За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

Войтиков Сергей Сергеевич

Показательно, что 21 января 1920 г. на общем собрании коммунистов ячейки Управления агитационно-инструкторских поездов ВЦИК первым пунктом повестки дня рассматривался вопрос «Об организации самостоят[ельной] ячейки на поездах и пароходах». Постановили: «Обратиться в МК п[артии] за выяснением возможности организовать на поездах и пароходах самостоятельных ячеек, ввиду необходимости таковых во время долгого следования поездов и пароходов. Запросить Гор[одской] район [Москвы] копию телеграммы о разрешении на самостоятельную ячейку и выписку из протокола Компартии Горрайона (так в документе. – С.В.)» [88] .

Следует заметить, что поезд «Октябрьская революция» был не единственным «летучим аппаратом» (подсократим известное определение Л. Д. Троцкого) ВЦИК. Сеть агитпоездов ВЦИК неуклонно расширялась. Последним пунктом собрания 21 января 1920 г., заслушав доклад «по организации ячейки на вновь прибывшем поезде имени Ленина», ячейка Управления агитационно-инструкторских поездов ВЦИК поручила «т. Ярославу и т. Самсонову составить доклад о партийной работе на поезде» [89] . Для духовного окормления советизированных красноармейским штыком закавказских республик

в 1920 г. был сформирован агитационно-инструкторский поезд «Северный Кавказ». 15 августа на собрании его ячейки члены ячейки констатировали, что сотрудники поезда могли вести партийную работу исключительно в Азербайджанской Советской Республике, поскольку на территориях остальных республик Закавказья у сотрудников буквально не было ни одной свободной минуты. Обстановка оставалась напряженной, требовалась полная самоотдача [90] . Помимо агитпоездов действовали и пароходы ВЦИК – прежде всего пароход «Красная Звезда» [91] .

Общий партийный уровень сотрудников агитационно-пропагандистских поездов ВЦИК был далеко не высок. 22 ноября 1922 г., в разгар заключительного этапа Профсоюзной дискуссии, состоялось делегатское собрание коммунистической ячейки Отдела инструкторско-агитационных поездов ВЦИК совместно с представителями поездов «Советский Кавказ» и «…имени Ленина». Что интересно, председательствовал на собрании оппозиционер Е. Н. Игнатов, с докладом выступал Н. И. Бухарин, а с содокладом – А. С. Бубнов. По итогам было решено направить на партийную конференцию Городского района Москвы 60 человек, по 20 от каждой оппозиционной группы (сторонники В. И. Ленина на конференции не были представлены вовсе), причем «прошла резолюция Игнатова» [92] .

Несмотря на то что Я. И. Буров впал в партийную ересь, а состав партийных ячеек агитационно-пропагандистских поездов оказался сплошь оппозиционным, В. И. Ленин явно не прогадал в выборе третьего главы Советского государства: если с коммунальным хозяйством взаимоотношения у М. И. Калинина явно не сложились, на представительской должности он не знал себе равных. К. Е. Ворошилов [93] , поездив с ним по кавказским городам и весям, отписал Г. К. Орджоникидзе: «Калинин – хороший парень и для нас (большевиков. – С.В.) незаменимый человек. Для того чтобы по достоинству оценить его, нужно поездить с ним по деревням и послушать его беседы с крестьянами: тут он весь в своей своеобразной красоте и, я прямо скажу, силе. Другого такого у нас в партии не найти. Так излагать нашу теорию и практику крестьянам, как это делает К., не многим дано. Опыт у него в этом деле огромный. Крестьян знает лучше, чем самые лучшие знатоки из кр[естья] н. Короче говоря, старик – молодец, я его считал немножко балдой, но сейчас каюсь и молю Аллаха простить мои невольные прегрешения» [94] . Многие видные революционеры обманывались относительно М. И. Калинина на протяжении всей жизни. Так, Виктор Серж был искренне убежден, что «Калинин был всего лишь лукавой фигурой для представительства, выдвинутой за доброе крестьянское обличье и интуитивное понимание народного духа» [95] . А вот К. Е. Ворошилов подметил в М. И. Калинине одну важную черту: «старик», был, «как бес» [96] , «упорен» и обладал даром убеждения. По сути, Калинин стал наиболее авторитетным в большевистской партии агитатором-пропагандистом, основной задачей которого было объяснение «мужику/мужичку», как именовали крестьян члены высшего руководства РКП(б), партийно-государственного налогового пресса [97] .

Со стороны всероссийский староста казался обыкновенным болтуном. Но болтуном он был необыкновенным. Вопреки расхожим представлениям, М. И. Калинин никогда не выметал сор из избы, что, собственно, и позволяло ему держаться на плаву в большевистской верхушке. По словам дочери М. И. Калинина, Юлии Михайловны, «…у отца было очень строгое правило, вошедшее в привычку еще до революции: он никогда о своих делах дома не говорил. Чтобы мы что-нибудь подробнее могли знать о государственных делах (больше, чем любой человек, читающий газету), этого не было. Даже если кто-нибудь придет, заинтересованный, и говорит: “Михаил Иванович, расскажите!”, он всегда отвечал: “Вы же газету читали?” Вот и все. Какой-нибудь близкий человек по работе, может быть, мог бы Вам что-нибудь сказать, а дома Михаил Иванович по государственным делам не делился. Я думаю, у него была старая привычка не говорить о своих делах людям, которым это не нужно знать более подробно, чем всем остальным» [98] . Люди, прошедшие школу большевистского подполья, резко отличались от многих из тех, у кого не было подобного опыта.

М. И. Калинин, впрочем, был не только председателем ВЦИК, но и большевистским функционером, в частности выполнявшим ленинские поручения по линии ЦК РКП(б), – правда, куда более скромные и менее многочисленные, нежели в свое время Я. М. Свердлов. Так, в октябре 1919 г. именно М. И. Калинин передал И. В. Сталину ценные указания В. И. Ленина по смягчению отношения к казачеству, и будущий генсек «сам иллюстрировал возможность смягчения умов в некоторых слоях казачества и вполне согласился, что, конечно, мы можем обещать [амнистию] и будем это делать» [99] . Кстати, на этих переговорах, получив указание Ленина беречь Латышскую стрелковую дивизию, Сталин, полностью согласившись с вождем, в очередной раз нажаловался на РВСР, который игнорировал его неоднократные требования о присылке пополнений. Калинин обратил на это внимание Ленина и попросил подтолкнуть «кого следует» [100] , т. е. Троцкого. Это – еще одно подтверждение, что к т. н. «избранию» на высокий пост Калинина Троцкий никакого отношения не имел. Видимо, Сталин впоследствии вспомнил о том, что Калинин строго разделял ленинскую линию и отчасти его собственные взгляды на будущего «злейшего врага советской власти», и пожалел «всероссийского/всесоюзного старосту», даже несмотря на его нахождение в «болоте» во время дискуссии «генеральной линии партии» с правой оппозицией (см. главу 5 раздела III наст. книги).

Со вхождением в Политбюро ЦК РКП(б) кандидатом, заметим все же, возросли и амбиции М. И. Калинина. Активная деятельность главы Советского государства «по политической линии» вызывала раздражение у ЦК РКП(б) и двух его институтов: с одной стороны, у Политбюро, с другой – у Секретариата ЦК и лично Н. Н. Крестинского.

В. И. Ленина никак нельзя назвать сторонником китайских церемоний, если необходимость таковых не была особенно веской. Прекрасно помня, из каких соображений он сделал свой нелегкий выбор преемника Я. М. Свердлова по государственной линии, основатель партии сразу расставил все точки над i. В мае 1919 г. Политбюро ЦК РКП(б) предложило М. И. Калинину «не вмешиваться в местные советские и особенно партийные отношения» [101] , причем на заседание, на котором обсуждался вопрос, председатель ВЦИК и член ЦК РКП(б) не был удостоен приглашения [102] , что не могло не быть для самолюбия М. И. Калинина, если не оскорбительно, то уж во всяком случае крайне болезненно.

Оргбюро ЦК РКП(б) для начала попробовало решить вопрос, что называется, полюбовно: 14 июля 1919 г. на заседании в составе цекистов А. Г. Белобородова, Л. П. Серебрякова, Н. Н. Крестинского, Е. Д. Стасовой, И. Т. Смилги и Ф. Э. Дзержинского (на заседании также присутствовали от аппарата ЦК технический секретарь ЦК К. Т. Новгородцева и заведующий отделом Секретариата, видный деятель группы демократического централизма В. Н. Максимовский) по итогам рассмотрения вопроса «О перенесении приемов [В] ЦИК из Кремля» было постановлено: «Предложить Президиуму [В] ЦИК принять срочные меры, [с тем] чтобы приемы в Кремле были прекращены» [103] . Однако всероссийский староста, которого упорно игнорировало высшее партийное руководство, в свою очередь, предпочел не услышать Организационное бюро ЦК РКП(б). 23 июля Оргбюро, уже в отсутствие Н. Н. Крестинского (на заседании из членов ЦК были Е. Д. Стасова, Ф. Э. Дзержинский, А. Г. Белобородов, И. Т. Смилга), воспользовалось докладом коменданта П. Д. Малькова об обеспечении безопасности территории Московского Кремля и постановило «убрать» из Кремля в трехдневный срок «Бюро пропусков [В] ЦИК» [104] . Очевидно, вместе с многочисленными ходатаями. Бюро пропусков глава государства, возможно, и убрал, но демонстративно продолжал принимать челобитчиков. 5 октября 1919 г. Оргбюро вернулось к вопросу и серьезно расширило формулировку, включив в протокол заседания подробное обоснование своей позиции. Н. Н. Крестинский сделал заявление «о том, что в Секретариате ЦК, в Отделе работы в деревне, производится прием посетителей председателем ВЦИК т. Калининым и в его отсутствие т. [В.И.] Невским», которого, хоть он и был заведующим Отделом ЦК по работе в деревне, на заседании Оргбюро по непонятной причине не оказалось. Оргбюро постановило: «Принимая во внимание, что допущение в помещении ЦК массы просителей, ничего общего не имеющих с партией, по вопросам непартийного характера затрудняет текущую работу Секретариата и придает Секретариату нежелательный характер, предложить т. Калинину прекратить приемы в помещении ЦК» [105] . Оргбюро сделало предложение всероссийскому старосте, однако тот от предложения отбоярился. Все попытки Н. Н. Крестинского выдворить из Кремля многочисленных калининских ходоков успехом не увенчались. Проблема, связанная со всеобщей доступностью высшего должностного лица Советского государства, была решена только после принятия 14 февраля 1935 г. постановления сталинского Политбюро ЦК ВКП(б) о выводе с территории Кремля в кратчайшие сроки ряда советских учреждений, среди которых, как мы увидим, были и Приемные ЦИК СССР и ВЦИК [4] .

4

м.: Невежин В. А. Застолья Иосифа Сталина: Кн. 1. М., 2011. С. 82. 30 ноября 1922 г. Оргбюро ЦК РКП(б), заслушав доклад заведующего отделом ЦК И. К. Ксенофонтова «Вопросы Управления делами», постановило: «В целях максимального сокращения штатов Секретариата ЦК и экономии средств признать необходимым передать все хозяйство Секретариата ЦК – ВЦИК (здание ЦК, дома Коммуны, столовую, снабжение сотрудников и Секретариата всем полагающимся, ремонт задний и т. д. и т. п.), возложив на него обслуживание Секретариата ЦК ремонтом и содержание всех зданий и домов Коммуны, снабжение сотрудников и командированных парттоварищей жилищами, продовольствием и проч. на общем основании с сотрудниками ВЦИКа…» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Д. 546. Л. 9). Что весьма показательно, 24 марта 1924 г. Секретариат ЦК подтвердил постановление Оргбюро от 30 ноября 1922 г. (Там же. Л. 8). Правда, о данной «разгрузке» ЦК РКП(б) – ВКП(б) и его аппарат очень быстро пожалели, как одичавший помещик о мужиках у М. Е. Салтыкова-Щедрина. 3 февраля 1926 г. новый управляющий делами ЦК ВКП(б) Гузаков доложил в Секретариат ЦК: «Если АХО ВЦИК, несмотря на существующие постановления ЦК о внеочередном снабжении работников последнего соответствующей жилой площадью, после невероятных усилий со стороны Управления делами ЦК, в течение истекшего года удовлетворил только 19–20 % нашей потребности, то за истекший месяц и до настоящего времени снабжение необходимой жилой площадью, можно сказать, прекратилось совершенно» (Там же. Л. 2).

М. И. Калинин в числе многочисленных ходатаев, наполнявших приемную главы Советского государства, принимал и тех, кто приходил по делам арестованных. Известно, что с октября 1919 по 1 января 1920 г. Калинин принял 350 таких ходатаев и столько же заявлений получил представитель ВЧК. Впрочем, шуму было много, а толку мало: как указано в «Справке Канцелярии Председателя ВЦИК т. Калинина о приеме посетителей…», «по делам арестованных ответы получаются слабо и дел законченных – немного» [106] .

В номере «Известий ЦК РКП(б)» за 2 декабря 1919 г., в «Организационном отчете ЦК», содержалась откровенная ложь: декларировалось, что якобы М. И. Калинин, который «проводит большую часть времени вне Москвы», будучи недавно введен в Оргбюро, «внесет» в этот орган «наибольшую свою связанность с местами и знакомство как с местными работниками, так и с постановкой там работы» [107] . Н. Н. Крестинский, при непосредственном участии которого составлялся отчет, прекрасно знал, что к настоящей работе в Оргбюро он М. И. Калинина не подпустит, да всероссийский староста и сам не станет претендовать на рутинную организационно-кадровую работу, к которой он явно не имел ни малейшей склонности.