За границей Восточного Леса
Шрифт:
На второй день пути ветер стал усиливаться. Корабль поднимался вверх на волнах и потом скользил вниз между ними. Команда срочно убирала паруса. Штурвал скрипел и упирался. Такелаж завывал в такт ветру, и казалось, что вся «Аурелия» поет какую-то неведомую песню. Ее капитан был опытным мореходом и штурманом, и ему не раз уже доводилось попадать в шторма. Понимая неблагоприятные перспективы, он избрал курс на один из малообитаемых близлежащих островов. Там, в бухте, можно было укрыться от непогоды и переждать какое-то время. Этой стороной острова обходили редко, поскольку в данной части Архипелага ничего не добывали. Остров, к которому капитан держал путь, также посещали нечасто. Там, возможно, и жили какие-то племена, но Капитан
Море стремительно потемнело и покатило недовольно валы свои, разбивая их о скалистые берега островов. Гул волн нарастал, и корабль швыряло по ним, как щепку. Вода перехлестывала через фальшборт, окатывая суетящихся на палубе матросов. Однако капитан не унывал, несмотря на усиливающееся буйство стихии, он еще способен был управлять своим судном, и упорно вел его к спасительной бухте. Уже не раз в его ушах пел похоронную песню ветер, но он не вслушивался в нее, полностью отдавая разум делу. Именно это свойство, не предаваться панике практически в любой ситуации, и принесло Капитану его многочисленные и успешные годы на столь рискованном поприще. В такие моменты все уходило на задний план и растворялось… Оставалась лишь тишина, и в ней происходило принятие решений. Он видел, что «Аурелия» имеет возможность спастись, но так же, как любой имеющий часто дело со стихией человек, Капитан понимал, что смерть всегда стоит рядом и, выходя на рейд, всегда напоминал себе об этом.
Соленая ледяная вода ударила Ригзури в лицо, холодными, с трудом чувствующими что-то, руками он отчаянно цеплялся за снасти. Впереди маячил желанный остров, но слева от входа в бухту, оскалившись, торчали его заостренные отроги. Как чешуя морского змея, они вздымались из пенистых волн темной грядой. «Скалы по левому борту!» – закричал Ригзури, и его голос потонул в гулком рокоте вздымающихся вод.
Снизу у основания грота матрос повторил его слова. Капитан сам стоял у штурвала. Он развернул корабль направо, ветер и течение сопротивлялись ему. Разрываемый на части стихиями корабль терял управление. «Аурелию» неудержимо несло на скалы.
Ни один берег близлежащих островов не спадал плавно в море. Единственным шансом избежать фатального столкновения для корабля – было пройти в бухту и укрыться там от стихии. Капитан знал, как провести здесь судно, но море совершенно обезумело. Еще утром погода не предвещала ничего, кроме ясного неба и легкого бриза, сейчас же черный мрак сгустился как над судном, так и под ним. Шипя и извиваясь, как клубок рассерженных змей, волны выплюнули суденышко и потащили к клыкастому берегу. Еще оборот штурвала, обрубленный шкот взмыл ввысь вслед за парусом… И крики матросов потонули в гуле моря. Раздался треск и скрежет, «Аурелия» финальным высоким аккордом заканчивала свою последнюю песню. Волны сомкнулись над барахтающимися людьми, и темное небо окончательно померкло перед глазами Ригзури.
Глава 17. Полет
Она закрывала глаза и представляла, что медленно поднимается над этим местом, замком-монастырем, островом, холодным морем… Все становится меньше, и можно видеть, где она находится. Она видит материк, леса, которыми он покрыт на западе и востоке, желто-коричневые прогалины степей, каменистые отроги гор у моря, вдоль лесов… Где-то на просторах этого мира должен быть он. Не может быть, чтобы его больше не было здесь. Но почему же она не может отыскать его?
Она легкотелая парила над холодной океанической зыбью, шорохом листьев, озаренных цветами осени, запахом скошенной травы для прокорма лошадей… Даже ветер не смел прикоснуться, потревожить этого полупризрака. Но как бы она ни вглядывалась в земли и воды под ней, нигде не могла она отыскать того, кто так много для нее значил. Этого ее стремления не смогли убить ни монастырские стены, ни часы погружений в иные слои бытия. То человеческое, что звалось раньше Римьяной, еще было живо, хоть и прикрыто успехами сестры Мелиссы.
В какой-то момент полета на нее словно обрушилась стена воды. Девушка задыхалась, но она бы не стала сражаться со стихией, с ней нужно было слиться воедино… Сражалась не она. Не хватало воздуха. Она ринулась наверх вместе с волной – и очнулась в келье в своем теле.
Глава 18. Собранные из обломков
Вода в толще своей переливалась изгибами света. Юноша открыл глаза, чтобы увидеть эти переливы и устремиться всем телом им навстречу. На поверхности на него вновь обрушились волны, захлестывая с головой и не давая времени набрать воздуха между ними. Он не понимал, где берег, и только боролся за жизни в этой свинцовой соленой бескрайней мощи. Рядом швыряло деревянные обломки судна. Людей он не видел. Казалось бы, в этой неравной борьбе он вскоре должен был потерять силы, и отправиться в пасть океану. Однако Ригзури просто старался держаться на плаву, ни с чем не борясь и никуда не направляясь. Да и зачем было тратить силы, если неизвестно куда или же от чего плыть. Он не видел в непосредственной близости ни скал, ни берега. Вскоре его прибило к одной из досок «Аурелии», он уцепился за нее, и дальше они продолжили дрейф вместе.
К ночи шторм улегся. Небо осыпалось на юношу мириадами созвездий, как будто до того не было затянуто грозовыми тучами вовсе. Море спокойно перекатывало воды, качая на них деревянные обломки добычи. На фоне озаренного светилами небосклона темными изгибами волнистых контуров виднелся берег. Ригзури собрал оставшиеся силы и медленно погреб к нему, держась за жалкий фрагмент того, что столько лет было гордой и быстроходной грозой торговых кораблей.
Восходящее солнце озарило желтую линию берега в небольшой бухте. На мокрый песок прибило деревянные обломки корабля. Там же, распластанные, лежали тела не съеденных океаном людей. Кто-то давно перестал дышать, еще в море, кто-то испустил последнее дыхание уже на суше, но некоторые тела шевелились, исторгая из себя соленую воду. Среди последних был и Ригзури. Мягкие приливные волны облизывали его ноги. Юноша открыл глаза. Медленно к нему приходило осознание произошедшего. Он с трудом поднялся на ноги и огляделся. Полоса пляжа открывала безрадостную картину, за ней тянули к берегу лохматые головы пальмы, рядом с ними по склонам зеленых холмов, переплетаясь, ползли кусты гуавы. Чуть поодаль начиналась сельва.
Бредя по берегу, Ригзури разыскивал тех, кто еще дышал, отчаянно бросаясь от тела к телу в поисках друга, но Топорика нигде не было. Ригзури старался не оставлять надежды. Возможно, думал он, Топорика прибило к берегу где-то еще, или он все еще в воде, но найдет способ добраться до суши. Капитана среди лежавших на песке людей Ригзури также обнаружить не удалось.
Тем временем сквозь переплетение лиан из леса за оживающими людьми наблюдали несколько пар человеческих глаз. Их обладателям приходилось и раньше видеть людей, приходящих с моря, но весьма нечасто. Обычно те появлялись на огромных, по меркам местных обитателей, кораблях и в большом количестве. Потому аборигены не решались приближаться. Однако сейчас это была горстка ослабших и раненных людей, тем более без корабля. Такое событие вызывало интерес. Несмотря на это, люди в укрытии пока только наблюдали…
Ригзури удалось собрать уцелевших. Он выделил из них пару наименее травмированных, и они вместе отправились на обследование местности. Первым делом необходимо было найти источник пресной воды и, возможно, по дороге они могли бы обнаружить еще кого-то или что-то с корабля. Оставшимся на берегу была вверена забота о раненых и сбор всего, что выбросило море.
Вместе с двумя матросами Ригзури двинулся вначале вдоль берега, постепенно углубляясь в сельву. Продираясь сквозь заросли колючих лиан, им удалось пробраться к следующей бухте, более укромной, чем та, к которой выкинуло их. На песке так же лежало некоторое количество обломков корабля, но людей здесь не было. Приблизившись, Ригзури внимательно оглядел место.