За горизонтом событий
Шрифт:
Александр поинтересовался на каком основании происходит это вопиющее попирание его человеческих прав, ведь даже заявления от жены нет. На что следователь холодно возразил:
– It is not Russia, the call to police from your neighbors is enough.[11]
Потом его отвели в полуподвал, где оказалось что-то вроде КПЗ с несколькими камерами. У Невструева отобрали ремень и закрыли в камере, в которой стояли аж три пустые двухъярусные шконки с грязными матрасами и без подушек.
При камере оказался отдельный санузел, правда, без двери. В нём были железная раковина
Засыпая, Александр надеялся, что, когда он проснётся завтра, у него уже не будет болеть голова. А ещё он подумал: «На самом деле круто. Я всю жизнь искал какого-то нового опыта, а тут на тебе, пожалуйста: и измена, и фашистские застенки, и тюрьма, и суд ещё будет… Вот посадят меня ни за что на полгодика, тогда точно книгу наконец напишу…»
Утром он действительно проснулся без головной боли и почти без следов похмелья. В зарешёченное окно светило октябрьское солнце, здесь, в Израиле, такое же яркое как в любой из летних месяцев.
Кроме него в камере оказались ещё два человека. Какой-то арс[12]и молодой араб с ободранной мордой и правой рукой в гипсе. Невструев пожелал им доброго утра, оба неохотно ответили и больше не проронили ни слова. «Что ж, наверное, так даже лучше», – решил Невструев.
Им принесли по сэндвичу с тунцом и по баночке чего-то среднего между творогом и сметаной. Когда Невструев спросил по-английски, нельзя ли запить чаем или кофе, полицейский лишь пожал плечами и кивнул на стопку пластиковых стаканчиков:
– Рак маим.[13]
А арс заметил:
– What a princess![14] – и рассмеялся.
Александр молча пошёл набирать воду из-под крана.
После завтрака часа три ничего не происходило.
Невструев грезил будущей книгой на своей шконке, периодически впадая в забытьё. «Как это прекрасно быть писателем, даже начинающим, – посещала его мысль. – Я как настоящий философ, даже лишённый свободы, могу путешествовать хоть в космосе».
Наконец заключенных подвое соединили наручниками и повели на улицу к автозаку. Невструеву в пару достался травмированный араб.
Внутри кузова машины были малюсенькие ячейки с парными металлическими сиденьями. Узкое окошко под потолком показывало только верхушки деревьев и крыши домов. Понять, где едет автомобиль, было почти невозможно.
Видимо заскучав, араб решил поболтать.
– Ата оэв водька? – задал он неожиданный вопрос.
Невструев лишь плечами пожал.
– Они оэв водька, – араб расплылся в блаженной улыбке и смачно причмокнул. – Водька. Ммм.
– Зе, – Александр указал на его гипс. – Водька?
– Кен, – обрадованно закивал араб и начал, обильно жестикулируя, рассказывать о том, как выпил водьки, как упал и катился почему-то по улице. Или Невструев что-то недопонял, он не стал уточнять.
Поняв, что разговор не клеится, араб потерял интерес к попутчику и стал отвратительным голосом напевать абсолютно немелодичную песню на арабском, или, обладая таким же отвратительным слухом, как и голосом, он безбожно перевирал её мотив. При этом ещё принялся в ритм хлопать себе по бедру здоровой, то есть пристёгнутой к Невструеву рукой.
– Маспик, – попросил Невструев.
Тот лишь улыбнулся и продолжил, как будто издеваясь.
– Маспик, ну! – потребовал Александр.
Араб продолжал игнорировать претензии.
Невструев пару минут потерпел. Запястье уже натёрло. Араб вроде закончил песню, но через небольшую паузу затянул её сначала.
Тут Александр не выдержал и саданул его локтем в рёбра. Араб ойкнул, посмотрел отсутствующим взглядом и заткнулся наконец.
«Он же психически ненормальный, – подумал бывший психиатр. – Зачем такого в тюрьму везут?»
[1] – Вы поняли, что я сказал? Я только что сказал вам, что… Чёрт! Здесь нас только двое: я и моя жена. И она спит сейчас, и я бы хотел присоединить её… как его? Не присоединить… присоединиться к ней.
[2] – Сэр, мы должны проверить вашу жену. Если вы будете препятствовать этому, мы можем использовать физическую силу.
[3] – Сэр, вы должны поехать с нами в полицейский участок.
[4] – Но для этого нет причин!
[5] – Она же сказала вам, что всё в порядке.
[6] – Хорошо. Я готов.
[7] – Ты скоро умрешь.
[8] – Ты тоже.
[9] – Но не так скоро, как ты.
[10] – Это за «фашистские методы».
[11] – Это тебе не Россия, звонка в полицию от соседей достаточно.
[12] Арс – хулиган, хам, быдло, как правило еврей-сифард. Происходит от марокканского слова буквально означающего «сутенёр».
[13] – Только вода.
[14] – Какая принцесса!
Глава 5.
Двор следственного изолятора Абу Кабир был пылен, тесен и навевал тоску. Подследственных высадили из автозака и загнали в большую клетку на улице, где сняли наконец наручники. Всего там набралось около двадцати в большинстве своём угрюмых типов.
Последними люди в оливковой форме солдат ЦАХАЛа привели двоих пленных с мешками на головах. Это было пугающе странно. «Наверное, террористы», – предположил Александр. В клетке мешки сняли, обнажив головы двух молодых арабов, почти мальчишек. Они сели прямо на землю и, в отличие от остальных, принялись болтать и веселиться. Наверняка напоказ. Это тоже было странно. Соседство с ними было неприятным. Однако терпеть его долго не пришлось – их увели внутрь тюрьмы первыми.
Потом стали уводить других. Как это принято в Израиле, все начали толпиться и пытаться прорваться вперёд, как будто там их ожидало нечто приятное. Александр же, как всегда в таких случаях, никуда не спешил. Кроме того, всё это время в полицейском участке он опасался обыска перед водворением в камеру. Он гадал: заставят ли раздеться и предоставить для досмотра задний проход. Александр пытался заранее относиться к этому как к медицинской процедуре, но у него никак не получалось… Он понимал, что сопротивляться, конечно же, бессмысленно, если у них здесь такие правила.