За грибным царем
Шрифт:
– Такую прелесть выбросили, да вы что, ненормальные? Это вот дождевики. Деликатесные, если хотите знать, только ужариваются сильно. Я их даже мариновала, правда, неважно получилось, выкинуть пришлось. А зонты? Да это же самый гриб для жарки и сушки (это она про те, страшноватые). Самый настоящий пестрый зонт, я их на всю зиму сушу.
Эльза переложила оправданные грибы на столик возле таганка и еще с минуту горячо втолковывала нам, как необходимо их съесть.
– Ну, Эльза, раз вы говорите, то мы их сырыми съедим, - заверил ее Сергей.
А она, геройски подбоченясь, заявила:
– Вообще, если хотите знать, есть можно любые грибы. Про бледную поганку или там мухоморы я не говорю, а так - любые. Вот, бывает, наберем с мужем грибов,
– А почему в два часа ночи?
– спросили мы, подозревая какую-то мистику.
– Ну, яд обычно под утро действует.
– Эльза вздохнула.
– Это чтобы врачей не беспокоить. Сердитые они спросонья, а под утро - ничего.
Муж ее подтвердил без веселости, что такие ночные опробования она точно устраивала. Он без юмора рассказал, что два раза они с Эльзой попадали в больницу после каких-то даже не очень вкусных грибов.
– Я теперь незнакомые пробовать отказался, - меланхолично говорил он.
– А она... Человек - странное существо, а женщина тем более. Вот, говорят, опыт. Ни-че-му он человека не учит, - зафилософствовал он.
– Все знают - водку пить плохо, а пьют, в тюрьме плохо, а воруют. А женщину не только опытом, кулаками с пути не свернешь. Тебе ж, говорю, опять желудок промывать будут! А это, говорит, полезное облегчение. Сейчас я ее хоть убедил, что при опытах наблюдатель положен быть, а у нас - теща старая да дети, только мне и наблюдать.
– И он криво усмехнулся. Видать, и в наблюдателях ему не так-то легко.
Прошлым летом Эльза вновь попала в больницу. Через три дня она уже бегала по березнякам и осинникам. Все тем же лосиным шагом проносилась под вечер мимо нашего таганка, но что-то в ней, видно, надломилось. Наши грибы она больше не разбирала и не призывала есть их все подряд. То ли врачи ей сказали, чтоб в последний раз, то ли муж пригрозил разводом. Второе скорее всего. Врачам что? Елшанка - село спокойное, а тут такая интересная практика.
Но хорошо, что эта самоотверженность у Эльзы все-таки прошла. Крайность любое хорошее дело портит. Ведь есть, например, такой "паутинник особеннейший". На вид в нем - ничего особенного: так, неряшливый охряный гриб с широкими охряными же пластинами под шляпкой, а попадет случайно на сковороду - беда! Да не к утру, как говорила Эльза, а через пару-тройку недель. И беда смертная: почки отказывают, а медицина бессильна. Так что при всем при том грибы баловства не прощают. Веселое дело, но серьезное...
VI
Кто же из них в полной мере достоин подражания? Дядя Ваня или Эльза? Эльза - молодчина. Она знает кучу съедобных грибов, и, например, о зонтах и дождевиках она нам первая рассказала, чуточку, правда, в пропагандистском запале преувеличив качества дождевиков. Но вот ее рассуждение о том, что вот, мол, у гриба совершенно съедобный запах, приятный цвет и вкус или что можно определить, съедобен гриб или нет, по тому, едят ли его червяки или нет, - это, товарищи, заблуждение. Червячками, например, поедаются и мухоморы, а у бледной поганки вполне приятный запах, и если верить императору Клавдию, покушавшему их перед смертью, - и вкус отличный. Так что надо все же доверять вековому людскому опыту, собранному в хороших определителях грибов, а если таковых под рукой нет - незнакомые грибы временно не брать.
Дядя Ваня как пример тоже не совсем годится. В его сильно ограниченном наборе совсем никакого простора для поиска. Однажды он застал нас за жаркой пестрых зонтов. Что было! Он отнимал у нас огненную сковороду, обзывал охренелыми, и даже командирская интонация у него пропала, когда он упрашивал нас не есть "всякую поганую разность". Решив, что мы окончательно порченые, дядя Ваня махнул рукой и ушел, не стал смотреть.
И несколько дней после этого наблюдал за нами со своего огорода: живы ли? Ну а вывод сделал такой: может,
Но дядя Ваня - душа человек. Он просто подарил нам свои грибные места: мол, грибов на всех хватит. А грибное место для новичка - учебный класс. Растут там не только известные ему "шпиены", но и те же зонты, и белый навозник, и луговой опенок. Да и сами "шпиены" нам с Сережей известны луговые, лесные и отчетливо-клубеньковые. Самый желанный из них лесной шампиньон. В зрелой поре он крепок и мясист. Строгий купол шляпки слегка буроват и покрыт розовыми чешуйками. Луговые - те, что растут на выпасах, - похожи на него, как бледные тонконогие братья, народившиеся в голодную пору. А вот с отчетливо-клубеньковым необходимо разобраться. Молодой гриб очень похож на бледную поганку. Но во-первых, шляпка: у поганки она колокольчиком и слегка набок, а у шампиньона плотно сидит на ножке и сверху приплюснута - гривенник положить можно. И что важно, у поганки основание ножки завернуто в разорванную ростом вольву, чего у шампиньона нет. Но чтобы обнаружить ее, нужно взять гриб из земли осторожно и целиком, иначе она в земле и останется, она не всегда видна снаружи. Ну и клубеньковый шампиньон поодиночке не растет. Рядом найдутся грибы зрелого возраста с распахнутой, плоской почти шляпкой и типичной нежно-розовой или даже коричневой подкладкой спороносных пластин.
Зонт или белый навозник, однажды увидев, не спутаешь ни с чем. Раскрытый зонт так и назовешь - зонт! А навозник похож на укутанную в белоснежный, длинноворсистый мех девчушку. К нему одно предупреждение: брать его можно только свежим, не почерневшим по краю. Если у белой шубки гриба появилась черная, пачкающая пальцы бахрома, значит, он начал саморастворяться и может испортить всю жареху.
Я потому остановился на этих грибах, что в наших селах, за исключением лугового шампиньона, их не берут. Повторяю, у нас грибы плохо знают, чему любая бабушка из подмосковных, например, лесов удивится. На нашем севере грибы всегда были вроде как овощи - знакомая с детства прибавка к питанию. А жители той же Елшанки - в прошлом степняки. В благодатных этих местах они сравнительно недавно. Нужда все силы отдавать выращиванию хлеба, добыванию корма для скота в неласковой к человеку степи сказывалась и тут как бы уже привычкой равнодушно относиться ко всему остальному. Хотя красота лесистых шиханов сразу запала в глаза степняков. Это ведь они дали такие названия: гора Лучная - на восходе солнца она сияет над селом восточным своим склоном, а вечером горит закатным светом западная сторона. Красный шихан - осенью действительно красный от пылающих листвой кленов и осин.
Но грибы пока собирают немногие. Как-то женщины, встречавшие стадо, удивились моим подосиновикам: "Да это же "коровьи задницы". Мы их сроду не берем".
На Урале, например, эти грибы ласково называют красноголовиками, а тут - ишь какое отмашистое наименование! Да, пожалуй, по цвету и на ощупь шляпка подосиновика напоминает красную коровью шерсть. А "задницы" - это как раз для отмашки: мол, на кой они нужны!
VII
...Только-только прощелкал кнутом пастух, как нас разбудил председатель Елшанского сельсовета. Сейчас он работает здесь же на хозяйственной должности. Зовут его Николай Иванович.
– Эй, сони городские, вставайте!
Я вышел под зябкое утреннее солнышко и с удовольствием оглядел Николая Ивановича. Зеленоглазый, русоволосый, и улыбка над молодой бородкой такая, что вот в пляс пойдет! Костюм, как говорят сельские, "не маркой", а брюки заправлены в мягкие, на березовых гвоздях сапоги. До председателя Николай Иванович работал лесничим и знает, что для леса и поля лучшей обувки пока не придумали. Но как и где он сапожника отыскал, вот что интересно.
С любым собеседником Николай Иванович на "вы" и по имени-отчеству. И вообще, любит говорить вежливо.