За голубым порогом
Шрифт:
Судя по пузырям, водолаз шел к берегу. Прошло минут пятнадцать. В телефоне опять запищало.
— Просит другую питомзу, — перевел Анатолий.
В воду, прямо в центр пенного кипения, полетел пеньковый конец с крюком. На нем пустая питомза.
— Бросили рядом, смотри, — сказал Анатолий в трубку. Потом звучит команда «вира», и двое матросов с трудом
тащат на палубу раздутую, переполненную трепангами питомзу. Выдернут шнур, стягивающий нижний край сетки, и из нее хлынули блестящие, как смазанные маслом, тела трепангов, похожие сейчас на темно-коричневые колобки, так плотно они сжались, втянув все сосочки, выросты и ножки.
Свободные члены экипажа уселись вокруг горки трепангов. Одним ударом ножа они вспарывали мясистые тела и бросали в деревянный ящик. Потом под струей воды отмывали и выкидывали внутренности. Очищенных трепангов переложили в бочку. Пока возились с первой партией, уже подоспела вторая. Опять за борт полетела питомза.
По моей просьбе Анатолий договорился о съемке. Володя должен выйти на глубину метров пяти-шести. Там еще будет достаточно света, а мне легко до него добраться,
Я быстро подготовила аппарат и переоделась. С палубы уже видны смутные очертания гигантской светлой фигуры с непомерно большой головой.
Плавно, как воздушный шар, Володя взмывает над темным дном. Мокрый блестящий шлем качается у борта. Анатолий передает пожелание — снять весь процесс погружения с самого начала.
Спускаюсь по трапу. Вода довольно холодная, но замечательно прозрачна. Нацеливаюсь объективом на водолаза и машу рукой. Из клапана вырывается струя пузырьков. Володя медленно опускается на дно. Я ныряю следом, снимая этапы погружения.
Вот он встал на ноги, покачнулся и, нагнувшись всем телом к грунту, отталкивается коваными носками тяжелых башмаков и медленно ползет, как неповоротливое чудище.
Ему-то хорошо! Воздух непрерывной струей поступает в шлем, А мне давно пора подняться наверх. Отдышавшись, делаю еще несколько снимков и снова поднимаюсь на поверхность. Отсюда видно, как работает водолаз. Володя быстрыми взмахами руки, вооруженной багорком, подхватывает лежащих на дне трепангов. Они летят в питомзу, наполняющуюся на глазах. Из золотника, небольшого клапана сбоку шлема, то и дело появляются белые облачка пузырей. Это водолаз нажимает головой на стерженек внутри шлема, стравливая воздух. Пузыри летят вверх, все увеличиваясь в размерах по мере приближения к поверхности. А вот Володя перестал стравливать воздух, и рубаха, плотно облегавшая тело, слегка раздулась. Он взмыл над дном, легко оттолкнувшись ногой, и сделал плавный прыжок через большой камень. Стравил воздух, опустился по другую сторону преграды и опять медленно пошел, падая всем телом вперед и отталкиваясь ногами от дна.
Недалеко от водолаза опускается пустая питомза. Я вижу, как Володя напоследок подцепляет багорком лежащую на дне камбалу и хочет засунуть в уже набитую питомзу. Рыба вырывается и стремительно уплывает. Хороший снимок мог бы получиться, если бы у меня был акваланг и можно было не всплывать все время на поверхность.
Володя опять ушел в недоступные мне глубины. На досуге осматриваю дно. Оно покрыто темными мелкими камнями. Много трепангов. Кое-где ближе к берегу лежат большие глыбы. А вот и знакомый уже бычок Брандта. Снимаю его дважды, прежде чем он успел исчезнуть за моей спиной, как только я отвернулась.
Дно нашего бота обросло зеленой бородой. Здесь сидят крабики и прилепились домики червей. Заглядевшись на плавучую колонию, я едва успела увернуться от поднимающегося на поверхность Володи.
Он поднялся по трапу и ждал, не выходя из воды, когда его освободят от шлема, чтобы покурить и передохнуть,
К трем часам работу закончили. Добыча, более четырех центнеров трепангов, была очищена и сложена в бочки. Трепангов сдадут на базу. Там их сварят в соленой воде, потом, после ряда процедур, отправят в сушилку. От сушки трепанги сильно съеживаются. Если длина живого достигала двадцати сантиметров, после сушки она сокращается до пяти — семи сантиметров. Твердый, как кость, осыпанный толченым древесным углем, трепанг может сохраняться долгое время. Готовая продукция поступает на экспорт и в магазины нашей страны. Другая часть пойманных трепангов пойдет на изготовление консервов. Трепанги после варки пропускают через мясорубку, обжаривают и мешают с овощами.
На обратном пути я вспомнила про осьминога. Нет, ни одного из этих жителей, подводного мира сегодня Володя не встретил.
Еще в Москве один ученый, много работавший на Японском море, рассказывал, что у острова Путятина живет громадный осьминог. О нем знают старые водолазы. Действительно, один из водолазов, работавший на научно-исследовательском судне, Илья Иванович, подтвердил, что он давно знает об этом животном.
— Выло это в 1948 году, — рассказывал Илья Иванович, — я ловил тогда трепангов у острова Путятина. Глубина была метров десять. Вдруг вижу — груда пустых раковин, будто свалили их здесь целый грузовик. А рядом, в камнях, отверстие около метра в ширину. Заглянул туда, там темно и шевелится что-то большое. Я ткнул багорком в нору, и оттуда ко мне потянулись щупальца. Присоски побольше пятачка. Я немного отступил, жду, что будет дальше. И вот вылез здоровенный осьминог.
Весь надулся, щупальца растопырил вот так, — Илья Иванович широко раскинул руки, изображая, как шевелит щупальцами готовый к обороне осьминог. — Это он меня пугал, чтобы я не подходил близко.
Илья Иванович считал, что Старик, как он называл осьминога, был в размахе метров шести. Поскольку осьминог не нападал, Илья Иванович тоже его не задевал. Он уверял меня, что и теперь Старик все еще живет на прежнем месте.
— Вы сами на него посмотрите, — говорил Илья Иванович, — я вам покажу. Только убивать его у меня нет большой охоты. Сколько лет он мирно живет, никого не трогает. Но, если надо для науки, мы его достанем.
Я заверила тогда Илью Ивановича, что нет никакой необходимости убивать старого осьминога. Просто хорошо бы поглядеть на него и, если возможно, сфотографировать. К величайшему сожалению, научно-исследовательское судно отозвали во Владивосток прежде, чем Илья Иванович показал мне, где живет Старик.
Теперь я спросила об осьминоге Анатолия и Володю, Они припомнили, что действительно старые водолазы говорили о таком жителе подводной пещеры. Но где эта пещера и жив ли осьминог, они не знали.
— А на вас нападали осьминоги? — спросила я, немного стыдясь банальности этого вопроса.
— Обычно они стараются удрать поскорее, — сказал Володя, — Если замешкается какой-нибудь, сейчас его багорком между глаз, вот и все, А так они не нападают.
— А как ты раз испугался — напомнил ему Анатолий.
— Ну что ж, и ты испугался, — возразил Володя. — Знаете, — был такой случай: я спустился и начал работать. Вдруг вижу, подбирается ко мне осьминог, некрупный, так, средних размеров. И прямо лезет на меня. Я его отшвыриваю багорком, а он уже опутал мне ноги. Смотрю, подползает второй, а там и третий. Я говорю Анатолию по телефону: «Здесь осьминоги, буду подниматься». А он смеется, думает, шучу. Я оторвал от себя осьминога и поднимаюсь наверх. Говорю, что в воду больше не пойду. Анатолий все не верит. Оделся и сам спустился. Не прошло и десяти минут — кричит в телефон: «Поднимаюсь!» Их там оказалось до черта и все как шальные, так и лезут. Что с ними случилось?