За горным туманом
Шрифт:
Джеймс улыбнулся и жестом велел Рэду Комину приблизиться к трону, и Хоук почти зарычал от ярости. Только не печально известная Сумасшедшая Джанет! Джеймс не мог заставить его жениться на сумасшедшей старой деве, что Рэд Комин держал в своей далёкой башне!
Уголок губ Джеймса изогнулся кверху в плутоватой улыбке. “Мы избрали Джанет Комин быть твоей невестой, Хоук Дуглас”.
Тихий смех прокатился по двору. Джеймс в ликовании потирал руки.
“Нет!” Слово слетело с губ Хоука вместе с выдохнутым воздухом; слишком поздно он попытался проглотить слова обратно.
“Нет?”, отозвался Джеймс эхом, и его
Хоук опустил глаза к полу. Он глубоко вдохнул. “Нет, мой король. Боюсь, я не совсем ясно выразился”. Хоук сделал паузу и с трудом сглотнул. “Когда сказал “нет”, имел ввиду, что вы итак слишком добры ко мне”. Ложь жгла ему губы и оставляла вкус обуглившейся гордости на языке. Но это сохранит Далкейт в безопасности.
Джеймс посмеивался, грандиозно забавляясь поспешной капитуляцией Хоука, так как наслаждался любой демонстрацией величия своего королевского могущества. Ястреб с горечью сознавал, что ещё раз у Джеймса все карты в руках.
Когда Джеймс заговорил снова, его голос сочился ядом. “Попробуй не женись на дочери Комина, Хоук Дуглас, и Мы сотрём все следы Дугласов в Шотландии. Ни капли от твоей родной крови не останется, пока ты не сделаешь этого”.
Это была та самая угроза, которую Джеймс всегда использовал, чтобы контролировать Хоука Дугласа, и только она могла быть столь безжалостно действенной, снова и снова.
Хоук склонил голову, чтобы скрыть свой гнев.
Он хотел сам выбрать себе жену. Разве он многого просил? В течение всех этих пятнадцати лет службы мысли о выбранной самим жене, о возвращении в Далкейт и создании семьи подальше от развращённого двора Джеймса, не давали умереть его мечтам, несмотря на все усилия короля замарать и разрушить их, одну за одной. Хотя Хоук больше не был мужчиной, который верил в любовь, но он верил в семью и клан, и мысль о том, чтобы провести остаток своих дней с хорошей женщиной, окружённой детьми, взывала к нему безмерно.
Он хотел бродить по берегу моря и рассказывать истории своим сыновьям. Он хотел красивых дочерей и внуков. Он хотел наполнить детскую в Далкейте смехом. Оох, детская, мысль об этом обожгла острой болью; это новое осознание было ещё более горьким и болезненным чем всё, что король делал когда-либо с ним. Я никогда не смогу наполнить детскую смехом – никогда, если моя жена носит семена безумия!Не будет крохотулей – по крайней мере законнорожденных – для Ястреба. Как вытерпеть то, что он не сможет никогда держать в руках собственного ребёнка?
Хоук никогда не говорил о своём желании иметь семью; он знал, что если Джеймс узнает об этом, он вырвет с корнем любую надежду на это. И вот, как-то Джеймс или узнал об этом или решил, раз он не мог иметь жену, которую хотел, так и Хоук не сможет.
“Подними голову и посмотри на Нас”, приказал Джеймс.
Хоук поднял голову и уставился на короля безжизненными глазами.
Джеймс внимательно посмотрел на него, затем повернул свой светящийся пристальный взгляд на Рэда Комина и добавил окончательную угрозу, чтобы обеспечить взаимодействие. “Мы уничтожим Коминов тоже, стоит им только отвергнуть указ. Ты слышишь, что Мы сказали, Рэд Комин? Не обмани Наших ожиданий”.
Лэрд Комин показался странно встревоженным приказом Джеймса.
Стоя на коленях перед двором Джеймса, Хоук подавил последнюю из своих мятежных мыслей. Он узнавал жалостливые взгляды воинов, с которыми он служил; сочувствующий взгляд Грима; самодовольную ненависть и надменные насмешки мелких лордов, которых давно возмущал его успех у женщин, и принял тот факт, что ему пришлось бы жениться на Джанет Комин, даже если бы она была беззубой, древней, безумной старой каргой. Хоук Дуглас сделал бы всё что угодно, лишь бы сохранить Далкейт и свой народ в безопасности.
Мельница слухов намолола бесконечное множество историй о Джанет Комин, сумасшедшей старой деве, заточённой в башню из-за своего неизлечимого безумства.
Пока Хоук брёл по вымощенной булыжником тропе ко входу в Далкейт, он засмеялся тому ошибочному образу, созданному им в своей голове о Сумасшедшей Джанет. Он осознал, что Джеймс явно знал не более о ней, чем кто-либо другой, потому что Джеймс никогда бы не связал Ястреба с такой женщиной, знай он на самом деле, что она из себя представляет. Она была слишком красивой, слишком пламенной. Джеймс намеревался заставить Хоука страдать, и в единственном случае страдал бы мужчина с подобной женщиной – если не мог бы прикоснуться к ней руками, не мог бы отведать вкуса её поцелуев и насладиться её чувственными обещаниями.
Хоук никак не ожидал увидеть мерцающее, нежное создание с пылким темпераментом, которое он обнаружил у кузницы. Он послал Гримма в последнюю минуту жениться на девушке по доверенности, намереваясь полностью её игнорировать, когда она приедет. Он дал всем ясно понять, чтоб никто её тут приветствовал. Жизнь продолжалась в Далкейте, как будто ничего не изменилось. Он решил, что если она была хотя бы наполовину такая сумасшедшая, как о ней ходили слухи, она возможно и не способна была понять, что была уже замужем. Он заключил, что сможет найти какой-нибудь способ справиться с ней, даже если это значило заточить её где-нибудь подальше от Далкейта. Джеймс приказал ему жениться, но ничего не упомянул о том, что они должны делить кров.
А потом он увидел “Сумасшедшую” Джанет Комин. Словно пламенная богиня она хлестала его словами – очевидный ум, заключённый в неземной красоте. Он не мог вспомнить ни одной девушки, которая расшевелила бы в нём этот плотно сжимающий голод, мучавший его, когда он ласкал её глазами. Пока она ласкала своими этого проклятого кузнеца.
Слухи не могли быть более неверными. Если бы Хоуку позволили выбрать женщину самому, качества, которыми обладала Джанет – независимость, острый ум, сладкое тело и храброе сердце – были теми самыми, которых он бы искал.
Возможно, размышлял Хоук, жизнь всё же могла измениться к лучшему.
Глава 7
Эдриен знала, что спала. И она безнадёжно погружалась в тот самый жуткий кошмар, который снился ей вот уже месяцы; тот самый, в котором она убегала по тёмным пустынным улочкам Нового Орлеана, пытаясь сбежать от смерти.
Не важно, с каким трудом она пыталась контролировать сны, она никогда не достигала безопасного места. Неминуемо, Эберхард зажимал её в угол на заброшенном складе на Блу Магнолия Лэйн. Только одной вещью он значительно отличался от реальности, которую она пережила – в её кошмаре у неё не оказывается оружия вовремя.