За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии

Никонов Александр Петрович

И чем же закончилась эта история, как вы полагаете? Дмитрий Донской смиренно преклонил свои православные колена перед назначенным высшей духовной властью митрополитом? Фигушки вашей Дунюшке! Узнав, что московская делегация проявила своеволие, выдвинув кандидатом в митрополиты вместо покойного Митяя Пимена и с ним даже не посоветовавшись, Дмитрий… разжаловал Пимена из митрополитов! После чего арестовал и заточил в темницу вместе со всеми делегатами.

Но церковь-то без главы оставлять нельзя! Что же делать? Еще раз посылать делегацию за тридевять земель — в Константинополь? Дмитрий крякнул, огляделся, плюнул и позвал в Москву отвергнутого ранее Киприана, сидевшего в Киеве. Тот, мгновенно позабыв о своих обидах и своем проклятии, которое воздушно-капельным

путем послал своему обидчику, тут же засобирался в богатую Москву, рассуждая, видимо, что милые бранятся — только тешатся.

Киприан прибыл в Москву в 1381 году. Но недолго музыка играла: Киприан просидел в своем кресле примерно год. После чего с Дмитрием рассорился, был изгнан и вновь заменен Пименом, которого достали из темного чулана, отряхнули пыль и усадили на должность. Ссора произошла после нашествия хана Тохтамыша на Москву, во время которого Киприан на пару с Радонежским дернули из осажденной Москвы, да не куда-нибудь, а в Тверь, к врагу московского князя. Поступок трусливый, но понятный, и за него Дмитрий Киприана не осуждал. Его недовольство касалось иного: уже после того, как Тохтамыш убрался восвояси, Киприан не спешил вернуться в Москву. Карамзин по этому поводу пишет: «В то время как надлежало дать церкви новых иереев вместо убиенных монголами, святить оскверненные злодействами храмы, утешать, ободрять народ пастырскими наставлениями, митрополит Киприан спокойно жил в Твери». Вот этого Дмитрий ему и не простил.

У вас, конечно же, возник вопрос: а чего вдруг Тохтамыш пошел на Москву, ведь Дмитрий — верный беклярбек хана, он даже разбил его врага Мамая? Правильный вопрос! И ответить на него необходимо. Но, для того чтобы костер понимания разгорелся поярче, сначала я накидаю в него хворосту фактов.

В 1382 году к Москве подошел хан Тохтамыш и взял ее, жестоко пограбив, — это факт. В том же году, перед осадой Москвы, в городе вспыхнул мятеж, — и это факт. Дмитрий Донской обороной города не руководил. Он незадолго до осады спешно уехал в Кострому. Еще факт… Ну, и последнее, — обороной Москвы от татар руководил литовский князь Остей, внук Ольгерда — князя Великого княжества Литовского.

Что все это значит?

А вот что… После смерти митрополита Алексия, который был опекуном юного князя Дмитрия и фактическим руководителем Московии, Дмитрий стал самостоятелен. А после победы на поле Куликовом он окреп политически. За его спиной стояла Орда, и он, опираясь на эту незыблемую и привычную силу, не собирался оставлять своей прежней политики стягивания под себя пока еще независимых от него русских князей. Почувствовав головокружение от успехов, Дмитрий начал распоряжаться круто, ни в грош не ставя даже церковь; это все видели, и это было даже для тогдашних нравов диковатым. О диктаторских замашках князя говорит еще и тот факт, что он упразднил на Москве должность тысяцкого — по сути, мэра города, под которым были суды и торговое регулирование, — должность традиционную и потому народу привычную. Функции тысяцкого Дмитрий решил исполнять сам.

Это закручивание гаек не всем нравилось. И тем, кому это не нравилось — а врагов у князя было предостаточно, — было на кого опереться: на Западе восходила звезда мощной русской православной (в большей своей части) страны — Великого княжества Литовского. У которого была своя разведка в Московском княжестве и свои агенты влияния. Двигателем заговора могли быть генуэзские купцы, поскольку Дмитрий, возможно, памятуя, что в войске Мамая были генуэзцы, дал некоторые торговые привилегии их конкурентам — купцам-сурожанам, [4] то есть венецианцам (точнее, людям, интересы которых завязаны на торговлю с Венецией).

4

Сурож — порт в Крыму (Судак), через который шла торговля с Византией, итальянскими городами и Турцией.

И злым языкам было что транслировать простому народу, подбивая на бунт! Дмитрий-то бога позабыл, возгордился, святых отцов ни во что не ставит! Али он господь, чтобы такое творить? На Мамая пошел, под Тохтамыша лег! А ведь могли бы объединиться не с татарским басурманом, а вступить в союз с Мамаем и русскими западными княжествами, входившими в Великое княжество Литовское. Под Литвой-то жизнь уж дюже сладка!..

Не знаю, так ли эти злые языки говорили или иначе, но летом 1382 года в Москве вспыхнул мятеж, направленный против князя, причем именно с целью его свержения. Князь утек из Москвы с такой поспешностью, что оставил там беременную жену, и только успел на ходу сообщить Тохтамышу: беда, начальник, созрел в Москве антиордынский заговор, к Литве хотят переметнуться, выручай, а я бегу в Кострому преданные войска собирать для усмирения.

Тохтамыш не заставил себя ждать. История донесла до нас ту поспешность, с которой татары понеслись к Москве. Памятник древнерусской литературы, написанный по Новгородской и Софийской летописям, «Повесть о приходе Тохтамыша-царя» свидетельствует: «В тот год царь Тохтамыш… собрал много воинов и направился к Волге со всеми силами своими, со всеми своими князьями, с безбожными воинами, с татарскими полками, переправился на эту сторону Волги и пошел изгоном на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю Русь. Вел же войско стремительно и тайно, с такой коварной хитростью — не давал вестям обгонять себя, чтоб не услышали на Руси о походе его». [5]

5

Перевод с древнерусского здесь и далее М. Салминой.

Сразу хочу обратить ваше внимание на следующее обстоятельство, чтобы не было непоняток: текст гласит, что царь пошел на Дмитрия Ивановича. Принимать это за чистую монету и понимать так, как понял бы современный человек, не знающий исторического контекста, нельзя. Поскольку Москва — вотчина Дмитрия Ивановича, то есть нечто неотъемлемое, автор вместо «на Москву» синонимически пишет «на Дмитрия Ивановича». Точно так же он пишет «на Русь», хотя Русь вовсе не сводилась к княжеству Московскому. Тверь, находящаяся в 150 километрах от Москвы (это расстояние поезд «Сапсан» теперь преодолевает за час), — враг Москвы, но при этом тоже Русь… Брянск — безусловная Русь, но принадлежит врагам Москвы — Великому княжеству Литовскому, которое само давно уже стало русским — и по вере, и по культуре, и по языку… Рязань, через земли которой прошел Тохтамыш, тоже Русь. И тоже враг Москвы. А уж если учесть, что в составе татарского войска Тохтамыша были и русские отряды, положение совсем запутывается. Так на какую же из «Русей» шел Тохтамыш?

Ему нужна была только Москва! И сразу касательно русских частей в войске Тохтамыша. Что это за русские отряды в войске татарском? А это сыновья Дмитрия Константиновича, княжившего в Нижнем Новгороде, — Василий и Семен со своими отрядами. Дмитрий Константинович сам отправил их в войско хана. Ведь Нижегородский князь — тесть Дмитрия Донского. Дмитрий Донской женат на дочери нижегородского князя Евдокии. И значит, Василий и Семен ее братья. Они спешат в Москву на выручку к сестре: «Дмитрий Константинович… послал к царю Тохтамышу двух сынов своих, Василия да Семена. Они же, придя, не нашли его, так как он шел быстро на христиан, и гнались вслед за ним несколько дней, и… настигли его близ пределов Рязанской земли».

Прошу снова обратить внимание на поспешность, с которой шел к Москве Тохтамыш. В тексте сказано, что татары шли «изгоном», то есть очень быстро. Шли длинными перегонами, одвуконь, то есть на каждого воина приходилось минимум по два коня — устал один, всадник пересаживается на другого. Это старинное русское слово — «одвуконь» — я впервые встретил в романе писателя Рапова «Зори над Русью», о котором уже упоминал в начале главы. Красивое слово… Так в Древней Руси обычно передвигались гонцы, чтобы не задерживаться, давая коню отдых. На ходу отдохнет, налегке.