За чертой
Шрифт:
Обойдя Кено вокруг, Билли потрепал его по шее, и конь сразу прижался лбом к его рубашке, обдав долгим сладостным выдохом. Тогда он прислонил ружье к стволу бузины и, подняв стремя, надел его на седельный рожок, после чего, потянув из пряжки латиго, расстегнул ее, выхлестнул ремень, потом распустил и заднюю подпругу и, взявшись за рожок и заднюю луку, снял седло и поставил его на землю. Затем стащил с коня вальтрап, положил его поверх седла, взял в руку ружье и, отвязав коня, повел его через улицу туда, где дожидался Бойд.
Сунув ружье обратно в кобуру, оглянулся на дом.
— Садись на Бёрда, — сказал он.
Бойд ступил в стремя, запрыгнул в седло и обернулся к нему.
—
— Что ты собираешься делать?
— Попробую понять, кто в доме.
— А если это они?
— Это не они.
— А ты будто знаешь, кто там.
— Нет, я не знаю. По-моему, там кто-то помер. Давай езжай.
— Ружье-то с собой взял бы.
— Не надо. Езжай.
Подождав, когда он проедет по узкой грязной улочке и скроется из виду, Билли повернулся и снова пошел к дому.
Стукнув в дверь, постоял, держа шляпу в руках. Никто не явился. Он надел шляпу, прошел вдоль стены и потолкался в старые, щелястые двустворчатые ворота в стене, но они оказались заперты на засов. Окинул взглядом верх стены. Из саманных блоков торчали кверху вмазанные в глину бутылочные осколки. Вынул нож и, сунув в щель между створками, стал понемногу, по полдюйма зараз, сдвигать старый деревянный брус, пока его конец не вышел из зацепления со скобой. Тогда он приоткрыл дверь, вошел внутрь и затворил ее за собой. На земле никаких следов волочения: ничего не втаскивали и не вытаскивали. Залитые ярким светом дня, на нижних ветках дерева сидели куры. Прошел по патио к черному ходу и остановился. За открытой дверью шел длинный коридор. На низкой скамье стояли глиняные горшки с цветами. Только что политыми. Вот и под скамьей на плитках следы влаги. Он снял опять шляпу, прошел по коридору и остановился в проеме на другом конце. В затемненной комнате на кровати лежала женщина. Около нее такие же, словно сестры, в одинаковых темных платках-ребосо. На столе горела свеча.
Женщина на кровати лежала с закрытыми глазами, держа в руках стеклянные четки. Умершая. Одна из стоявших на коленях женщин повернула голову и посмотрела на мальчика. Потом перевела взгляд в ту часть комнаты, которую ему не было видно. Через некоторое время, на ходу надевая пиджак, оттуда вышел мужчина; мальчику, стоящему у двери, он вежливо кивнул.
— ?Qui?n es?[233]— сказал он.
Высокий и светловолосый, он говорил по-испански с иностранным акцентом. Билли отступил в сторону, и они оба вышли в коридор.
— ?Estaba su caballo enfrente de la casa?[234]
Мужчина остановился, пиджак повис на одном плече. Кинул взгляд на Билли, потом устремил его по коридору, в сторону выхода.
— ?Estaba?[235]
Бойда он нашел у реки, тот прятался с лошадьми в камышах на южном краю городка.
— Тебя же здесь кто угодно по следам найдет, — сказал Билли.
Бойд не ответил. Билли сел на корточки, сломал камышинку и еще раз ее сломал.
— Это немец, доктор. У него на коня естьfactura.[236]Или говорит, что есть. Он сказал, что бумага выдана торговцем по имени Сото из Касас-Грандес.
Бойд стоял, держал в руке ружье. Он сунул его назад в кобуру, наклонился, сплюнул.
— Что ж… — сказал он. — Каковы бы его бумаги ни были, они все равно круче наших.
— Зато у нас конь.
Бойд стоял, глядел мимо коня на бегущую реку.
— Нас застрелят, — сказал он.
— Да ладно, — сказал Билли. — Поехали.
— Ты прямо так и вошел туда?
— Ага.
— Что ты ему сказал?
— Пора двигаться. Мы не развлекаться сюда приехали.
— Что ты ему сказал?
— Сказал
— А сейчас он где?
— Взял лошадь у слуги и поехал куда-то ниже по реке искать их.
— Оружие у него есть?
— Да. Есть какой-то ствол.
— А мы что будем делать дальше?
— Поедем в Касас-Грандес.
— Где это?
— Понятия не имею.
Стреножив Кено на обе пары ног и привязав к нему пса, они оставили коня в зарослях и поехали обратно в городок. Там долго сидели на земле посреди пыльной площади, пока тощий старик, сидевший на корточках напротив, чертил им обструганной палочкой портрет той местности, куда, по их словам, они задумали отправиться. Обозначал в пыли направления водных преград с местами переправ и стремнинами, показал, где какое пуэбло и как проходят горные хребты. Изобразил деревья и домики. Облака. Птичку. Нарисовал самих всадников вдвоем на одном коне. Время от времени Билли наклонялся вперед, чтобы задать вопрос, уточняющий какую-либо часть маршрута, и всякий раз старик, оборотившись, с прищуром взглядывал на коня, стоящего поодаль, и только после этого начинал ответ, который длился часами. Все это время в нескольких футах от них на скамейке сидели четверо мужчин в старомодных выцветших костюмах. Наблюдали. Когда карта в исполнении старика была закончена, она занимала площадь размером с одеяло. Старик встал, стряхнул со штанов пыль, шлепнув себя ладонью по заду.
— Дай ему песо, — сказал Билли.
Бойд вынул кошелек, расстегнул его, вынул оттуда монету и отдал Билли, а Билли передал старику, который принял ее изящно и с достоинством, потом снял шляпу и снова ее надел, после чего, обменявшись с каждым из них рукопожатием, сунул монету в карман, повернулся, пересек крошечную ухабистуюzocalo[237]и, не оглядываясь, удалился. Едва он ушел, мужчины на скамейке расхохотались. Один из них встал, чтобы получше рассмотреть карту.
— Es un fantasma,[238]— сказал он.
— ?Fantasma?[239]
— S?, s?. Claro.[240]
— ?C?mo?[241]
— ?C?mo? Porque el viejo est? loco es como.[242]
— ?Loco?[243]
— Completamente.[244]
Билли встал, посмотрел на карту.
— ?No es correcto?[245]— спросил он.
Мужчина воздел вверх руки. Сказал, что все, что они тут созерцают, всего лишь красивая картинка. Да и в любом случае вопрос не в том, верна ли карта, а в том, карта ли это. И вообще: путешествуя по стране, в которой вечно то пожар, то землетрясение, то наводнение, надо знать саму ее землю, а не просто какие-то отдельные ориентиры. Кроме того, сказал он, сам-то старик… Когда в последний раз он по тем горам ездил? Да и вообще куда-либо ездил! Его карта по большому счету вовсе не карта, а изображение некоего путешествия. Но что это было за путешествие? И когда?
— Un dibujo de un viaje, — сказал он. —Un viaje pasado, un viaje antiguo.[246]
И он безнадежно махнул рукой. Мол, тут и говорить больше не о чем. Билли поглядел на тех троих, что сидели на скамейке. Они следили за происходящим, включив какой-то странный блеск в глазах, отчего Билли подумалось, уж не морочат ли ему голову. Но тут мужик, сидевший справа, весь устремясь вперед, стряхнул пепел с сигареты и, обращаясь к тому, который стоял, сказал, что, вообще-то, если уж на то пошло, путешествие чревато и другими опасностями, а не только возможностью сбиться с пути. Планы, сказал он, — это одно, пути реальности — другое. Ошибкой было бы недооценить желание помочь, которым руководствовался старик в своей попытке дать им описание маршрута, потому что от доброго движения души отмахиваться не стоит, — такие вещи сами по себе способны придавать людям сил и решимости в путешествии.