За горным туманом
Шрифт:
“Где я?”, бесцветно спросила она, с неохотой произнося один из тех вопросов, что беспокоили её. Она боялась, что начав спрашивать, обнаружит, что это вообще не сон.
“Мне без разницы, если ты сумасшедшая”, засмеялся он тихо. “Обстоятельства таковы, что я скорее наслажусь мыслью, что у тебя, возможно, не все дома. Бог видит, моя Джанет была такой. Это более или менее то, что он заслужил”.
“Где я?”, настаивала она.
“Джанет тоже, бывало, вспоминала это с трудом”.
“Так где я?”
Комин посмотрел на неё, пожал плечами. “Шотландия.
Сердце остановилось в её груди. Это было невозможно. Может, она и вправду сошла с ума? Эдриен с трудом сдержалась, чтобы не задать следующий вопрос – очевидный вопрос, вопрос, внушающий ужас, который она так старательно избегала, с момента, как очнулась. Она научилась тому, что иногда безопаснее не задавать слишком много вопросов – ответы могут совершенно лишить сил. Получить ответ на этот вопрос значит разбить хрупкий контроль над разумом; у Эдриен было подозрение, что то, где она была сейчас, было не единственной её проблемой. Втянув глубоко в себя воздух, она осторожно спросила. “А какой год?”
Комин загоготал. “Ты и вправду слегка полоумная, так, девка?”
Эдриен молча пристально на него глядела.
Он снова пожал плечами. “Тысяча пятьсот тринадцатый”.
“Ох”, слабо выдохнула Эдриен. “Божемойбожемой”, вопила она изо всех сил в пределах своего шатающегося разума. Она медленно глубоко вдохнула, сказав себе начать с самого начала этой головоломки; возможно, её можно распутать. “А вы кто в точности?”
“Во всех смыслах и намерениях, я твой отец, девка. Это первая вещь, которую ты должна никогда не забывать”.
Надломленный плач на время отвлёк Эдриен от её проблем. Бедная измученная Бэсс; Эдриен не могла выносить чью-то боль, особенно если могла хоть что-то сделать с ней. Этот мужчина чего-то хотел от неё; возможно, ей удастся выторговать что-нибудь взамен. “Позволь Бэсс уйти”, сказала она.
“Ты закладываешь мне свою верность в обмен на это?” Он смотрел на неё змеиными глазами, осознавала Эдриен. Глазами, как у питона из зоопарка в Сиэтле.
“Позволь ей уйти из твоих владений. Дай ей свободу”, объяснила она.
“Нет, миледи!”, пронзительно закричала Бэсс, и чудовище мягко засмеялось.
Его глаза смотрели задумчиво, когда он похлопал по ноге Бэсс. “Здаётся, Джанет Комин, ты многого не понимаешь об этом мире. Освободить её от меня значит приговорить к смерти от голода, изнасилований или ещё чего хуже. Освободить её от моего “любящего внимания” и следующий мужчина может оказаться не таким любящим. Твой собственный муж может быть не таким любящим”.
Эдриен вся тряслась, пытаясь оторвать свой взгляд от пухлой руки, ритмично похлопывающей Бэсс. Источником боли для горничной была та же рука, что её и кормила. “Защищала” её. Желчь подкатывалась к горлу Эдриен, заставляя её почти задыхаться.
“К счастью, она уже думает, что ты сумасшедшая, так что можешь говорить, что хочешь после. Но в этот день, с рассвета до сумерек, ты поклянёшься, что ты Джанет Комин, единственная родная дочь могущественного Рэда Комина, наречённая невеста Сидхи Дугласа. Увидишь этот день, как я сказал…”
“А что с настоящей Джанет?”, не удержалась она от вопроса.
Хлоп! Как удалось мужчине ударить её, прежде чем она успела лишь моргнуть? Трясясь от ярости и стоя прямо над ней, он сказал: “Следующие удары будут не по лицу, сука, не туда, где платье не скроет. Но есть другие способы, от которых намного больнее, и не остаётся следов”.
Эдриен стала молчаливой и покорной, после всего того, что он ей сказал. Намёк был очевиден. Будет тихой и покорной, останется в живых. Сон не сон, удары в нём причиняют боль, и у неё было чувство, что умирать здесь будет тоже мучительно.
Он много чего ей сказал потом. Сотни мелочей, которые, как он предполагал, она должна держать в памяти. Она всё так решительно и делала; это временно удерживало её от созерцания завладевающего ею полностью очевидного умопомешательства. Она повторила каждую мелочь, каждое имя, каждое воспоминание, что ей не принадлежало. Из осторожных наблюдений её “отца”, она была в состоянии догадаться о многих моментах жизни женщины, чью личность она сейчас примеряла на себя.
И всё это время она, как молитву, повторяла слова в своей голове. Такого не может быть. Это невозможно. Такого не может быть. Но всё же та часть ума, что принадлежала ей, как реалисту, говорила о том, что слова не может и невозможно не могли иметь отношение к тому, что уже происходило на самом деле.
За исключением того, что она очнулась вскоре от кошмарного и живого сна, она была в Шотландии, был 1513 год, и она на самом деле выходила замуж.
Глава 4
“Она такая же высокая, как Джанет”.
“Не такая высокая, как она”.
“Ш-ш! Это Джанет! Ещё, и он получит наши головы на блюде”.
“Что случилось с Джанет?”, тихо спросила Эдриен. Она не удивилась, когда рты полдюжины горничных захлопнулись, и они направили всё своё внимание на то, чтобы одеть её, верные молчанью.
Эдриен закатила глаза. Если они ничего не скажут ей о Джанет, может ей удастся узнать что-нибудь о её женихе.
“А кто тот мужчина, за кого я выхожу?” Сидхи Дуглас. Что за имя такое, Сидхи?
Горничные захихикали, как стайка перепуганных куропаток.
“Правда в том, миледи, мы слышали только сказанья про него. Помолвка – приказ самого Короля Джеймса”.
“Что за сказанья?”, скривившись, спросила Эдриен.
“Его деяния легендарны!”
“Его побед – легион. Ходют толки, что он путешествует по свету только с самыми красивыми девушками”.
“Говорют, нету во всей Шотландии ни одной хорошенькой девушки, котору б он не завалил…”
“…и в Англии тоже!”
“…и не может вспомнить имени ни одной из них”.
“Говорят, у него богоподобная красота, и набитая рука в тонком искусстве обольщения”.