За этот шанс во Вселенной
Шрифт:
– А пока не наступило это время, будем высоко превосносить своих новых союзников.
К ним подходил третий, но двое оставшихся посреди землян космических гостей продолжали ещё обмениваться любезными голограммами.
– Будет ли успешным этот союз или нет, но он нам нужен. Но какая биосфера у этих тварей! – и этот третий предполагал на своём языке данные мысли точно в унисон.
Те двое молчали, но видом, только им известным, полагали, что подробное обсуждение визита будет у себя на корабле. Но как благоприятна сама атмосфера первого контакта! Кажется, само колесо космической фортуны в данный миг поворачивается в нужную сторону.
– Убивающие младенцев не в силах сражаться в открытом бою. Хотите лживым союзом победить его, гнусно глумящиеся над ним за его спиной, вдалеке от него? Моя цивилизация не будет трусливо поджимать хвосты и убегать по всей Вселенной, потому как у нас просто нет их, которые вы так усердно прячете под роскошной мантией.
Это была неожиданность, полнейшая шокирующая неожиданность! При первых же словах все трое обернулись мгновенно на звук родного языка, так неожиданно резанувшего слух в этом неведомом, далёком краю Вселенной. Остолбенели! Неужели возможно такое?!
Даже близость чёрной дыры не вызвала бы такого уж ошалелого удивления. Да, изумление оцепенелое, как гром от кристально синего небосвода. И потому пристально внимательно оглядывались теперь в этот нежданный миг, и прислушивались. Звук голоса представительницы неизвестной космической цивилизации был мелодичен, красив своей тональностью для их слуха. Но тем больше был укол злости и презрения в этих чарующих звуках. Наконец, они увидели её, которая и пребывала недалеко в стороне в злости, но и была в сиянии ох красы бесподобной, что и не заметить нельзя, будь хоть с самых окраин Вселенной. И огонь неизвестно чего блеснул в глазах космических гостей.
Но не менее, а может более, удивлён был и Стэн, стоявший рядом. Он также испытывал состояние шока. И было отчего. Она говорила незнакомые звуки, которые и понимали, именно понимали вот эти космические гости. Откуда? Из далёких ли глубин разума его как-то начинала выкарабкиваться догадка…
Но не только. В выражении гневных слов особенной остротой заблистала вот такая красота её, чарующе красивый лик её. Да, и в гневе была она прекрасна! Как же он не знал и эту сторону.
И в этом гневе вспыхнула, выразилась какая-то справедливость, известная только ей. Но как, же, долго скрывала она это?
6
Быть может, и им был присущ шок, как и подобает разуму, не лишенного какого-либо чувства. Во всяком случае, немая сцена продолжалась, ставя гостей в неловкое положение. Процессия делегатов от инопланетного корабля поспешила незамедлительно покинуть роскошный «Монблан».
Никто ничего не заметил, и потому никто ничего не предположил. И лишь Стэн в единственном числе, и больше никто. Но вовремя подошли те двое из делегации пришельцев. Он слышал это, он видел это. Волнение любимой девушки не могло не передаться ему. Но Мидори молчала, и нужно было время до познания самой истины, что укрылась в этой неожиданности. Ещё как.
А земляне ликовали. Наученные опытом далёких предков, они знали, как дорог бывает союз в любой войне. Но Стэн, видя волнение и тревожность на лице Мидори, что отразилась бледностью поверх прекрасного образа, теперь-то уж и не разделял всеобщего потока эйфории. Но почему? Быть может потому, что Мидори была на корабле этих монстров глубинного космоса. И сейчас, в этот миг, она, любимая, представала в новом свете, в совершенно ином свете. А как же…
Она, единственная из землян, взошла на контакт с внеземным, могущественным разумом. Но ведь как не прислушивались к ней раньше. И он тоже не мог принять всецело её доводы о дружбе с этим монстром. Хотя, все видели тогда, как он провожал её в открытом космосе. Но сыграло недоверие, само неприятие образа сначала на подсознательном уровне, переросшее затем и в ясном сознании, и доминировавшее…
Вот так образ дьявола! И потому вот эта вся милитаризация.
– Стэн, я на Плутоне скажу тебе всё. У нас есть время. Надеюсь, не уйдёт оно, – говорила Мидори загадочным тоном, на что Стэн и не стал возражать, преодолев таки вот это уж сильное взыгравшееся чувство любопытства, что начинало распирать и распирать.
И опять в третий раз вот эта самая опушка удивительно сказочного леса в таком комфортабельном месторасположении, как цветущий по разумению, желанию и велению человечества – Плутон. Она становилась какой-то магической, мистической. Быть может, невообразимо неизвестной стороной судьба благоволила благодаря атмосфере именно этого места для них обоих. Быть может…
Мидори говорила, поведала Стэну всё до мельчайших подробностей о том периоде жизни на корабле тех чудовищ ужаса, по разумению землян, из неведомых территорий Вселенной, о своём обещании, данном тому монстру, повстречавшемуся тогда на той экзопланете, о том, что она не скажет о знании языков. Да, именно языков владельцев разума, которые и родились и устремились на развитие, что так далеко, уж очень далеко, за целые миллиарды световых лет от Солнечной системы.
Она поведала Стэну в подробностях, в деталях разговор тех двоих. Да, она ошеломила пришельцев точно знанием их языка, что показалось им невозможным в силу такого расстояния космических масштабов. Ошеломила и уличила их лживую сущность, так и выставив их в состоянии шокирующей неожиданности. Это был величайший сюрприз! Такого ещё поискать во Вселенной! Она также добавила ко всему этому и высказывание того, третьего, подошедшего чуть позднее.
Стэн поверил безоговорочно, и потому возмущение его нарастало, как и возмущение самой Мидори. Вместе сообщили обо всём этом сначала Бёрдсли, затем Майорову и дальше. Так как в Конгрессе Звездоплавания уже давно не наблюдалось единства, то, так быстро образовавшаяся делегация от «Джомолунгмы» обратилась к Фонтэну. И при каждой такой встрече Мидори демонстрировала свои познания в языке, и не только гиамантов, но и риалан и, само собой разумеется, познания в языке этих чудовищ, антеров. С чем и вышли в Конгресс Звездоплавания на Марсе.
Марс, когда-то ставший второй обитаемой планетой Солнечной системы, встретил их своей ухоженностью этакой милой сельскохозяйственной фермы или же уютного курорта с весьма мягким климатом. Небольшие моря, озёра, соединённые не столь широкими реками, образовывали цветущие долины, живописностью не уступающие земным. Но больше всего, конечно, привлекали у туристов не они, рукотворные создания могущественной цивилизации, а исконные, естественные чудеса некогда красной планеты, хотя бы те, же, гигантские каньоны, не имеющие себе равных во всей Солнечной системе. Самый знаменитый из них – каньон в долине Маринеров. Всю длину в 3600 километров оставили именно для обзора, как и саму впечатляющую семикилометровую глубину. А вот знаменитая красноватая пыль, некогда покрывавшая всю поверхность, находилась в заповеднике, также притягивая туристов.