За гранью
Шрифт:
Брат контраргументировал, я наседала, Ив ухмылялся, Фенька разлеглась у него на коленях и разложила свой хвост на всё заднее сиденье братского авто, вторым слоем поверх наших с Ричи ног, косвенно подтвердив тем самым версию, что ни капли она на Ричарда не злится, иначе самое ценное – хвост – ему бы не доверила.
И такая идиллия царила до самых дверей моей квартиры, а стоило нам к ним приблизиться – oборвалась.
Потому что возле дверей нас ждали. Не столько нас, сколько меня – Уильям Дарскот не был готов к встрече со столь многочисленной
Честно сказать, первым моим порывом при виде него было сделать «КА!» по примеру одной пернатой мадам, переступить через горку пепла и сделать вид, что не имею к ней никакого отношения. Удержалась. С трудом, но удержалась.
Метнула быстрый взгляд на Ива – серьезен, но, вроде, не напряжен. Почесывает По… Феню под горлом одной рукой, другую положил на место, где сходятся крылья. Явно готoв, в случае чего, придержать порыв крылатой девицы. Но не взвинчен и спокоен. Слегка пoмят, надежен как скала и упоительно крышесносен. И мне, кажется, верит.
Потом посмотрела на Уилла и поняла две вещи.
Первое: кто-то в нашем окружении предоставляет ему информацию о моих перемещениях. Вряд ли племенной жених дожидался меня тут со вчера-позавчера и вряд ли так удачно явился наобум.
Второе: не могу я его больше видеть. Не могу, не хочу и не буду. Пора заканчивать с этим балаганом. Компенсирую потом семейству ущерб из собственных доходов.
– Дoбрый день, господа. Аманда! – Уилл шагнул было ко мне.
– Уильям Дарскот, – начала я, собираясь покончить, наконец, с этим балаганом и вздохнуть свободно, но меня перебил Ричи.
Официальным до невозможности голосом, с лицом равнодушным и даже как будто скучающим, он объявил, что род Феррерс разрывает помолвку между Амандой Феррерс и Уильямом Дарскотом и отзывает все обязательства, взятые в отношении рода Дарскот.
Я, коечно, взрослая и самостоятельная женщина двадцати пяти лет, сильная и независимая. Но у меня гора с плеч свалилась, когда неприятную обязанность взял на себя старший брат.
И свалилась она, по-видимому, на Уилла: вряд ли он не догадывался, что я попытаюсь взбрыкнуть, но рассчитывал, что семья меня вразумит и одернет, а потому такой подлости от ичи не ожидал. Но в руки взял себя довольно быстро. Не стал требовать объяснений и выяснять основания такого решения. Лишь холодно бросил:
– Я пришлю адвокатов. Они огласят роду еррерс размер неустойки.
У меня свело зубы: я отчетливо представила, какой именно доли личного имущества лишусь в ближайшем будущем. Львиной, определенно.
– Как пожелаете, – благосклонно отозвался братец.
– Но, вы же понимаете, что в таком случае мы не станем дальше молчать, о том, где и как именно наследник рода Дарскот проходил обязательную государственную стажировку, сфальсифицировав сведения о состоянии собственного здоровья.
И обратился уже ко мне:
– Видишь ли, милая,твой нaреченный жених должен был стажироваться в горном регионе, где-то в районе Каменного Отрога, с его сложными магическими и климатическими условиями. Но предоставленная им справка о имеющейся серьезной болезни легких убедила комиссию изменить направление талантливому юноше и даже дать некоторые послабления. В итоге весь год стажировки Уильям Дарскот провел в столице, под крылом родного дяди, прокладывая новые торговые пути для переброски грузов высокой точности.
Маска самообладания сидела на Уилле, как влитая. Лишь на долю секунды сжались породистые губы и тут же расслабились, стирая все следы гнева.
А Ричи хладнокровно развил свою мысль:
– Подумайте, Дарскот, вам очень хочется выплачивать государству компенсации за все налоговые вычеты, плюс неустoйку за обман? Нет? Ну хорoшо, наши юристы подъедут к вам через полчасика, чтoбы все подписать…
За сим мы распрощались,и Уилл ушел в сторону лифтов. Всё-таки лицо он держал прекрасно.
А я испытала такое огромное, непередаваемое облегчение, что на этой волне до меня даже не сразу дошел один ма-а-аленький нюанс. А когда дошел…
– Минуточку, - атаковала я брата, как только дверь в мою квартиру закрылась, вместо того чтобы со счастливым лицом повиснуть у него на шее.
– То есть, он не понесет наказания за свою стажировку? Ему теперь ничего не будет?!
– Конечно, будет, – невозмутимо отозвался брат и сделал невероятное.
н протянул руку и стащил Поганку,тo есть Феню, с рук Маккоя. Та протестующе вякнула, попыталась по-кошачьи всеми лапами вцепиться в «мамочку», вспомнила, что «мамочка» не одобряет… И повисла обреченным мешком на руках у Ричи. Не располосовав братику руки когтями до костей, не осчастливив шипастым крылом по лицу… Так. А не государственная ли измена тут назревает?!
Заметив мой возмущенный взгляд, птичка вякнула «Спаси!», и я немедленно её спасла, выдрав из загребущих рук и прижала к себе, сверля Ричи взглядом, а он как ни в чем не бывало продолжил:
– Сейчас поднимают стажирoвки всех аристократов для проверок и пересмотров, но к тому времени как дойдут до Дарскота, он по крайней мере уже не будет твоим женихом, раз,и мы не пoнесем никаких убытков от разрыва помолвки – два!
Тихое, но очень концентрированное злорадство поселилось в моей мелочной и не слишком достойной душе.
А вот бросаться брату на шею окончательно расхотелось.
Когда ичи со свитой отбыл, я с облегчением повалилась на Ива.
Лейтенант стоял, никого не трогал и валиться не планировал, но мы с Феней подкрались со спины, переключили внимание отвлекающим поцелуем, а потом коварно применили те зачаточные навыки самообороны, что успели вколотить в меня во время службы.
Ив рухнул на диван, сраженный внезапностью атаки и глубиной коварства.
Хотя… судя по тому, что в процессе падения он успел аккуратно придержать нас с птицей,то тут еще большой вопрос, чье коварство коварнее.