есть, есть! Пятеро их. Они тоже в хате, гуляют на свадьбе.
— Шевчук, остаешься с этим человеком, — приказал Андрей. — Остальные за мной!
С шестью разведчиками Савчук перебежками двинулся к хате. Заглянув в окно, Савчук увидел, как четыре полицейских с винтовками на плече кружились в танце. Пятый, с автоматом за спиной, играл на гармонике. Пожилой мужик виртуозно в такт мелодии выбивал дробь на барабане.
— Ковальчук, Шамрай, оставаться здесь! Прикроете нас!
С тремя партизанами Савчук ворвался в хату.
— Сдать оружие! — крикнул он полицейским.
Трое предателей сразу подняли руки. Четвертый схватился было за винтовку, но был в упор сражен выстрелом Савчука. Гармонист выскочил в окно и тут же был схвачен партизанами.
В хате поднялся переполох, раздавались визг, крики.
— Всем оставаться на местах! Хутор окружен! Этих убрать! — указал на полицейских Савчук.
Когда полицейских вывели, в углу около девушки заголосили старухи. Савчук увидел бледное лицо, в широко открытых глазах — страх. Он понял, что девушка ранена, и тут же приказал одному из партизан сделать ей перевязку.
— Ковальчук, ко мне! — крикнул он в окно.
В хату вошел партизан с автоматом.
— Вот что, Гриша: садись-ка и бери в руки гармонь. Ты в этом деле мастак. Свадьба без гармоники — не свадьба. Выручай… — тихо сказал ему Савчук и затем громко провозгласил: — Свадьба продолжается!
Грянула задорная полька, и Савчук пустился в пляс. Но он был единственным танцором. Веселье не клеилось. Настроение у всех стало несколько лучше, когда раненую девушку перенесли в другую комнату. В разговоре с ней Савчук выяснил, что зовут ее Настя, что она из деревни Оснежицы. Парень, с которым она танцевала, служил в Оснежицах в полиции. Часто заходил в их дом, приставал к ней: «Мол, ты была комсомолкой, и твоя жизнь в моих руках. Поэтому выбирай: или смерть, или принимай мои ухаживания — вот и весь сказ!»
Под конец своего рассказа попросила:
— Пожалуйста, заберите меня в партизанский отряд.
— Ладно! Сегодня вечером мы уйдем, дела кой-какие есть, а на обратном пути заберем тебя.
— Спасибо, — улыбнулась девушка.
Было далеко за полночь, когда Савчук сказал:
— Ребята, пора… А молодые-то где?
К Савчуку подошел старик:
— Я — отец молодой. Они, знаете, страшно перепугались… — Старик замялся, окликнул: — Адам! Адам! Выходите!..
Жених и невеста вылезли из-под кровати под дружный смех партизан. Вид у них был далеко не свадебный.
— А жених-то, часом, не полицейский?
— Нет, нет, что вы! — поспешил ответить старик.
— Ну, друзья, — сказал Савчук, подходя к молодым, — война войной, а жизнь жизнью! Желаю вам счастья! Только с полицейскими якшаться не советую. Гриша, смотри в оба! Да чтоб свадьба прошла как положено. А мы — в путь…
Партизаны вышли из хаты. На востоке ярко светила луна, хрустел под ногами первый снежок. Впереди понуро шли полицейские.
— Товарищ командир, — окликнул Савчука один из партизан, — что с ними возиться? В расход их — и все!
— Какой шустрый! Нет, посмотрим, сумеют ли они свою вину искупить.
Партизаны поняли, что командир что-то задумал. Подошли к железной дороге.
— Вот что, друзья ситцевые, — обратился Савчук к полицейским. — Пойдете вместе с нами на железную дорогу, обезоружите патруль и заминируете полотно. Понятно? Но смотрите: малейшее отступление от приказа — пуля в лоб.
В условленном месте партизан встретил связной с железнодорожной станции и сообщил, что через два часа должен проследовать поезд.
Приготовив две мины, партизаны, прячась в кустах, подползли к насыпи.
Минут через двадцать послышались шаги, а затем партизаны увидели силуэты трех идущих людей. Савчук подал знак, и полицейские набросились на гитлеровцев. Раздался выстрел, за ним — еще. Все трое были уничтожены.
— Ну, а теперь на насыпь! — крикнул Савчук.
Когда партизаны подбежали к рельсам, со стороны переезда застрочил пулемет. Вспыхнули и повисли в воздухе ракеты. Стало светло как днем. Нужно было отходить, но Савчук не спешил. Он знал, что гитлеровцы стреляют из окопов и преследовать партизан не будут.
Проверив еще раз, правильно ли поставлены нажимные мины, Савчук отдал приказ отойти и залечь в ста метрах от насыпи. Гитлеровцы еще долго вели беспорядочную стрельбу, потом все стихло. В семь утра подрывники услышали шум приближающегося поезда. Через несколько минут раздался взрыв. Поезд шел на малой скорости, и с рельсов сошли только платформы с песком, вагоны с гитлеровцами повреждены не были. Партизанам пришлось обстрелять эшелон и отойти.
…Вернулся Андрей Савчук со своей группой на хутор только под вечер следующего дня. Увидев командира, партизан-гармонист с трудом проговорил: