За гранью снов
Шрифт:
И не медля больше не секунды, Штефан Кэйвано стремительно кинулся к выходу, не переодевшись с дороги, вновь никому ничего не сказав, и, запрыгнув в автомобиль, помчался в сторону особняка Мартэ.
Его, конечно, не ждали там, а если и ждали, то очень умело изображали недоумение и удивление. Лукас, один из приближенных к Димитрию слуг, зорко и будто с неодобрением смерил его колким взглядом с головы до пят, а потом заявил, что хозяин никого не принимает.
– Думаю, что для меня он сделает
– Что ж, - пожал необъятными плечами мужчина, - смотрите сами, - и пропустил Штефана внутрь.
– Штефан? – Димитрий встретил его сидящим в кресле у камина в гостиной и читающей какую-то газету. – Не ждал тебя... так рано, - добавил он, разглядывая раздраженное лицо гостя. – Что-то случилось?
– Мне сказали, - услужливо выдавил Кэйвано сквозь зубы, - что ты никого не принимаешь.
– Лукас? – уголки губ Мартэ приподнялись. – Что ж, он прав. Я не принимаю.
– И меня не примешь? – язвительно отозвался Штефан, застыв на месте и сжимая руки в кулаки.
Долгий пристальный взгляд. Скользнул по немного растрепанным от ветра волосам, по перекошенному мрачному лицу и сузившимся глазам. Без пальто, только джинсы и черный пиджак, застегнутый на одну пуговицу. Гость тяжело дышит, смотрит волком и явно чем-то не доволен. И Димитрий догадывается, что произошло.
– Присядешь?
– нахмурившись, предлагает мужчина, указывая на соседнее кресло. – Оставьте нас, - коротко бросает он паре слуг, метавшихся рядом, и они вмиг исчезают из комнаты.
Штефан садится в кресло резко и демонстративно. Молчит. А Димитрий медленно откладывает газету в сторону и смотрит на него скользящим взглядом. Бьющее по нервам молчание, нарушаемое лишь биением настенных часов, вскоре начинает сводить с ума.
Князь не выдерживает первым.
– Почему ты не сообщил мне, что купил ее? – прорычал Штефан, гневно сверкая глазами.
– Я звонил, - спокойно отозвался тот, - но ты не отвечал на звонки. А твой мобильный был отключен. Как ты мне прикажешь до тебя достучаться? Прилететь за тобой в Дублин, или где ты там был?
– Ты мог бы найти способ, чтобы сказать...
– А зачем? – перебил его Димитрий, нахмурившись. – Ты велел своим людям продать девочку, Штефан. Это было твое решение, никто тебя не заставлял. Ты сказал, они – исполнили. Я оказался ее покупателем.
Штефан стиснул зубы и сжал кулаки. Ноздри затрепетали от его тяжелого дыхания, а сузившиеся глаза смотрели твердо и с легкой угрозой.
– Отдай ее мне назад, Димитрий, - с расстановкой проговорил мужчина.
– Ты продал
– Я действовал, не подумав!..
– Мне жаль. Но я думал, когда покупал ее. И отдавать ее тебе назад не намерен.
– Она моя! – вскочил Кэйвано. – Она мне принадлежит!
– Больше не твоя, и принадлежит не тебе, - спокойно отозвался Димитрий, не шелохнувшись.
– Зачем она тебе? – воскликнул Штефан, чувствуя, что вот-вот перейдет грань.
– В качестве любовницы?
– Я ценю твой юмор, Штефан, - отозвался тот с грустной улыбкой, - но ведь ты знаешь, что со дня смерти Милены в моей постели побывало не больше двух женщин. Постоянных. И разнообразия я не ищу.
– Тогда зачем тебе моя Кара?! – вскричал он, метнувшись в сторону и не отводя взгляда от друга.
– Она будет служить мне, она уже дала согласие, - сказал мужчина.
– Ей не нравилось у тебя.
Штефан грязно выругался себе под нос. Отвернувшись от дворянина на мгновение, он стиснул зубы.
– Это она сказала? – выдавил он из себя, вновь взглянув на Мартэ.
– Она не проронила ни слова. Но когда ее тело выглядит так, как... выглядит, - он поморщился, - нетрудно догадаться, что ей не нравилось, - взгляд друга стал твердым и решительным, и Штефан понял, что ничего не сможет вынудить его передумать. – Ты избил эту девочку, Штефан. За что? – спросил Мартэ. – Что она сделала не так? Изменила тебе? – Штефан вздрогнул, тень исказила его лицо. – Я не верю этому.
– Ты знаешь ее всего три дня, - сквозь зубы прошипел Кэйвано. – И уже делаешь подобные выводы?
– Мне, в отличие от тебя, ярость не застилает глаза, - отозвался Димитрий. – Если бы ты смог взглянуть ей в глаза... если бы она позволила тебе сделать это сейчас, после того, что перенесла по твоей вине, ты бы увидел то же, что вижу в них я, - каждое слово – еще один рубец на его обожженной коже. Еще один – и он не выдержит. – Она не виновна, Штефан.
Эти слова, разверзая пропасть, падают между ними, как свинцовые капли.
– Я ошибся. Я жестоко ошибся, Димитрий, - признался Штефан глухим шепотом и, повернувшись к другу, попросил: - Отдай ее мне назад. Я не могу...
– Нет, Штефан, - мягко, но решительно перебил его Мартэ.
– И это мое последнее слово.
Тревога нарастала, а в груди больно щиплет, колет, рвет и выворачивает наизнанку.
Он ее даже не увидит?..
– Если наша дружба что-то значит для тебя...