За день до послезавтра

Анисимов Сергей

Оба смолчали, уже все поняв, но давая руководящему директору полиции договорить.

— Тот парень из разведки бундесвера, которого включили в межведомственную крим-группу, он не врал. Он ни разу не сказал, что это русский гранатомет. Наоборот, он долго мучился, пока не заключил, что он «почти наверняка русский». Но все это, вместе с результатами допросов Йетера, такими конкретными и богатыми деталями, привели к одному. Генерал Фриирс ломится сейчас во главе наших ребят вперед, к Смоленску и Москве, а большая часть страны подбадривает их старыми криками «Drang nach Osten!», «Gott mit uns» и «Deus lo vult!»… [46] Скоро подключится Люфтваффе, если они еще не подключились.

Бритоголовые маршируют по улицам, а лысые от старости старики стучат костылями — кто от восторга, а кто и от страха перед тем, что будет. И в этом виноваты мы. Господи, простишь ли ты нас за это?..

46

«Натиск на восток» (нем.), формулировка, используемая с 1849 г. для обозначения соответствующего политического вектора; «Бог с нами» (нем.), девиз Германской империи, с 1847 г. чеканился на пряжках солдатских ремней прусской/германской армий, в полиции ФРГ сохранился до 70-х годов XX века; «Так хочет Бог» (лат.), девиз католического военного Иерусалимского Ордена Святого Гроба Господня, боевой клич крестоносцев.

— Эти три истории… — негромко спросил начальник экстренной полиции города, — как, по-вашему… Они одинаковые? Одной природы?

— Я не знаю. Но то, что я сейчас испытал, — это было кристально, как «прокол сути» из книжек. Что-то меня заставило тогда подумать про этот автобус до Кракова. Не до Варшавы. Хотя я сроду не ездил на таких автобусах, даже в молодости. И вот что-то такое же толкнуло меня теперь. Очень похоже на то, что и субмарина, за которую так яростно набросились на несчастный русский флот, и те террористы с химическими гранатами, — все это может иметь какой-то общий подтекст.

— Меня еще тогда как-то напрягло, — задумчиво заметил полицейоберрат, которого Эберт назвал именем Фриц. — Тогда не было ни одного комментария по Евровидению или RTL, или ZDF в стиле «Вот какие русские полицейские молодцы. Они спасли Европу от чеченских террористов, собиравшихся взорвать АЭС прямо у нас под боком». Нет, только «русская угроза», «вопиющая безалаберность», «провал с точки зрения безопасности».

— А мне не приходило в голову с такого угла на это смотреть. Я тоже напрягся.

— Можешь не беспокоиться, большинству не приходит и сейчас, — буркнул Фриц. — Коллеги, мы вот говорим, уже умничаем, а время идет. Там оно идет на минуты, там гибнут люди. Давайте же звонить, наконец. Фрау канцлер, когда до нее новости дойдут, — она такое устроит!.. Она способна на резкие движения, вы в курсе. Представляете, если она даст задний ход? Объявит истинно виноватых в прямом обращении к народу, даже к Европе…

— Да только толку не будет.

— В каком это смысле?

— А вы вспомните Югославию и Ирак. Как Йошка Фишер и Рудольф Шарпинг [47] взахлеб и неделями рассказывали журналистам про грандиозные концлагеря и братские могилы. И как концлагеря потом оказались боснийскими, а в найденных могилах лежали сербы, но войну это уже не остановило… В том числе войну нашу, когда их бомбили «Торнадо» нашего с вами люфтваффе… Хотя бы в Ирак Шредер не полез! Несмотря на все разговоры о том, как активно иракцы производят безмерно угрожающее нам атомное и химическое оружие…

47

Министр иностранных дел и вице-канцлер (1998–2005) и министр обороны (1998–2002) Федеративной Республики Германия, одни из вдохновителей проведенной в 1999 г. операции НАТО против Югославии в целом и активного участия в ней Германии в частности.

Все снова помолчали.

— Я попробую этому парню сейчас позвонить, — заметил Эберт, доставая из боковой тумбы стола потертую записную книжку и тут же снова садясь. Его раскачивало не только стоя, но и прямо в кресле, так плохо работала голова. С этим надо было что-то делать, но и в самом деле было некогда.

— Вот, нашел.

Он быстро нащелкал номер на своем аппарате, оглядывая офицеров, севших в кресла напротив. Подождал, потом отрицательно покачал головой.

— Телефон отключен.

— Он вполне может быть уже там, — коротко заметил начальник экстренной полиции, и остальные

кивнули: это было верно. Слишком много немцев были сейчас или в Польше, или в прибалтийских государствах, или уже в России. Да, возможно, что молодой майор сейчас именно там.

— Тогда…

И в этот момент на столе человека, управляющего работой тысяч профессионалов ради спокойствия граждан «Метрополии Берлин», включающей сам Берлин и землю Бранденбург в целом, зазвонил телефон. Старый, в крупном корпусе с выступающими квадратными кнопками. Он к нему привык.

— Руководящий директор полиции Эберт, — негромко произнес он в трубку. Вскинул глаза. Кивнул. Помолчал. Потом кивнул еще раз и коротко произнес: — Слушаюсь. Выезжаю через пять минут.

Очень аккуратно положил трубку на аппарат, взялся за грудь и несколько раз нажал ладонью, будто помогая себе вздохнуть. Зачем-то оглядел верхнюю часть собственного кабинета, особо задерживаясь на углах комнаты. Криво улыбнулся ожидающим его слов офицерам.

— Ни за что не поверите. Это сам герр Матиас Зигер, Штаб управления Президиума федеральной полиции, из Потсдама. При разговоре я должен был встать, наверное? С ним парламентский секретарь. И я оговорился, звонок был не из Потсдама, они уже на пути в Канцлерамт [48] . Фрау канцлер позвонила им десять минут назад.

48

Построенная в 2001 г. резиденция канцлера Германии, расположенная в непосредственной близости от бундестага.

Оба офицера вскочили, Эберт поднялся сразу же за ними. Казалось, с его плеч упал огромный груз, и даже дышать стало легче. Может быть, все не так уж плохо? Федеральный канцлер действительно решительный и безоговорочно смелый человек, она способна пойти на любой шаг. Обратиться к народу Германии напрямую. Обратиться к народам Объединенной Европы. Обратиться к народу и правительству России с открытым и искренним покаянием. Немедленно объявить об одностороннем прекращении огня, лишив Международные Силы трети боевой мощи. Предложить России любые извинения, любые компенсации. Остановить войска и немедленно начать их отвод, — не боясь даже прямой конфронтации с США, вплоть до обмена огнем между идущими сейчас по России плечом к плечу дивизиями бундесвера и армии США. Интересно, что это народ может поддержать безоговорочно. Как ни странно, до выявления «Руки КГБ» в произошедшем 16 февраля на перекрестке Аллеи Кайзерины Аугусты и Бюссельштрассе покушении современные немцы гораздо лучше относились к России, чем к США. Может, сработает? Не может же современный человек реально хотеть воевать?

Вбежала секретарша, снова с тем же ужасом на лице, будто и не выходила из этого кабинета на два десятка минут.

— Срочно машину до Канцлерамта. Полицейский эскорт. Усиленный. Я не шучу. Живо, живо!

Он выключил компьютер, закинул лежащие на столе бумаги в сейф, вынул оттуда же пистолет в кобуре и закрыл стальную коробку поворотом рукояти. Сложил в несколько раз лист факса и сунул его в карман кителя. Быстрыми шагами пересек кабинет.

Теперь он выглядел совсем иначе — не сломанным судьбой, плачущим немолодым человеком, а уверенным в себе офицером, каким они все привыкли его видеть.

— Герр директор, Карл. Я поднимаю своих. Половина эскорта будет моими ребятами из экстренной полиции. Мы успеем.

— Надо ли?

— У нас оружие и навыки. Мы не денди из земельной полицейской службы. Да, Карл…

— Что?

— Ты не думаешь, что впереди у нас, в частности, общение с руководителем SEK-Берлин? [49]

— А ты думаешь, что нам придется брать штурмом посольство США?

— После подписей под фотографией круглолицего парня в международном терминале городского автовокзала я не удивлюсь уже ничему. Ты видишь их командира не каждый день, правда? Так я напомню. Пятьсот ребят берлинской «Зондерайнзатцкоманды» возьмут штурмом, если надо, их посольство в Варшаве, не то что дом на Паризерплатц.

49

Sondereinsatzkommandos, специализированные военизированные тактические отряды (нем.), весьма близкий аналог ОМОНа.