За горизонт

Zlobniy

Финиш - я на позиции. Ветками не хрустел, птичек не спугнул, единичные не в счет, а стаи, тьфу-тьфу-тьфу, не попадались. Насекомые в моей стороне ненадолго притихли, но с этим уже ничего не поделать. Будем надеяться, на общем фоне это останется незамеченным.

Теперь тихонько убрать с места лежки веточки, камешки, и крупные сухие листья. Плавно просунуть ствол СВД под между корнями, не удержавшегося на скале, сухого деревца... И что там - у костерка происходит?

А ничего не происходит.

Положив двустволку на колени, Малыш привалился спиной к дереву и, периодически почёсываясь во сне, вовсю нарушает устав караульной службы.

Малыш-то, совсем и не малыш.

Оно, конечно, росточка в нем метр с кепкой и то, если на носочки встанет. А вот возрастом он уже сильно за тридцатник, при этом выглядит, так и вовсе на полтинник. Грязный как бомж, последние пару лет он не мылся совершенно определенно. Может, действительно бомж? Хотя, какой он бомж, цыган голимый.

Одет в несоразмерный хлипкому телосложению, порванный и местами прожжённый пиджак, накинутый прямо на голое тело. Закатанные наполовину былой длины рукава, вырванный с мясом, нагрудный карман, видимый мне боковой карман, оттопырился, набитый чем-то под завязку. На ногах, то ли шаровары, то ли спортивные штаны типа треники.

Ох е... Рядом с мужиком стоит пара коротких резиновых сапог. И это по местной-то жаре.

Ага, а вот и Толстый зашевелился.

Да как активно. Явно не в духе человек, пока не выпьет утреннюю чашечку кофе и не выкурит первую сигарету. Или чего покрепче не выкурит, я бы даже сказал - дунет.

В оптику, да с сотни метров Толстый оказался еще отвратительнее. Черные, мелко вьющиеся, сальные волосы, мясистый нос, двойной подбородок, испарина на лице, тяжелое дыхание и вымученные движения. А ведь ему еще и тридцати нет. Где же ты так обильно жирка нагулял в наше тяжелое время?

А одет-то манерно. Расшитая черная рубаха, обтягивающие штаны! И это с такой-то жопой - модник хренов. Вот он, пыхтя и лоснясь потом, натянул короткие кожаные сапожки на каблуке.

Хм, клиент становится все интереснее. В расстегнутой на груди рубахе обильно блеснуло желтым, и хорошо так блеснуло - на сотню грамм минимум. И на руке у него неслабый браслетик, и вызывающе массивная серьга в ухе.

Ох, и позадавал бы я тебе вопросов, но боюсь нам не найти общего языка. В буквальном смысле. А тащить тебя до толмача может встать - себе дороже.

Что там третий у нас? Спит, натянув одеяло на голову. А где твоя волына? Ты же с ней не расставался. Сдается мне, этот кадр в обнимку со стволом спит.

Развивший бурную активность, Толстый, подбадривая себя гортанными криками, слегка пнул носком сапога закутавшегося в одеяло Опасного и направил стопы к Малышу. Тут уже прилетело без сантиментов. Собравший мощи в кучу Малыш, с низкого старта рванул к костру раздувать погасшие угли и готовить завтрак.

Правильно - нефиг на посту дрыхнуть, в этих местах это чревато.

Вполне корректно, нежно даже, разбуженный Опасный зло зыркнул в спину бредущего в мою сторону Толстого и завалился спать дальше. Зыркнул - как нож в спину всадил. Явно метит в главные.

Малыш раскрыл сумку с продуктами, воровато огляделся по сторонам и выудил из сумки что-то съедобное, часть тут же оправил себе в рот, часть кинул в покрытый сантиметровым слоем копоти котел.

Толстый отошел в сторонку от стойбища, спустил штаны и присел на корточки. Но что-то место ему не понравилось и, придерживая рукой приспущенные штаны, Толстый отправился в поисках лучших мест.

Повиляв по кустам, как собака на выгуле, Толстый таки нашел подходящее под его задачи место и присел по новой.

Нет, ну это уже за гранью беспредела! В новом мире, где плотность населения меньше, чем в Гренландии, нашелся феерический засранец, цинично справляющий свою нужду в двух десятках метров от моего укрытия.

Процесс дефекации на новом месте опять не заладился. И без того отвратно-жирная морда Толстого налилась фиолетом.

Хоть бы глаза пальцами прижал, а то они от натуги того и гляди, из глазниц выскочат. Будешь потом на ощупь их в говнище искать. Шумно выпустив газы, Толстый испустил стон облегчения пошел на новый заход.

Вот ведь мучается, засранец. Придется мне взять на себя функции доктора. Не проктолога, нет, патологоанатома.

Причиндалы, что ли Толстому отстрелить? Сидит он удачно - успеет увидеть, в какую сторону его яйца полетят. Вот только оружия у Толстого не наблюдается, а значит, оставим его на потом. Для первого выстрела есть более приоритетные цели.

Угольник прицела упирается в середину грязного одеяла.

Сто метров - мишени как в тире.

Вдох, выдох.

Нельзя до бесконечности тянуть кота за известное место. Когда сюда шел, понимал - дорога в один конец. Разойтись по-хорошему не получится.

Вдох, выдох.

Все - табору пора уходить на небо.

Вдох, выдох.

Ба-бах! Ба-бах!

СВД лягается в плечо. Опасный выкатывается из под одеяла, но это уже агония.

Бах! Бах!

Дуплетом садит Малыш.

Быстрый какой! Дробь осыпает деревья в моей стороне.

Вот только и Толстый тоже в моей стороне.

Завизжав, как свинья, на бесконечной высокой ноте, отклячив прыщавый зад жирный засранец пытается уползти в кусты. Вот только со спущенными штанами это чертовски непростое занятие. Штаны зацепились за торчащий из земли корень и не пускают толстяка в спасительную зелень кустов. Хорошие штаны, качественные - трещат, но не рвутся.

Ба-бах!

Преломивший двустволку малыш отлетает в одну сторону, двустволка в другую.

Ба-бах!

Малыш принимает позу, как нынче модно говорить - несовместимую с жизнью. У Толстого открывается второе дыхание, треск ломаемого дерева и рвущейся материи. Хорошие штаны были - даже обидно немного, я ставил на штаны.