За горным туманом
Шрифт:
Она нашла всё это в Эберхарде Дарроу Гарете, потрясающем парнем из Нового Орлеана, так она тогда думала.
Эдриен фыркнула, просмотрев газон в последний раз, и опустила портьеры на двери. Пару лет назад мир ещё казался совсем другим; чудесным местом, полным обещаний, волнений и бесконечных возможностей.
Вооружённая только своим неугомонным умом и тремя сотнями долларов наличными Эдриен Де сама себе придумала фамилию и покинула приют в день, когда ей исполнилось восемнадцать. Она с волнением узнала о студенческом кредите, который мог получить кто угодно, даже такой необеспеченный и негарантированный клиент, как сирота. Она взялась за работу официантки, записалась в колледж,
Ей было двадцать и она была уже на втором курсе в университете, когда это что-то особенное случилось. Работая в “Слепящем Лимоне”, элегантном баре-ресторане, она поймала глаза, сердце и обручальное кольцо прекрасного в своей тёмной красоте, богатого Эберхарда Дарроу Гарета, холостяка из десятка. Это была чудесная волшебная сказка. И она летала на облаках от счастья несколько месяцев.
Когда облака стали таять под её ногами, она отказывалась всмотреться пристальней, отказывалась осознать, что её сказочный принц мог принадлежать тьме.
Эдриен зажмурила глаза, желая, чтобы эти плохие воспоминания исчезли из её жизни. Какой доверчивой она была! Как много оправданий давала и ему, и себе – пока не пришлось бежать.
Тихое мяуканье вернуло её к настоящему, и она улыбнулась той единственной хорошей вещи, что случилась с ней после всего этого; её Лунная Тень, бездомный котёнок, которого она нашла за бензоправочной станцией по пути на север. Муни тёрся о её лодыжки и восторженно урчал. Эдриен взяла пушистый маленький комочек в свои ладони и крепко прижала к себе. Безоговорочная любовь, вот дар который давал ей Муни. Любовь без оговорок и уловок – чистая привязанность без каких-либо тёмных сторон.
Эдриен тихо мурлыкала под нос, почёсывая Мунины ушки, и резко оборвала, когда слабый царапающий звук притянул снова её внимание к окнам.
Совершенно бесшумно она сжала Муни ждала, Затаив дыхание.
Но была только тишина.
Должно быть это была веточка, хрустнувшая о крышу, решила она. Но, разве она не обрезала все деревья у дома, когда переехала сюда?
Эдриен вздохнула, потрясла головой, приказав своим мышцам расслабиться. Ей почти это удалось, когда доска настила над головой скрипнула. Напряжение мгновенно вернулось к ней. Она опустила Муни на мягкий стул и пристально посмотрела на потолок, когда скрип повторился. Возможно, это была просто осадка дома. Она должна побороть своё живое воображение. Сколько времени должно пройти, прежде чем она перестанет бояться, что обернётся и увидит Эберхарда, стоящего с чуть насмешливой улыбкой и блестящим пистолетом? Эберхард был мёртв. Она – в безопасности, она знала, что была. Почему же она чувствует себя так ужасно уязвимой? Последние несколько дней у ней было удушающее ощущение, что кто-то следит за ней. Не важно как сильно она пыталась убедить себя, что тот, кто желал бы причинить ей вред, либо мёртв, либо не знает, что она жива, – она всё равно была охвачена ненормальной тревогой. Каждый инстинкт, которым она обладала, предостерегал её, что было что-то не так – или о том, что случится нечто ужасное. Она выросла в Городе Привидений – нечестивом, суеверном, колдовском Новом Орлеане, который научил её слушать свои инстинкты. Они почти всегда попадали в цель.
Её инстинкты были верны о Эдинхарде. У неё с самого начала было плохое чувство о нём, но она убедила себя, что это было её собственная незащищённость. Эберхард был настоящей добычей в новом Орлеане; естественно, женщина может чувствовать себя выбитой из колеи подобным мужчиной.
Только некоторое время спустя она поймёт, что она была одинокой так долго, и так сильно хотела ту чудесную сказку, что заставила реальность отражать свои желания, вместо того, чтобы оглядеться вокруг. Она столько раз обманывала саму себя прежде чем столкнуться лицом с правдой, что Эберхард не был тем, кем, она думала, он был. Она была такой дурой.
Эдриен глубоко вдохнула весенний воздух, что мягким бризом в окно за её спиной, затем вздрогнула и резко обернулась. Она пристально и настороженно смотрела на развевающиеся портьеры. Разве она не закрыла окно? Она была уверена, что да. Она закрыла их все, прямо перед тем как закрыть французские двери. Эдриен осторожно приблизилась к окну, и быстро закрыла его на затвор.
Это были нервы, ничего боле. Ни лица, заглядывающего в окно, ни лая собаки, ни звука сигнализации. Зачем столько мер предосторожности, если она всё равно не могла расслабиться? Не было никакой возможности, что там кто-то был.
Эдриен заставила себя отвернуться от окна. Пока она бесшумно шла через комнату, её нога натолкнулась на маленький предмет, и он покатился через старый ковёр, затем ударился о стену и замер.
Эдриен взглянула на него мельком и вздрогнула. Это была фигурка из шахматного набора Эберхарда, которою она стащила из его дома в Новом Орлеане в ночь, когда сбежала. Она совсем о ней забыла, когда переехала сюда. Она забросила её в коробку, одну из тех, что столбиком стоят в углу и которые она никак не соберётся распаковать. Возможно Муни вытащил их , она задумчиво смотрела на ещё несколько фигурок, которые были разбросаны по ковру.
Она отыскала ту фигурку, которую задела ногой, и осторожно покрутила её между своих пальцев. Волны эмоций затопили её; море стыда, гнева и унижений, обёрнутые безжалостным страхом, что она всё ещё не была в безопасности.
Поток воздуха коснулся поцелуем её затылка и она застыла, сжимая шахматную фигурку так сильно, что корона чёрной королевы больно впилась в её ладонь. Логика настойчиво утверждала, что окна за ней были закрыты – она знала, они были – инстинкт говорил об обратном.
Здравомыслящая Эдриен знала, что никого кроме неё и тихо посапывающего котёнка нет в её библиотеке. А неразумная Эдриен покачивалась на краю ужаса.
Нервно рассмеявшись, она поругала себя за несдержанность, затем прокляла Эберхарда за то, что он с ней так поступил. Она не поддастся паранойе.
Присев на колени и не оборачиваясь назад, Эдриен сгребла разбросанные фигурки в кучку. Ей, правда, не нравилось прикасаться к ним. Женщина не могла провести всё своё детство в Новом Орлеане – большую его часть у ног креольской рассказчицы, что жила возле приюта – и не стать хоть немного суеверной. Набор был древний, подлинный, из эпохи Викингов; старая легенда гласила, что он был проклятым, и в жизни Эдриен тоже было уже достаточно напастей. Единственной причиной, по которой она украла этот набор, была необходимость в быстрых наличных деньгах. Вырезанные из моржовой кости и чёрного эбенового дерева, они могли стоить больших денег, если их предложить коллекционеру. Более того, разве она их не заработала, после всего того, что он ей сделал?
Эдриен пробормотала красноречивые ругательства по поводу красивых мужчин. Было нравственно неприемлемо, что кто-то столь порочный, как Эберхард, мог быть таким приятным для глаз. Поэтическая справедливость разве не требовала иного – человеческие лица должны отражать их сердца. Если бы Эберхард был бы так же уродлив снаружи, как и изнутри, то, что она обнаружила слишком поздно, она бы никогда не оказалась не перед тем концом пистолета. Конечно же, она уже узнала ту жестокую правду, что у оружия нет верного конца.