За фасадом
Шрифт:
Роза всё ещё не могла прийти в себя. На её, как и на моих руках, горели красные отметины. Школа здесь ад. Какие права, какие рамки? Здесь есть только обязанности, запреты и боль. Девушка упала ко мне на грудь и заплакала. Я обнял её.
Я взглянул на часы в коридоре. Они показывали без четверти девять. В девять мы все должны быть на уроке. Самолично, как цербер, завуч бродит по школе и проверяет классы на наличие учеников. Пора было идти.
–Нам пора в класс. Иди, переоденься и беги. Куда тебе?
–Ты с ума сошёл? Я никуда не пойду! Я
Я её понимал, как никогда. В первый раз я чуть в обморок не упал. Я не мог поверить, что жизнь может быть так жестока. После первого раза мне понадобилась колоссальная поддержка Джакра, «Led Zeppelin» и один косячок (это было всего раз и никогда больше не повторялось). Но сейчас надо были идти.
–Послушай меня, – я коснулся её щёк, – ты сильная девушка, даже если я знаю тебя около сорока минут. Ты меня сразу поразила. Тут бьют и это трудно принять, но учителя здесь хорошие, я думаю, ты найдёшь много друзей, познакомишься с девчонками, запишешься куда-нибудь. Нельзя связывать это событие со всей школой. Где есть зло, есть и добро. И надо всегда искать в плохих днях хорошее.
Я закончил. Девушка неотрывно смотрела на меня. Роза замерла. Мне показалось, что она о чём-то размышляет. Девушка вытерла слёзы и опустила рукава рубашки. Тишина, воцарившаяся вокруг меня, настораживала, но вдруг Роза заговорила.
–Ты прав. Сможешь проводить меня?
Я кивнул. Мы пошли в женский корпус в комнату Розы. Но я не зашёл, я встал у стенки и стал ждать, пока Роза переоденется. Форму к ней принесли недавно, поэтому она и не успела переодеться, а надела то, что не помялось и первое попалось под руку. Солнце всё так же светило. Стало ещё теплее, несмотря на то, что на улице стояла осень. И только сейчас я вспомнил про печеньки. Они лежали в верхнем кармане. Я пообещал себе после уроков зайти к мелким и передать им вкусняшки. Через пять минут вышла Роза. На ней была чистенькая новая, сделанная по заказу, форма. Её бархатные белые волосы были заплетены в хвост. Красотка.
Я начал, честно, немного волноваться, ведь через пять минут должен прозвенеть чёртов звонок, а мы всё ещё застряли на улице.
–Какой у тебя первый урок?
–Социология.
–Это на третьем этаже. Давай поторопимся. Завуч не любит, когда опаздывают.
Мы откровенно побежали. Девушка даже один раз засмеялась, но потом снова стала серьёзной. Я поглядывал на часы. Роза хотела бы всё это забыть, но этого никогда не забыть. Руки у неё всё еще горели. Я это видел. В жизни много боли и зла, но это не повод посвящать им свою жизнь. Я научился с этим жить, но Розе это ещё предстояло сделать.
Мы добежали до кабинета за три минуты до звонка.
–Спасибо за всё, – она улыбнулась (но мне показалось, что это была грустная улыбка) и вошла в класс.
Я опаздывал. Биология находилась на втором этаже в конце коридора. Как только я стрелой спустился по лестнице, то прозвенел звонок. Слава богу завуча нет. Я снова побежал. Кроссовки скользили по вычищенному полу. Я слышал фанфары своей победы. Осталось всего лишь три метра, но вдруг сзади я услышал приглушённый, но отчётливый голос: «Мистер Крэй, опаздывайте?!»
Я зашёл в класс только через пять минут, предварительно извинившись. Перед дверью я вновь опустил рукава.
Мне нравится биология и химия, хотите, судите меня, но мне всё равно. Биологию ведёт опытный пятидесятилетний мужчина. Он хорошо знает своё дело и часто шутит. А вот сейчас он снова пошутил. Я посмеялся. Учитель подошёл к доске и начал схематично рисовать синтез белка. Я на секунду отвлёкся. Жирдяй Томпсон жевал мармелад, Эльза разрисовывала листовки о защите окружающей среды. Ей помогала Мишель. Она сидела позади меня. Я оглянулся.
–Ну как понравились печеньки? – спросила она меня.
–Да, было вкусно. Ещё хотим первоклашкам остальное отдать.
–О-о-о, как мило.
Люблю, когда девушки так делают. Они сами становятся в этот момент беззащитными крохами.
–Ты куда после биологии? – спросил Лэндон.
–Я на репетицию по танцам. Затем на физкультуру и на химию. А ты?
–Я с тобой на физру, затем я составляю компанию Джакру по шахматам, а потом тоже на химию. Ты и так знаешь.
–Жаль…
–Что?
–У нас в группе по танцам нет парней. Не считая безнадёжного деревянного троечника из десятого Норми и сына мистера Грейстоуна – Джорджа, который появляется раз в неделю.
В этот момент учитель пресёк наши разговоры. Но я задумался. Неожиданно пришедшая мысль меня напугала. Я вдруг вспомнил, как один раз на лабораторной работе по химии Мишель разбила пробирки, а я попросил её отойти и голыми руками собрал осколки. Конечно, я тогда поранился, а Мишель смотрела на меня так, будто я защитил её отчего-то плохого. Хорошо, что Мишель не знает про жестокость в школе. Она живёт в счастливом неведении.
Я вдруг поймал себя ещё на одной мысли. «Я не хочу, чтобы она хоть когда-нибудь об этом узнала».
Да, о биологии я совсем не думал, хотя знал, что мне нужно её сдавать. Под конец урока я всё же уловил смысл слов мистера Уэллиса. Иногда кажется, что экзамены для меня не важны, мне всего лишь хочется остаться человечным и сделать что-то полезное в этом мире.
Прозвенел звонок. Мистер Уэллис попросил меня остаться.
Он долго молчал и смотрел на меня. Затем вздохнул и, сжав руки в замок, начал:
–Что с тобой происходит последнее время? На дополнительных занятиях по биологии я вижу лишь твою спину, удаляющуюся в противоположном направлении да и оценки меня совсем не радуют. Что с тобой?
Действительно, последнее время я был сам не свой. Одиночество и безразличие лавиной обрушились на меня. Да ещё и сегодняшнее происшествие подкосило уверенность в будущем.
–Мне всё опротивело, мистер Уэллис.
–Это связано с мисс Эллингтон? – он бросил взгляд на мои руки, я опустил рукава ещё ниже.