За Главным трактом
Шрифт:
Вангердагаст покрутил головой, разминая болевшую шею, и сжал пронизанные покалывающей болью пальцы на рукоятке булавы. Хоть сил у него осталось немного, но на пару ударов его хватит.
Свободной рукой маг прикоснулся к своей броши, и, к своему великому удивлению, образ Ксанофа в его сознании удивленно поднял брови.
— Скажи мне, что мне делать? — спросил маг у хазнеф. Он, конечно, не собирался предавать Кормир, но он выигрывал поединки и меньшей ложью. — Я не предам Кормир, но я мог бы…
— Поздно, старый дурак, — резко ответил Ксаноф. — Ты уже предал. Предал и присоединился…
Ксаноф хихикнул, и его образ пропал из сознания мага, оставив его совсем одного в подземном гоблинском городе. Сердце Вангердагаста начало стучать, как молоток, но он сосредоточился на следующем варианте. Он попытался вглядеться в темную глубину пруда и найти там то место, куда сбежал Ксаноф, после чего засунул руку в потайной карман на плаще.
Прошло несколько мгновений мучительного падение, после чего Вангердагаст начал моргать, пытаясь вспомнить — куда он шёл и откуда пришёл. Он увидел перед собой чешуйки жёлтой мембраны, которые появились на двух противоположных сторонах пруда, после чего они стянулись друг к другу и разошлись обратно, оставляя после себя мерцающий блеск, покрывающий гладь воды. Придворный Маг снова увидел своё отражение, и он показался самому себе маленьким и слабым. Настолько слабым, что он даже выронил булаву, которая упала в пруд и отскочила от жёлтой мембраны.
Когда чешуйчатые веки снова открылись, отражение мага, какое-то время, танцевало по краям тёмного пруда, а затем снова вернулось в центр. Вангердагаст не кричал.
Придворный Маг Кормира был слишком горд, чтобы кричать.
Эпилог
Таналаста промыла рот от кислого привкуса и умылась. Под присмотром Овдина, лихорадка полностью оставила Таналасту и Алусейр с её отрядом, однако за сегодняшнее утро это был уже третий случай, когда какой-то безобидный запах вызывал у принцессы приступ рвоты. На этот раз это был запах колокольчика, а в предыдущий — аромат ромашки, стоявший над цветочным полем. Таналаста задумалось о том, что это путешествие в Каменные Земли обернулось для неё неизвестным отвращением к цветам.
— Чувствуешь себя лучше, моя дорогая? — Спросил Алафондар из-за спины принцессы.
Таналаста кивнула.
— Я и не чувствовала себя плохо. Это все из-за этих горных цветов. Их аромат такой приторный.
— Странные симптом для служителя Чонтии, — ответил мудрец, сидевший на своей лошади и задумчиво рассматривающий женщину. — Очень странный.
— Я уверена, что это уйдёт сразу же, как я помолюсь, — почти резко ответила принцесса. Она видела, как подозрительно Алафондар рассматривает её с того дня, как они покинули болота. Она указала на перевязанный торс мудреца. — А твои дела как?
— Достаточно хорошо, чтобы двигаться вперед, что становится все более и более необходимым, — ответил старик и кивнул в сторону Алусейр и её отряда, сгруппировавшихся на краю поля колокольчиков, вызвавших последний рвотный приступ Таналасты. — Поможешь мне?
Женщина подставила плечо и мудрец, оперевшись на него, выскользнул из седла, после чего Алафондар и Таналаста пошли к компании, ожидавшей их. Когда они приблизились к отряду Алусейр, в нос принцессе снова ударил аромат цветущих колокольчиков, вызвавший рвотный позыв, но теперь, с опустошённым желудком, ей не нужно было бояться приступа рвоты.
— … это определенно следы Кадимуса, — подытожила Алусейр, не обращая внимания на подошедшую сестру и мудреца. — Но почему Роуэн решил свернуть на север, когда он был так близок к Гоблинской Горе? — это вне моего понимания.
Услышав описание Алафондара того, как Кадимус сбежал с болота, Алусейр сделала вывод, что тот пересёкся с Роуэном и разведчик, верхом, отправился к королю, дабы доставить послание мудреца.
— Возможно, у него не было выбора, — сказал Овдин, выпрямляя спину и показывая всем стебель с засохшими на нём коричневыми чешуйками. — Это кровь.
— Нет! — запротестовала Таналаста. — Дайте мне посмотреть.
Овдин протянул принцессе окровавленный стебель, но, прежде чем передать ей, сказал:
— Улик не много, так что нам не сделать какие-то конкретные выводы.
— Я могу, — ответила Таналаста. Несмотря на поток исцеляющих заклинаний, которые Овдин и другие священники использовали на болоте, хазнеф так и не появились, и каждый человек в отряде задавался вопросом об их исчезновении. — Мы должны пойти за ним.
— Не мы. Я, — вмешалась Алусейр. — Вы отправитесь к Гоблинской Горе, а я пойду по следу Роуэна.
— Нет! — запротестовала Таналаста. — Роуэн мой муж и…
— Мой разведчик, — отрезала Алусейр. — Если бы ты была кем-нибудь другим, то я отправила бы тебя в Арабель в цепях…и я все еще могу передумать.
Таналаста смерила сестру спокойным взглядом.
— Если бы я была кем-то другим, то мне не пришлось бы проворачивать такие трюки, — хоть внутри неё все и кипело, она заставила себя говорить ровно. — Алусейр, пришло время и тебе, и Вангердагасту, и отцу дать мне то, что до сего дня оставалось исключительно твоей привилегией.
— Что за привилегия?
— Жить своей собственной жизнью, разумеется, — вмешался Алафондар и, взяв принцесс за руки, отвёл их в сторону от солдат и, к счастью, от колокольчиков. — Дорогие мои, Кормир вот-вот встретится с серьезной опасностью, и в эти трудные времена королевству нужны обе его принцессы.
— И я буду с ним. — С кивком ответила Алусейр.
— Хорошо, но этого недостаточно. Если вы хотите помочь Кормиру, то должны работать вместе, а без доверия друг к другу вы не сможете сделать этого.
Алусейр посмотрела на сестру.
— Это не я врала.
— Да, но ты вынудила Таналасту к этому. Ты не доверяла ей делать то, что она должна, не уважала её так, как она заслуживает, из-за чего не оставила сестре никакого выхода, кроме как манипулировать тобой. — Резко ответил Алафондар.
— Или уйти, — многозначно добавила Таналаста. В юности, когда Алусейр устала от всех придворных обязательств и сует, она попросту сбежала в Каменные Земли. — Сейчас не время так поступать.
Младшая принцесса посмотрела на своих рыцарей и, поджав губу, сказала: