За флажки
Шрифт:
–– Ты заявил об ограблении?
–– Да ты что?! Я – не идиот.
–– А вот это ещё не факт, – презрительно сказал Михей и криво ухмыльнулся.
–– Михаил, я вот что думаю: это Элла могла случайно что–нибудь услышать или увидеть, а потом проболтаться Макару. Ну, а ему бабки очень нужны. Ты же знаешь, он помешан на своей идее фикс. Всё до копейки вкладывает в эту грёбаную турбину. А тут целых два лимона! Вот и решился на грабёж. О тайнике он не знал. Наверное, хотел заставить Элку говорить, но перестарался и прикончил дуру. Но этот лох тут же засыпался…
–– Складно. Вот только почему–то камушков при нём не оказалось. Так ведь?
–– Товар он мог сбросить где–нибудь. Он же болтался по городу больше часа, прежде чем вернулся в офис.
Михей хмыкнул и, подозрительно взглянув на собеседника, сказал:
–– Ладно, с твоим дружком разберёмся. Никуда он не денется. Но, если ты переводишь стрелку – пеняй на себя.
–– Он мне не дружок. Этот ублюдок прирезал мою жену.
–– Ах, да. Прими соболезнования, – сказал Михей без тени сочувствия. Помолчав в задумчивости, он продолжил по–деловому сухо и холодно: – Дело с пропавшей партией может затянуться, а время не ждёт. У тебя она пропала, значит, и должок за тобой. Я хочу получить свою долю через неделю.
–– Побойся бога, Миша! Таких бабок мне не собрать за неделю. От долга я не отказываюсь, но мне нужно время. Ты же знаешь, у меня такая беда приключилась…
–– Ладно, только по дружбе… Две недели.
–– Этого мало. Подожди до моего вступления в наследство…
–– Игорёк, не борзей! Две недели, иначе включу счётчик. Бизнес есть бизнес, ничего личного. Вернёшь камушки или бабульки, вопрос закроем. Крутись, – сказал, как отрезал, Михей. – Свободен.
Сорокин помрачнел, молча кивнул и вылез из салона. Он сделал лишь пару шагов к такси, как снова услышал за спиной насмешливый голос Михея:
–– Удачно ты овдовел, Игорёк. Очень удачно…
Сорокин замер, медленно обернулся и тихо спросил упавшим голосом:
–– На что намекаешь?
–– Брось, уж мы–то с тобой понимаем… – С загадочной усмешкой сказал Михей. – Да, вот ещё что… Не задерживайся в столице. И вообще, не пропадай. Не то я расстроюсь.
«Ягуар» плавно тронулся с места и быстро покатил по проезду. Сорокин посмотрел ему вслед, злобно сплюнул на асфальт и, нырнув в такси, приказал водителю:
–– Трогай!..
Глава 2
Жаркий августовский вечер душил город в своих объятиях. В полном безветрии улицы застилала сизая пелена выхлопных газов, извергаемых потоками автомобилей. Стараясь избегать шумных и многолюдных центральных магистралей, Андрей бродил по городу в раздумьях, и никак не мог решить, с чего начать поиск своего неведомого противника. Не имея ни денег, ни документов и находясь в розыске, его свобода действий приближалась к нулю, а без этой свободы ни о каком самостоятельном поиске истины не могло быть и речи. Прежде всего, ему необходимо было разрешить первостепенные проблемы: обзавестись всем необходимым для того, чтобы продержаться какое–то время, и, главное – отыскать надежное убежище, где его не могли бы найти ни милиция, ни наемные убийцы.
Ноги почему–то сами привели Макарова в давно обжитой и престижный район, и вот уже битый час Андрей кружил неподалеку от своего дома, но так и не решился войти во двор и уж тем более подняться на восьмой этаж к двери квартиры. Здравый смысл подсказывал, что после его побега там, вероятно, выставили засаду, и искать пристанища в собственном доме было, по меньшей мере, глупо. Андрей понимал так же и то, что ориентировки с его портретом и приметами уже разосланы всем патрулям и постам, а участковый, наверняка, начал работу со своим «активом» по поиску беглеца. Любой из соседей мог заметить его появление и исполнить свой гражданский долг, не говоря уже об осведомителях, о существовании которых Андрей знал по детективным сериалам и книгам и не считал это лишь вымыслом авторов. Ощущение реальной опасности заставило его внять доводам разума, и он перебрался в соседний квартал, подальше от зоны риска.
Сумерки быстро сгущались, и ему следовало позаботиться о ночлеге. Не имея ни малейшего опыта выживания в подобных обстоятельствах и зная лишь понаслышке об образе жизни бомжей, Андрей подавил в себе гордыню и решил, что теплотрассы и подвалы всё же менее предпочтительны чердаков.
Приняв решение и отправившись на поиски подходящего дома, Андрей не учел одного важного обстоятельства: большинство подъездов давно были оборудованы домофонами и кодовыми замками на входных дверях, а доступ к чердачным и подвальным помещениям для посторонних лиц был закрыт. Вскоре он убедился в этом, безуспешно пытаясь проникнуть за двери нескольких подъездов длинной многоэтажки, не желавших открываться перед ним. В соседних домах его так же ожидало разочарование. Присев на лавочку возле одного из них, он в растерянности стал озираться вокруг, не зная, что предпринять.
В окнах уже зажглись огни, надвигалась ночь, и перспектива провести её под открытым небом становилась реальной, хотя и нерадостной. К тому же, голод и жажда всё сильнее напоминали о себе противным урчанием в желудке и пересохшими потрескавшимися губами. С самого утра кроме скудного завтрака в изоляторе он ничего не ел и не пил, а злоключения отняли столько физической и эмоциональной энергии, что Андрей съел бы сейчас и дохлую кошку. Чтобы как–то отвлечься от становящихся навязчивыми мыслей о еде, он достал свою заначку и закурил. Во дворе, похожем на все другие, было ещё довольно людно. В основном, здесь тусовались подростки лет тринадцати–пятнадцати, а старшее поколение занималось своими делами, спеша сделать последние покупки в ближайших магазинах или, отправляясь развлекаться в ночные заведения.
Внимание Андрея привлекли трое пацанов возле соседнего подъезда. Они о чём–то болтали, и время от времени до его слуха доносился их хрипловатый смех. Было ясно, что ребята просто убивали время. Все трое курили и пили пиво из банок, отчего ему стало просто нестерпимо. Андрей хотел, было стрельнуть у них хотя бы сигарету, но тут к крыльцу подошла пышнотелая дама с огромным бюстом, подозрительно скосившая на него свой взгляд и что–то прошипевшая презрительно у самой двери. «Мадам Грицацуева» набрала на кнопках панели номер квартиры и, когда ей ответили, нежно проворковала: «Милый, это я». Потом она дождалась, когда замок разблокируется, и вошла в подъезд, сразу же прикрыв за собой дверь. Эта обыденная сценка, тысячи раз сыгранная им самим, натолкнула Андрея на интересную мысль. Оглядевшись и не заметив поблизости никого, кого бы смогли привлечь его манипуляции, он подошел к двери и набрал наугад номер одной из квартир. Ему не ответили, и он набрал другой номер. Наконец, Андрей услышал из щелей динамика вопрос молодой девушки: «Кто там?».
–– Я, – ответил Андрей, стараясь придать своему голосу нейтральный, но уверенный, тон.
–– Ты, папа? – Снова спросила девушка.
–– Да, – всё так же односложно ответил он.
Андрей не очень–то рассчитывал, что его маленькая хитрость сразу же удастся, но дверь всё же открылась, и он поспешил проскользнуть внутрь.
Подниматься пешком на девятый этаж не было сил, да и ушибленное колено болело всё сильнее, а нога плохо сгибалась, когда Андрей преодолел несколько ступенек к площадке первого этажа. Вызвав лифт, он с опаской покосился на двери квартир. Разумом он понимал, что ожидать неприятностей со стороны жильцов подъезда нет никаких оснований, ведь всем, в принципе, глубоко наплевать на всё, пока нечто неприятное не коснётся лично их, но страх всё ещё держал его в своих крепких объятиях. Когда створки лифта лязгнули за его спиной, и кабина заскользила вверх, Андрей, помимо своей воли, испытывал дискомфорт и напряжение, которые не исчезли даже тогда, когда он оказался на верхней площадке, встретившей его мирной тишиной. Лишь едва слышно доносилась музыка из–за одной из стальных дверей, да где–то ниже грохнула крышка люка мусоропровода, отчего сердце на секунду сжалось в комок. Более мерзостного состояния панического страха Андрей давно не испытывал. «Проклятые нервы! – Мысленно сказал он самому себе. – Совсем ни к чёрту! Надо взять себя в руки, иначе пропаду. Эх, до чего ты докатился, Андрюха…».