За чертой

Маккарти Кормак

— Не так много, как покупают.

— А зачем они продали эту лошадь?

— ?Qui?n sabe?[266]Мерины в этой стране не очень популярны. Против них существует, как у вас говорят, предубеждение.

Билли опустил глаза, посмотрел на справку о продаже.

— Пожалуйста, — сказал ганадеро. — Можете посмотреть.

Билли взял со стола папку и проглядел список лошадей, продававшихся одним лотом под номером четыре тысячи сто восемьдесят шесть.

— ?Que es un bayo lobo?[267]— сказал он.

Ганадеро пожал плечами.

Билли перевернул страницу. Пробежал глазами по описаниям.Ruano.[268] Bayo.[269] Bayo cebruno.[270]Alazan.[271] Alazan Quemado.[272]Половина

лошадей была таких мастей, о которых он прежде слыхом не слыхивал.Yeguasиcaballos, caponesиpotros.[273]Один конь по описанию вроде бы напоминал Ниньо. Но тут же он увидел еще одного, который тоже походил на него по всем статьям. Закрыл папку и положил ее обратно ганадеро на стол.

— Что скажете? — спросил ганадеро.

— Насчет чего?

— Вы сказали мне, что приехали сюда, чтобы найти продавца лошадей, а не саму лошадь.

— Да, сэр.

— Быть может, этот ваш приятель работает на сеньора Херста. Такое бывает.

— Да, сэр. Такое может быть.

— Найти человека в Мексике не очень простое дело.

— Да, сэр.

— В горах места много.

— Да, сэр.

— Затеряться есть где.

— Да, сэр. Есть где.

Ганадеро вновь сел. Постучал на подлокотнику кресла указательным пальцем. Как будто он телеграфист на пенсии.

— Otro m?s,[274]— сказал он. — Что я могу еще?

— Не знаю.

Подавшись вперед через стол, он посмотрел на Бойда. И перевел взгляд вниз, на его сапоги. Билли проследил глазами его взгляд. Понятно: ищет потертости от ремешков крепления шпор.

— Далеко же вы от дома забрались, — сказал он. — Ничего не скажешь. — Он снова поднял взгляд на Билли.

— Да, сэр, — сказал Билли.

— Разрешите мне дать вам совет. Я чувствую, что должен это сделать.

— Хорошо.

— Возвращайтесь домой.

— А у нас его нет. Куда возвращаться? — сказал Бойд.

Покосившись на него, Билли отметил, что тот так и не снял шляпу.

— Почему ты не спросишь его, зачем он нас домой отправляет, — сказал Бойд.

— Я скажу, зачем он вас домой отправляет, — сказал ганадеро. — Затем, что он знает то, чего вы, возможно, не знаете. То есть что прошлое нельзя поправить. Вы всех за дураков держите. Но у вас не так много причин оставаться в Мексике. Подумайте над этим.

— Пошли отсюда, — сказал Бойд.

— Мы сейчас очень близки к истине. Хотя я и не знаю, в чем она состоит. Я не цыганка-предсказательница. Но я вижу у вас впереди большие неприятности. Очень большие. Ты должен слушаться брата. Он старше.

— А вы еще старше.

Ганадеро снова откинулся в кресле. Обратил взгляд на Билли.

— Ваш брат настолько юн, что полагает, будто прошлое до сих пор живо, — сказал он. — Что прошлые несправедливости ждут его вмешательства. Может быть, вы в это тоже верите?

— У меня на этот счет нет мнения. Я сюда приехал только ради кое-каких лошадей.

— Какое тут может быть вмешательство? Какое лекарство может быть от того, чего нет? Вы понимаете? И где такое лекарство, у которого нет непредвиденных побочных действий? Какое действие не взывает к будущему, которое заранее неизвестно?

— Однажды я уже уехал из этой страны, — сказал Билли. — И вовсе не будущее заставило меня сюда вернуться.

Ганадеро выбросил вперед ладони одну над другой, на небольшом расстоянии. Как будто держа нечто невидимое в невидимой коробке.

— Вы сами не представляете, какие вещи приводите в движение, — сказал он. — Ни один человек этого знать не может.

Никакой пророк не предугадает. Последствия нашихдействий часто бывают совершенно противоположны тому, на что поначалу рассчитываешь. Уверены ли вы, что стремление сердца у вас так огромно, что преодолеет все неверные повороты, все разочарования? Неужто вы не понимаете? Мало за что можно платить такую цену.

Бойд уже стоял в дверях. Билли, обернувшись, смотрел на него. А тот — на ганадеро. Ганадеро, помахав перед собой ладонью, развеял воздух.

— Да. Да, — сказал он. — Идите.

На улице Билли оглянулся посмотреть, не смотрит ли за ними ганадеро.

— Не смотри назад, — сказал Бойд. — И так ясно, что он следит за нами.

Из города выехали на юг по дороге на Сан-Диего. Ехали в молчании; немой и натерший лапы пес попеременно то бежал, то шел впереди посередине лишенной тени полуденной дороги.

— Ты понял, что он нам вкручивал? — сказал Билли.

Бойд слегка повернулся на непоседланном коне и оглянулся назад:

— Еще бы. Я-то понял, что он нам вкручивал. А ты?

Оставив позади последние разрозненные южные предместья, они выехали из города. В полях, через которые они ехали, работали мужчины и женщины, собиравшие хлопок с серых ломких кустиков. Братья напоили коней из придорожной acequia,[275]предварительно распустив на Бёрде латиго, чтобы он не заподпружился. Один из мелко нарезанных наделов какой-то человек распахивал при помощи быка привязанным к его рогам плугом с одной ручкой. Такой плуг был стар уже в Египте и мало чем отличается от простой сохи из древесного комля. Вновь сели на коней, двинулись дальше. Биллиоглянулся на Бойда. Тощего на непоседланном коне. И еще более тощего в виде тени. Совсем уж хиленькой в сравнении с тенью высокого вороного коня, широко шагающего по дороге и размашистыми движениями угловатых конечностей с потягом попирающего пыль, — тут нечего сказать, уж конь так конь, получше его Бёрда. Когда день уже клонился к закату, остановили коней на вершине взгорка и, оглядевшись, увидели, что чуть ниже на вспаханные квадратики темной земли пущена вода из открытого шлюза; скопившаяся в бороздах вода блистала на вечернем солнце, как убегающие вдаль параллельные полосы полированной стали. Издали напоминая прутья поваленных ворот, обозначающих границу некоего древнего предприятия, начинающегося тут же, от первых придорожных тополей, где чирикают вечерние птицы.

Мало-помалу на вечереющей дороге они нагнали босоногую девчонку, несшую на голове тряпичный узел, обвисающий по сторонам головы, словно поля огромной мягкой шляпы. Из-за которой, когда копыта их коней зацокали рядом с нею, чтобы взглянуть на них, ей пришлось поворачиваться всем телом. Они ей покивали, Билли пожелал доброго вечера, она им пожелала того же, и они уехали вперед. Чуть дальше им встретилось место, где вода, перелившаяся из оросительной системы, заполнила придорожную канаву; тутони спешились и подвели к канаве коней, а сами сели на траву и стали смотреть, как по темнеющим полям тяжело расхаживают гуси. По дороге опять мимо прошла та же девушка. Сперва они подумали, что она себе под нос тихонько напевает, но оказалось, плачет. Увидев коней, остановилась. Кони подняли головы, заоборачивались к дороге. Девушка двинулась дальше, кони опустили головы и снова принялись пить. Когда братья опять вывели коней на дорогу, девушка казалась крохотной, почти неподвижной точкой вдали. Взобравшись на коней, они пустились в путь и через некоторое время опять ее нагнали.