За гранью снов
Шрифт:
– Сто золотых? – предложил мужчина, не думая.
– О, да это целое состояние! – воскликнул слуга как-то испуганно. – Я не думаю, что...
– Думаете, она, - кивнул он на меня, перебив пытавшегося объясняться слугу, - не стоит этих денег? Она, насколько мне известно, была... хорошей рабыней?
– Упрямая только, - подал голос второй слуга. – А так, да... Князь жаловал ее.
– Тогда берите деньги, ни о чем не спрашивая, -
О своем приобретении. Как горько! Еще раз - продали. Новый хозяин, господин. А я всего лишь рабыня.
– Доставьте девушку в мою машину сейчас же, - услышала я твердый голос Мартэ.
– Как скажете, господин Мартэ, - отозвался слуга, все еще не придя в себя.
– Князя нет в замке, вы сказали? – уточнил он. – А где он?
– Мы не знаем, Князь не предупреждал нас.
Мне показалось в моем полубредовом состоянии или Димитрий Мартэ, действительно, выругался?
Я не успела больше ничего услышать, потому что мужчина подошел ко мне вновь. Я попыталась открыть глаза, и у меня получилось. Заплывшими глазами, как сквозь дымку, я увидела его лицо. Знакомое лицо, какое-то... доброе. Димитрий Мартэ добр? Я уже не знаю, чему верить.
– Не бойся меня, девочка, - склонился надо мной. – Не бойся меня, я не причиню боли. Ты мне не веришь?
– я молчала. Нет, не верю. И он это отлично знает. Отстраняется от меня и говорит уверенно.
– В машину ее.
Уже через несколько минут я слышу, как открывается входная дверь, Лейла что-то кричит нам вслед, а потом, очевидно, увидев Мартэ, замолкает. Моей кожи касается прохладный воздух сентября, охлаждая разгоряченную плоть.
Приоткрыв дверцу машины, меня осторожно уложили на заднее сиденье автомобиля, и я вдохнула запах кожи. Поперхнулась, сдерживая позывы к рвоте, но не смогла сдержаться. Всё съеденное за день вырвалось из меня на серые сиденья богатой машины вместе с отхарканной кровью и слюной.
– Спокойно, спокойно, - слышу голос Мартэ, не раздраженный и не злой, а будто убаюкивающий. – Тихо.
Я застонала от внезапной боли, откашливаясь от крови, а Мартэ коротко сказал о чем-то слугам. Я уже не слышала, о чем они разговаривали, да и не хотела ничего знать.
Дверца машины, как новая тюремная камера, захлопнулась за мной, погрузив меня в полутьму салона.
Я закрыла глаза и тяжело задышала, стараясь, чтобы меня не вырвало вновь. Димитрий Мартэ забрался в машину через несколько долгих томительных минут.
– Вы же собирались поговорить с Кэйвано, - услышала я немного удивленный мужской незнакомый голос со стороны водительского сиденья.
– Он уехал из замка, - ответил
– Это же неотлагательное дело, насколько мне известно? – нахмурился незнакомец.
– Он сейчас, очевидно, не в настроении разговаривать, - глухо отозвался Мартэ.
– А это что это? – поинтересовался водитель, бросив быстрый взгляд на меня.
– Новая покупка?
– Что-то вроде того, - отозвался мой новый хозяин.
– Кэйвано продал рабыню? – изумился водитель, не веря услышанному. – Вот уж новость.
– Поехали, - бросил Мартэ. – Позже я всё выясню.
Водитель усмехнулся, но в его усмешке не было ни капли смеха. А потом автомобиль тронулся с места, унося меня прочь от Багрового мыса, от места моего возвышения и падения. От места, где осталась моя любовь. Поруганная и не произнесенная.
А еще через несколько минут я провалилась во тьму.
Очнулась от ощущения, что холодный воздух коснулся кожи, вынудив поежиться, а чьи-то крепкие руки приподняли меня, заключив в объятья.
– Боже, - воскликнул незнакомец, который был с Мартэ в машине, - кто же с ней это сделал?.. Кэйвано?!
– Ни слова больше, Лукас, - отрезал Димитрий. – Занеси ее в дом.
И в тот же миг мы двинулись с места. Едва вошли в дом, кто-то бросился к нам, бормоча что-то на ходу. А потом голос замер. Видимо, заметили меня.
– Господин Мартэ!.. – изумился женский голос. – Кто эта девушка?
– Обогреть, накормить, переодеть, залечить раны, - коротко бросал распоряжениями тот вместо ответа. – Живо! – а потом объяснил: - Я купил ее, Рослин. Она будет жить здесь.
Женщина могла лишь ахнуть. Интересно, кто это? Его жена? Дочь?.. Нет, нет, голос взрослой женщины.
Я не увидела, но почувствовала, как засуетились слуги вокруг меня. Такое движение из-за рабыни?..
– Неси ее в краевую комнату, Лукас, - приказал Мартэ, а сам двинулся в другую сторону.
Мне хотелось воспротивиться, почему-то я внутренне противилась тому, чтобы оставаться в комнате с кем-то еще, кроме Димитрия Мартэ. Рядом с ним я чувствовала себя такой... защищенной. Я знала, что за его спиной, как за каменной стеной, несмотря на то, что я всего лишь рабыня, а он мой хозяин. От него исходило тепло, уют, какой-то внутренний душевный свет. Или я просто сошла с ума? Он же дворянин, аристократ - и не может быть... добрым. Не с такими, как я. Или может? Я уже ничего не осознавала, а меня ловко, как пушинку, понесли прочь от нового хозяина. Если бы я и хотела протестовать, то не смогла бы, потому что тело совсем меня не слушалось, отдаваясь в каждой клеточке плоти тепой болью.