За городом
Шрифт:
— Надеюсь, что так будет.
— Позвольте мне проводить вас по садовой дорожке. Теперь так темно, а у вас еще не зажжена лампа. Вот галерея. Так до завтра, моя дорогая!
— До завтра, Гарольд.
— Сокровище мое!
Он наклонился к ней, и их губы встретились в первый раз. Затем, когда она отодвинула стеклянную раму, она услыхала, как он быстрыми твердыми шагами шел по выложенной щебнем садовой дорожке. Когда она вошла в комнату, то в ней была уже зажжена лампа, и тут находилась Ида, которая точно какая-нибудь злая маленькая фея танцевала перед ней.
— А у тебя нет ничего такого, что ты могла бы передать мне? — спросила она с важностью. А затем, бросившись на шею к сестре, она воскликнула: — О, ты моя милая, милая Кларочка! Как я рада! Как я рада!
Глава VII
«Venit Tandem Felicitas»
Ровно через три дня после того, как доктор и адмирал поздравили друг друга, радуясь тому, что этот союз еще теснее соединит их семьи, а их дружба сделается для них еще дороже и задушевнее, мисс Ида Уокер получила письмо, которое в одно и то же время и удивило и очень насмешило ее. Оно было прислано от соседей рядом с ними, и его принес после завтрака рыжий мальчик.
«Дорогая мисс Ида, — так начиналось это курьезное послание, а дальше шло уже в третьем лице: — Мистер Чарльз Уэстмакот надеется, что он будет иметь величайшее удовольствие покататься с мисс Идой Уокер на его трехколесном тандеме. Мистер Чарльз Уэстмакот приедет на нем через полчаса. Вы будете сидеть впереди. Преданный вам всей душой Чарльз Уэстмакот». Письмо было написано крупным почерком школьника; буквы, с очень тонкими штрихами наверху и нажимами внизу, стояли отдельно одна от другой, как будто бы тому, кто писал это письмо, стоило большого труда написать его.
Хотя письмо это было странно по форме, но смысл его был ясен, поэтому Ида поспешно пошла в свою комнату и только что успела надеть свое светло-серое платье для езды на велосипеде, когда увидела у входной двери тандем, на котором сидел его рослый и широкоплечий хозяин. Он подсадил ее на седло с более важным и задумчивым лицом, чем обыкновенно, и через минуту они быстро катились по прекрасным гладким пригородным дорогам по направлению к Форест-Гиллю. Тяжелая машина подпрыгивала и дрожала всякий раз, как этот атлет нажимал на педали своими большими ногами, между тем как миниатюрная фигурка в сером со смеющимся лицом и развевающимися по ветру золотистыми локонами, которые падали из-под маленькой соломенной шляпы с розовой лентой, только твердо держалась на своей насести, а педали вертелись сами собою у нее под ногами. Они проехали милю за милей, причем ветер дул ей прямо в лицо, а деревья, шедшие двумя длинными рядами по обе стороны дороги, только мелькали в глазах; они объехали кругом Кройдон и приближались к Норвуду с противоположной стороны.
— Вы не устали? — спросила она у него, смотря через плечо и повернув к нему маленькое розовое ушко, пушистый золотистый локон и один голубой глаз, который блестел из-под угла века.
— Ни крошечки. Я только что разошелся.
— Не правда ли, как хорошо быть сильным? Вы всегда напоминаете мне паровик.
— Почему паровик?
— Да потому, что он имеет громадную силу, на него можно положиться, и он не рассуждает. Я не хотела сказать этого последнего слова, знаете ли, но… но… вы знаете, что я хочу сказать. Скажите, что такое с вами?
— Почему вы меня спрашиваете об этом?
— Да потому, что у вас есть что-то на душе. Вы нынче ни разу не смеялись.
Он засмеялся принужденным смехом.
— Я очень весел, — сказал он.
— О, нет, вы совсем не веселы! А почему вы написали мне такое страшно сухое письмо?
— Ну, вот! — воскликнул он. — Я был уверен в том, что оно вышло сухо. Я сказал себе, что оно до крайней степени сухо.
— Так зачем было писать его?
— Оно не моего сочинения.
— Так кто же его сочинил? Ваша тетушка?
— О, нет. Один человек, по имени Слаттери.
— Господи Боже мой! Кто же это такой?
— Я так и знал, что это откроется, я чувствовал что так выйдет. Вы слыхали о Слаттери, авторе?
— Никогда не слыхала.
— Он умеет удивительно хорошо выражать свои мысли. Он написал книгу под заглавием: «Открытая тайна, или легкий способ писать письма». В ней вы найдете образцы всевозможных писем.
Ида расхохоталась.
— Значит, вы и на самом деле списали одно из них?
— В письме было приглашение молодой даме на пикник, но я принялся за дело и так его изменил, что оно вполне годилось для меня. Слаттери, как кажется, никогда не приходила в голову мысль пригласить кого-нибудь покататься на тандеме, но когда я написал его, то оно показалось мне ужасно сухим, так что я прибавил начало и конец моего собственного сочинения, что, кажется, очень его скрасило.
— Начало и конец показались мне немножко смешными.
— Смешными? Значит, вы заметили разницу в слоге. Как быстро вы все понимаете! Я очень непонятлив на такие вещи. Мне бы следовало быть лесничим, смотрителем за дичью или чем-нибудь в этом роде. Я создан для этого. Но теперь я нашел кое-что.
— Что же такое вы нашли?
— Занятие скотоводством в колониях. В Техасе живет один мой школьный товарищ и он говорит, что там отлично жить. Я куплю себе пай в его деле. Там все на открытом воздухе — можно стрелять, ездить верхом и заниматься спортом. Что, для вас будет… будет очень неудобно поехать туда вместе со мной, Ида?
Ида чуть не свалилась с сиденья от удивления. Единственные слова, которые она могла придумать в ответ на это, были: «Господи, мне ехать!» и она сказала их.
— Если это только не расстроит ваших планов и не изменит ваших намерений. — Он замедлил ход и выпустил из рук ручку велосипеда, так что эта большая машина катилась как попало, то по одной стороне дороги, то по другой. — Я очень хорошо знаю, что я не умен и все такое, но я сделаю все, что могу, для того чтобы вы были счастливы. Может быть, со временем вы меня немножко полюбите, как вы думаете?
Ида вскрикнула от страха.
— Я не буду вас любить, если вы ударите меня об стену, — сказала она, когда велосипед заскрипел у тротуара. — Правьте хорошенько.
— Да я буду править. Но скажите мне, Ида, поедете ли вы со мной?
— О, я не знаю! Это слишком нелепо! Как же мы можем говорить с вами о таких вещах, когда я не могу вас видеть? Вы говорите мне в затылок, и мне нужно повертывать голову, для того, чтобы отвечать вам.
— Я знаю. Вот почему я и написал в письме: «Вы будете сидеть впереди». Я думал, что так будет легче объясняться. Но если вы желаете, то я остановлю велосипед, а затем вы можете повернуться лицом ко мне и говорить со мной.