За гранью видимости
Шрифт:
– А я давно к нему привык, даже и замечать перестал. А как ты попал к нам на работу?
– Отправил резюме, как и все.
– А кто тебе его составил? Ты же сам писать вряд ли умеешь?
– Алон, двадцать первый век на дворе! Ты что, резюме писал от руки? Сейчас благодаря телефону можно сделать что угодно: и доставку заказать, и книгу прочитать, и голосовым навигатором воспользоваться, и на работу устроиться.
– Допустим… но не освоить дзюдо?
– Да, для этого нужен тренер.
– И ты занимался в обычной группе? Меня сможешь уложить на лопатки?
– Ну, давай посмотрим… Ты говоришь примерно на уровне моего уха, значит рост у нас…
И тут Аини
– Ладно, про дзюдо вопросов нет… А что ещё ты умеешь, супермэн? Летаешь? – сказал Алон, стирая с глаза слезу хохота.
– Пока только падал. Прыгал с парашютом.
– И как, страшно? Наверное, проще, когда не видишь, с какой высоты летишь.
– Тогда попробуй походить с закрытыми глазами целый день, будешь чувствовать уверенность? А если из самолёта выйти в неизвестность?
– С нашей экономической ситуацией примерно так себя и чувствую каждый день. Что ещё? Летал в космос?
– Нет, но я погружался с аквалангом.
– Рыбок посмотреть?
– Смешно. Нет, на глубине испытываешь совершенно необыкновенные ощущения, некую нирвану. Советую, даже если равнодушен к рыбкам.
– Понял. Вода, воздух… Осталось покорить землю и огонь.
– С огнём туго, а вот землю я периодически покоряю.
– Например?
– Не так давно упал с лошади.
– Воевал за сердце прекрасной дамы?
– Просто надеялся воспользоваться лошадиными глазами, а она зажала зрение. Решил бросить эту затею, а то без ног будет сложнее.
– Это факт. Ты хочешь попробовать все виды спорта?
– Нет, но это своеобразная проверка своих возможностей. Когда ты уверен в том, что можешь, никто не собьет тебя с цели.
– А какая у тебя цель?
– Хочу открыть свою спортивную школу для незрячих и слабовидящих людей. Я запрашивал грант, но не прошел конкурс. Решил, что можно самому заработать и начать работать на коммерческой основе.
– Что ж, вызываешь восхищение.
Аини засмущался и ничего не ответил. Они подошли к его дому с милым двором, где догуливали последние ребятишки. Все горки были мокрые, поэтому дети гоняли по лужам в догонялки вокруг разноцветной детской площадки.
– Похоже, мы пришли. Площадка справа, значит мы у моего подъезда.
– Рад знакомству, дружище. Увидимся завтра.
– До завтра.
Алон брeл по дорожкам, внимательно вглядываясь в пол и обходя лужи. В них отражались фонари и тени деревьев на фоне серого неба. Одно приближение носка Алона заставляло колебаться весь мир, глядящий сквозь эти лужи. Вдруг ему захотелось пробежать по ним, разбрызгивая в стороны капли воды. Секундный импульс Алон тут же подавил: ботинки были довольно дорогими, чтобы шлёпать в них по грязи. Тут же сзади послышались всплески из-под резиновых сапожек детей, бежавших по тратуару.
«А, к чёрту», – подумал Алон и со всей силы пнул лужу. И ещё. И снова, и снова, играя небесными «слезами», словно мячом. Ему стало так смешно от своего безрассудного поведения, что последний прыжок приземлил его прямо в центр огромной лужи у собственного подъезда. Мимо прошла мама с двухлетним малышом и смерила презрительным взглядом Алона. Ну что ж, все мы неидеальны.
Алон поднялся домой и зашeл в прихожую, остановившись у зеркала. Ботинки промокли настежь, а штаны были заляпаны почти до
«Как можно жить и радоваться, когда ты не видишь цветов?» – не мог успокоиться Алон, подойдя к окну и вглядываясь в черноту вечера, перебиваемую фонарями. Он оперся рукой на своё старое пианино, которое не один год думал продать. Мысль опередила привычный анализ и толкнула его к действию. Алон открыл крышку, сел за чёрно-белые клавиши и стал играть «Богемскую рапсодию», затем «Времена года» Шопена, заполняя комнату вокруг себя всеми оттенками красок. Нет, он видел не золото шопенской осени, он видел фиолетовую печаль, голубую надежду, оранжевую радость и пурпурный взрыв, а за этим всем бесконечное далёкое синее небо… «Теперь я знаю, как показать тебе краски жизни», – подумал Алон на последнем аккорде.
Он так и не заметил, что, на самом деле, краски жизни показал ему Аини.
Будильник. Снова. Кажется, сегодня даже что-то снилось.
Алон сел на кровати и стал усиленно тереть глаза, практически вдавливая их внутрь. За зрачками на фоне сплошной темноты показались калейдоскопные зелёные узоры, которые Алон любил вызывать ещё со времён детского сада. Сделав этот неосмысленный утренний ритуал, он заставил себя медленно поднять веки. Новый день. Опять.
Кружка кофе добавит радости в движения. Алон приготовил чёрный эспрессо и полез на верхнюю полку за порцией маршмеллоу. Он любил подзаряжаться по утрам белыми “батареечками”, как он называл зефир, а ещё любил, как они таяли и пенились во рту. Алон сел за стол, посмотрел в окно и отхлебнул кофе. На улице то ли повис непроглядный туман, то ли снова сыпался мелкий дождик. Кусочек маршмеллоу нежным кремом растекался по языку, и Алон поймал себя на мысли, что давно не ощущал этого вкуса, хотя маршмеллоу завтракал почти каждый день. Кажется, будто последний месяц он сам был в тумане, а не только его город.
Конец ознакомительного фрагмента.