За давностью лет
Шрифт:
— Они были возмутителями спокойствия еще во время жизни Бориса Годунова, — усмехнулся Максим Иванович.
— Ой, Максим Иванович, расскажите, — зашумели юные рязанцы, захотевшие узнать историю своих земляков.
— Ну что ж, объявим перерыв, и расскажу, — согласился руководитель экспедиции.
Когда все расселись на травке у края раскопа, поглядывая вниз, на останки терема, Максим Иванович начал:
— Первое упоминание о братьях Ляпуновых мы встречаем в исторических документах тысяча пятьсот восемьдесят четвертого года. Сын Грозного Федор еще не успел короноваться, как один из членов регентского совета, Богдан Бельский,
В тысяча шестьсот шестом году, когда после убийства Лжедмитрия Первого царем стал Шуйский, братья Прокопий и Захар Ляпуновы возглавили борьбу дворян против правительства Шуйского, присоединившись к крестьянскому восстанию под руководством Петра Болотникова. Когда Ляпуновы поняли, что Болотников борется против бояр и дворян, они перекинулись на сторону Шуйского, за что получили чины думных дворян. Однако недолго братья сохраняют верность престарелому царю — в тысяча шестьсот десятом году они встают во главе заговора против Шуйского, и именно Захар Ляпунов насильно постриг старого интригана в монахи.
— Да, круг замкнулся! — философски заметил Игорь.
— Что ты имел в виду? — спросил черный Володя.
— Да то, что представитель Рязани замкнул последнее звено в угличском деле! — ответил Игорь. — Именно от руки рязанца старый интриган понес заслуженное наказание.
— Однако другой брат, Прокопий Ляпунов, оставил более значительный след в истории, — заметил Максим Иванович. — По описаниям современников, это был красивый, мужественный человек, обладавший недюжинным воинским талантом. Именно он спустя полгода, в январе одиннадцатого года, возглавил первое ополчение против польских интервентов и в союзе с казаками подошел вплотную к стенам Москвы. Но опять классовая вражда привела его к разрыву с казаками. Он начинает переговоры с боярами, засевшими в Кремле. Тогда казаки хитростью заманили Ляпунова в свой стан и зарубили его саблями.
— И вы думаете, перед нами терем Ляпунова? — воскликнул один из мальчишек.
— Вполне может быть, — улыбнулся Максим Иванович.
— А почему же он сгорел?
— У Ляпуновых было много недругов. Поджечь могли и казаки, и польские интервенты...
ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ: «ПОКОЛОЛСЯ НОЖОМ САМ И ОТТОГО И УМЕР»
На следующее утро Максим Иванович отправился на местный почтамт, чтобы позвонить в Москву, в редакцию своего журнала.
— Должны гранки моей статьи прийти, — объяснил он Игорю, оставляя его за командира. — Попрошу, чтобы выслали сюда.
Вернулся он часа через два, таинственно улыбаясь.
— Завтра у нас суббота. Объявляю выходной день. А ребятам скажи, пусть приходят завтра вечером, устроим праздничный костер.
Наутро Игорь, побрившись и надев свежую рубашку, уныло слонялся без дела возле раскопа. Он слегка сердился на Максима Ивановича за внеурочный выходной. Казалось бы, дошли до самого интересного, зачем же сбиваться с ритма? Максим Иванович словно не замечал недовольства ученика, пил кофе, потом сел за свои записи.
Неожиданно раздался знакомый автомобильный гудок. Игорь не поверил своим глазам: прямо по саду, петляя между деревьями, пробиралась их «ласточка»! Он подлетел к машине, а оттуда выскочили улыбающиеся Лариса, Андрей и Борис.
— Поздравь меня! — крикнула Лариса. — Я поступила.
— Молодец, поздравляю!
— А разве тебе Максим Иванович ничего не сказал? — удивился Андрей. — Мы же с ним вчера по телефону говорили.
Игорь укоризненно обернулся на подходящего к ним Максима Ивановича. Тот улыбался.
— Я же обещал тебе сюрприз!
Потом они осмотрели раскоп, сделали вояж по Рязани, искупались в Оке, а к вечеру разожгли костер, на который пришли юные рязанцы.
Когда все были в сборе, Максим Иванович, лукаво глянув на своих кружковцев, сказал:
— А не продолжить ли нам заседание суда над Годуновым? Я думаю, и нашим художникам, и юным археологам тоже будет интересно. Как, Игорь? Ты у нас ведь первый докладчик?
— Я давно готов, — сказал Игорь.
— Думаю, что и остальные тоже! — в тон ему ответил Андрей.
Игорь бросил на него ревнивый взгляд, потом, глядя в пламя костра, начал:
— Итак, представим себе, что мы находимся в угличском дворце пятнадцатого мая тысяча пятьсот девяносто первого года. Царица вместе с сыном и придворными отстояла обедню в церкви Спаса; вернувшись во дворец, села обедать вместе с братом Андреем. Время было около двенадцати часов. Царевича мать отпустила погулять на задний двор дворца. Его сопровождали мамка Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова и четыре мальчика, обычные его товарищи по играм — Петрушка Колобов, Баженка Тучков Ивашка Красенский и Гришка Козловский.
Царевич в это время едва оправился от очередного приступа болезни, которую в то время называли «черным недугом», «падучей», «немочью падучей». Сегодня, судя по описаниям припадков и их периодичности, мы можем с уверенностью констатировать, что царевич страдал эпилепсией.
Игорь бросил торжествующий взгляд на Андрея и добавил:
— Предвидя возражения нашего криминалиста, я сделал выписку из популярной медицинской энциклопедии. Разрешите, зачитаю несколько строчек: «Наиболее типичен большой судорожный припадок — падение с внезапной потерей сознания и томическими (тело напрягается, вытягивается), а затем клоническими (многократное сокращение) судорогами всего тела.
При томической судороге руки и ноги сводит, голова и торс изгибаются, челюсти сильно сжимаются. Вследствие сокращения всей дыхательной мускулатуры дыхание приостанавливается, появляется синюшность, особенно лица, которое становится иссиня-черным (отсюда народное название этой болезни „черная немочь”). Одновременно с возникновением судорог больной теряет сознание и падает. Через 20 — 30 секунд непрерывное судорожное сокращение всей мускулатуры тела сменяется ее ритмическими подергиваниями (клонические судороги)».