За горизонт

Zlobniy

Поросшая сочной травой и густыми зарослями высоких кустарников, долина повышается на запад, плавно изгибаясь к северу. На восток и на запад линия горизонта отскакивает почти на предел видимости невооруженного оптикой взгляда. В сторону запада смотреть, окромя природных красот, особо не на что.

А вот в восточном направлении пейзажи поинтересней. На протяжении трех-четырех километров долина плавно понижается, утыкаясь в хрустальные воды, окруженного редким лесочком, горного озерца. На мой вкус, идеальное место для курорта.

Чтобы получше рассмотреть местные красоты, глушу "Татру".

Ууууупс, тихо-то как.

Свежий ветерок выдувает из кабины запахи работающей машины. Взамен душной тесноты, кабину наполняет чистейшая горная свежесть с едва уловимыми, терпкими нотками аромата горной растительности.

Ээээххх...., дышится то как!

Что там у нас такое инородное на береге озера примостилось? Понятно, что не курорт, но мне хочется деталей.

Аккуратные домики, один, второй, третий, четвертый... хотя нет, это, скорее, амбар или скотник какой. Ага, вот еще группка строений. А это что такое на мыске белеет, церквушка что ли? Очень похоже на то. Вот только крест над крашеными мелом деревянными стенами какой-то неправильный.

С точки зрения православного (машинально поправляю крестик под майкой), на богомерзком западе слишком много всякой ереси: католики, протестанты, баптисты, адвентисты, мормоны, масоны.

Хотя нет, тут перебор, пожалуй, масоны, это из другой оперы.

Ну да бог с ними, с масонами.

И без них еретиков хватает, и у каждого свои вариации на тему главного религиозного символа. Но благодатный огонь нисходит исключительно к православному священнику.

А еще я был пионером. И комсомольцем, кстати, тоже. Хотя и недолго, кончились комсомольцы.

Это я все к тому, что, поди, угадай, люди какой именно веры в это благодатное место на постой въехали.

Смотрим дальше.

Приземистые каменные домики, соломенные крыши, сложенные без раствора каменные изгороди вокруг квадратов полей. Техники вот что-то невидно.

– Русский, ты чего встал?
– руша идиллию, хрипит рация голосом Вольфа.

– Провожу рекогносцировку на местности. Вольф, что это за курорт у озера?

– Сектанты какие-то. Лет семь назад тут общину основали. То ли баптисты, то ли очень хитровыкрученные мормоны. О! вспомнил - хаббардисты.

– Сайентологи, - поправил немца мягкий мужской голос.
– Удачной дороги и да прибудет с вами ЕГО воля!

– Ага, спасибо, и вам того же, - будьте вежливы с незнакомцами и да воздастся вам. Еще бы знать, что это за секта сайентологи и кто такой Хаббард. А ну, как они практикуют всякое противоестественное! Голос-то у мужика слащавый больно.

Впрочем, рация молчит. Неизвестный сладкогласий сайентолог никак не прореагировал на мою реплику.

Колея втягивается в узкую, глубокую расщелину северного Кхам. Аллес, прощай Европа. В местной географии это уже дикая Азия.

Но вот так вот, сходу, лихим моторизованным наскоком, ворваться на Азиатские просторы не получается.

Около получаса ждем встречный конвой.

Почему ждем?

Да потому, что не разъехаться. Прямо по курсу ожидаются теснины и горные тропы, как в анекдотах про грузин - справа скала, слева обрыв, а на тропе я такой красивый. Только вот что-то не смешно мне.

Наконец, со стороны северного Кхам появляется облако пыли, по мере приближения из облака проявляются дико лифтованный "110 Ровер" охраны и два фургона на шасси "Унимога" с крупными красными крестами на бортах и кабине.

"Ровер" охраны притормозил возле бронемашины Вольфа. Судя по жестам, стороны обмениваются информацией на маршруте. И информация эта хороша для всех.

Мы никого не встретили, значит для встречного конвоя дальнейший путь чист.

Встречный конвой бодр и весел, а значит предстоящий нам кусок маршрута они прошли без приключений. Что лично в меня вселяет некоторый оптимизм.

Не знаю, кто был тот герой-первопроходец, но он проложил через горы единственно возможный для проводки крупной техники маршрут. Ущелье виляет, местами сужается так, что по зеркалам барабанят стебли жесткой, горной травы, пучками растущей из трещин и щелей склона. Но главное, обеспечивает плавный подъем на протяжении минимум восьми километров.

А скатившиеся со склонов на дорогу валуны, и даже небольшие оползни это мелочи в масштабах маршрута. Хотя пару раз мужская часть приданого усиления бодро выскакивает из бронемашины на предмет расчистить дорогу.

Первое ущелье незаметно переходит в другое, не слишком длинное, но заметно более крутое и весьма обильно поросшее сочной зеленью.

Зелень - это хорошо, монотонная однотонность южного Кхам изрядно надоела. А вот крутое, это плохо, по моим ощущениям дизель "Татры" уже начинает задыхаться. А тут мало того, что придется насиловать машину на пределе, так еще и мощность, отдаваемая мотором, будет падать по мере подъема. Хорошо хоть "Татра" пустая практически.

Впрочем, пустой ей пришлось быть совсем не долго. Не одолев и трети подъема, бронемашина Вольфа раскорячилась поперек колеи, всем видом демонстрируя "ну не шмогла я, а так старалась".

И зачем нам эти пляски с броней?
– О, духи гор, ответьте мне. Какой смысл тащить "броню" в эти горы? С кем тут воевать на броне? С горными козами разве что.

Духи молчат.

Козы недовольно фырчат с высоты окрестных скал.

Молчите и ладно. Мы сейчас напрямую у Вольфа спросим.

Цепляя за "Татру" покрытый налетом ржавчины толстый трос, интересуюсь у немца, а какого, собственно, я таскаю тяжести в разряжённой атмосфере высокогорья (не то, чтоб было слишком уж высоко, но на километр-полтора от уровня моря мы поднялись с гарантией).

Немец замялся. Глаза забегали.

Соврет? Нет?

– Ммм.... Да.... Ты понимаешь..., - немец сглотнул, как-то виновато посмотрел и выдал.
– Я давно договорился продать бронемашину китайцам. А тут такая удача, Орден покрывает расходы на эвакуацию его груза. И броня нам не помешает......... наверно.