За далью в звездах
Шрифт:
–– Как прогулялись? – спросил измененный, усаживаясь за стол.
–– Недолго, – ровно ответил Аран.
–– И как тебе Окори? – повернулся ко мне.
–– Красиво, эклектично, очень необычно и неожиданно. Поражает воображение.
–– Я рад, – подмигнул Дан.
Он заказал и себе еду, рассказав немного о фермах, где выращивают фрукты. Оказывается там работают сменами школьники. Таким образом им прививают умение трудиться и понимание, что не все зависит от техники, ничего не происходит по-волшебству и всегда стоит помнить о порядке вещей. Мудро, пожалуй.
–– А теперь о твоем положении здесь, –
Закивала головой. Конечно понимаю. Очень страшно. Но надо держать лицо, себя в руках, молчать, слушать и мотать на ус. Определенно Свенсоны зла мне не хотят, все будет хорошо.
–– Как ты поняла, у нас есть закон, что в случае военного положения мы имеем право на отчуждение в собственность человеческой жизни, если это преступник, приговор которого – смерть. Это твой случай. Теперь ты – наша собственность. Прямо как, – он задумчиво покрутил в руке коммуникатор, – как это.
Удивительно, но не было выплесков адреналина, ужаса, истерики, ничего. Я спокойно и холодно слушала, запоминала. Осознавать буду потом. Сейчас не место и не время.
–– Итак, что действительно изменится в твоей жизни, – продолжил за брата Ар, – прежде всего – это невозможность ничего иметь. Имущество, деньги, все отчуждено. И права получить новое ты не имеешь. Потому никакой работы и оплаты труда, никакой своей комнаты, денег, ничего. Все только с нашего разрешения. Официального. Самостоятельно передвигаться тоже никак. Даже права на жизнь ты больше не имеешь. Если я завтра решу тебя убить своими руками, – это законно. Если это сделает кто-то другое – я могу ему предъявить иск о порче имущества или об утере имущества, зависит от успешности покушения.
А вот теперь стало страшно. По-настоящему. Дошло. Хорошо, что ответа на это все никто не ждал.
–– Теперь о том, какими будут правила именно для тебя, – я кивнула, буду хорошей, умничкой, – прежде всего – покорность, послушание. То что мы говорим – закон, который соблюдать жизненно важно. Это понятно?
–– Да. – Надеюсь мой голос звучал спокойно. Изнутри же как в жидкий азот окунули. Хотелось выть.
–– Спать – только в нашей кровати. Только без одежды. Это важно. На работу ходить будешь. Если сама не проболтаешься об изменившемся статусе, никто не узнает. Некоторый доступ мы тебе дадим, но придется поставить импланты, как у нас. Иначе не выйдет, система тебя уже не примет как Доминику Солвейг, такой больше не существует.
Они смотрели на меня спокойно, изучающе. Мне кажется я даже видела тень сочувствия. Было непонятно только одно, зачем они это сделали? Пожалели? Но зачем тогда строгие правила, и про спать в их кровати… это тут причем?
–– Я поняла. Что будет, если нарушу правила?
–– Решать нам, – снова Дан, – но не советую проверять. Мы несем ответственность за все твои поступки.
–– Ника, – теперь Ар, – пойми, никто не хочет тебя обижать, делать больно. Но все это будет, если придется, – он вздохнул, – сейчас тебе стоит думать о том, как привыкнуть к новой жизни.
–– Зачем я вам? – только и сумела сказать, спросить.
Принесли еду. Кажется, отвечать мне никто не собирался. Только приказали есть и сами занялись собственными блюдами. Теперь говорили о делах, работе, каких-то планах на выходные. Полностью, конечно, Свенсоны от работы не отстранялись, но отдыхали. Куда-то летали, насколько я заметила, занимались спортом, развлекались. Я сильно не вникала, дело не мое. И теперь слушала вполуха.
Есть не хотелось, но я мужественно ковырялась в тарелке, отправляя в рот кусок за куском. Покорность. Лучше не тянуть кота за усы. Границы проверить я сумею и позже, а сейчас слишком уж устала и напугана для этого. А вообще, надо почитать их законы. Может быть есть лазейка. Только сделать это надо тихо.
–– Ника! – видимо уже не первый раз окликнул меня Дан.
Я посмотрела на него, встряхнулась, извиняясь улыбнулась и пожала плечами.
–– Прости, задумалась.
–– Тебе нравится рагу? То, что у тебя в тарелке. Ты же не пробовала, кажется, не синтезированную пищу?
–– Пробовала, но давно, – ровно ответила я, – вкусно очень, но непривычно. Слишком много вкусов и запахов и фактур. Странно. Но вкусно.
Я смотрела в тарелку. Не знаю, как к ним относиться, как вести себя. Как обращаться. Что можно говорить, что нет.
–– Сегодня останемся в городе. Надо пройтись по магазинам, купить тебе одежду и прочее. Поздно не хочется лететь.
–– А моя…
–– Забудь. Там были памятные вещи?
Да конечно были. Но, видимо, это уже не важно. Я пожала плечами.
–– Не расстраивайся, – он поднялся, – пойдем, времени мало.
Послушалась. Хорошо, пойдем, как скажете. Мне нужно время осознать, сейчас лучше не противиться и спокойно собраться и выстроить свою позицию. Понять, на какие вопросы мне нужны ответы и что вообще с этим делать. Если что-то можно сделать, конечно. Но самое главное, – это понять, что им на самом деле от меня нужно.
Мы ходили по улицам, видимо, это прогулочный центр. Много магазинов. Много одежды. Мужчины держались вежливо, чуть отстраненно, точно мы вернулись на несколько дней назад и меня сопровождало начальство. Они совершенно спокойно смотрели на то, как я выбирала вещи, косметику, все необходимое. Только при оплате прикладывали чип к сканеру они. Меня система, как и было сказано, не видела.
Я все прокручивала в голове варианты, зачем они так трудились, не просто вызволяя меня, но и приобретая в собственность. Я не дура, если бы это была просто жалость, никаких правил о покорности и прочем не было бы. Я им нужна сама по себе, это точно. Постельная игрушка? Нууу… это точно есть. Но к ним очередь в постель. И интереса до того особо не проявлял. Хотя, удобно получается.
Оказывается для нас забронирован номер в отеле. Практично. Зачем держать жилье в столице, если они там редко бывают дольше, чем на полдня. Это мне сообщили измененные. Отпустили освежиться, переодеться. Часть вещей отправили в правительственный корпус. А часть в номер. Я освежилась, переоделась в легкое, простое платье, как раз подходящее для обычного ужина.
Пока мы спускались в лифте я едва с ума не сошла. Так близко стоять к ним. Помнить все, что было этой ночью. И совершенно не понимать, что, в целом, происходит. Что будет завтра, даже сегодня. Измененные были все так же холодны, спокойны и непоколебимы. Доброжелательны, кстати, как и обычно. Такое ощущение, что они взяли меня как сопровождение на встречу.