За каменной стеной

Велембовская Ирина Александровна

Маня заплакала, пошла взяла Люську, прижалась щекой к ее теплой замурзанной щеке.

— Ножки у нее кривые, лечить бы надо… И зубы плохо идут. Уж я Алексею сколько раз говорила.

— Сами мы таких вот Алексеев допускаем, — сердито сказала тетка Агаша. — Молчим много. Объявили: вот он такой-сякой, немазаный, по-ударному работает, планы выполняет! Да портрет его повесили: равняйтесь, мол, все по нем! Что же ему не величаться! Он и рад, думает, что лучше его и нет: работает как положено, взносы куда-то там плотит, рожу

никому не бьет. Что работник хороший — это еще не штука: он за это и денежки хорошие получает. А что для людей от сердца-то сделал?

К обеду вернулся Алексей. Агаша уже уходить собралась, но задержалась. Алексей скинул у порога рабочую одежду, сырые валенки, ватник. Тетка Анна засуетилась, стала убирать за ним. Согнувшись в три погибели, потянула из печи тяжелый чугун, чтобы достать теплой воды умываться, начала собирать на стол: резать хлеб, крошить мясо в чашку со щами, бить яйца в сковородку, поставленную на лучинки в загнетке. Маня молча ей помогала.

— Ты это что, зятек, или занемог? — вдруг спросила наблюдавшая за всем этим тетка Агаша.

Алексей удивленно вскинул белесые брови, непонимающе посмотрел на тещу.

— Я гляжу, за тобой ходят, как за роженицей. Не ко времени ты, милок, холопов-то заимел, подавать да подчищать за тобой.

Тетка Анна испуганно замахала руками:

— Да он-тось кушает! Я приберу, приберу! Мое такое дело…

Маня стояла бледная, не шевелясь. Но Алексей был спокойной породы: криво усмехнулся, взглянул исподлобья на тетку Агашу и не спеша стал закусывать.

Тетка Агаша тоже сделала вид, что ничего не произошло.

Прощаясь, спросила:

— У вас нет ли книжечки такой: «Катерина Воронина»? По телевизору глядела, так охота бы почитать. Маньку проводила, очки заказала: все ж вечерком когда…

Пряча вновь подступившие слезы, Маня покачала головой.

— Ты еще-то придешь, мам?

— Погляжу, какая зима простоит. А то к Витьке в Москву съезжу, погощу.

Но тетка Агаша в Москву к сыну не поехала: нанялась возить на ферму барду со спиртозавода в Белове. Маня не раз видела, как проезжала мать по Воротову в санях, груженных бидонами, а рядом с санями шли воротовские бабы, и тетка Агаша что-то оживленно и громко им рассказывала.

Зашла как-то вечером и Валюшка. Маня и обрадовалась, и смутилась: они со старухой парили отруби, и по избе плыл кислый густой пар.

— Зазналась ты что-то! — с обидой сказала Валюшка. — Сколько у нас в Лугове не была! А на курсы-то, что ж, и не думаешь?

— Когда мне?

— Занятая ты стала! — усмехнулась Валюшка. Но, посмотрев пристально в лицо Мани, вдруг осеклась. — Ты не обижайся на меня, Манявочка. С дури я тебе тогда советы подавала. Разве я знала, что нескладно так выйдет?

Обе помолчали. Потом Валюшка застенчиво сообщила:

— А я, Мань, за Мишку-шофера замуж выхожу…

Под Новый год Маня с Алексеем ходили в

Лугово к Валюшке на свадьбу. Свадьба была небогатая, не то что Манина, когда Алексей одного вина купил два ящика. И платья у невесты не было такого, как тогда у Мани, которой Алексей подарил отрез на полтысячи.

Валюшка сидела в светлом штапельном платьице и прятала под стол ноги в стареньких туфлях. Мане она успела шепнуть:

— Миша в техникум учиться хочет поехать. Мы уж решили зря не тратиться. Да и отцу помогнуть надо: строиться думают.

Но на свадьбе было очень весело. Маня хорошо помнила, что у них так не было.

Еще собираясь на свадьбу, Маня думала: что же подарить невесте? Знала, что Алексей и на дорогой подарок денег не пожалеет, лишь бы удивить людей. Но обращаться к нему не хотела. Решила подарить что-нибудь из своего, еще из дому привезенного. Достала розовый шарфик, который когда-то давала Валюшке надеть на свою же свадьбу. Правда, не новый он, пятно на нем какое-то…

— Спасибо, подружка! — поблагодарила невеста и убрала шарфик поскорее. Неужели знала, что на нем пятно?

Это самое пятно жгло и стыдило Маню, не давало весь вечер думать ни о чем другом. Против воли она улыбалась, но ни есть, ни пить почти не могла.

Был у Валюшки на свадьбе и Егор Павлович. Когда стали танцевать, первой пригласил Валюшку, потом подошел и к Мане.

— Ну, как со здоровьем? — спросил он весело. — Обошлось без ВТЭКа? Польку умеете танцевать?

Алексей на свадьбе вел себя сдержанно, пил мало, разговаривал только с пожилыми. Когда Маня, смущенная и порозовевшая после польки, снова села рядом с ним, он погладил ее по плечу, сказал, наклоняясь к уху соседа:

— Подходящая жена-то у меня? Стараюсь одевать, обувать как положено, чтобы на человека была похожа. Если бы, конечно, посвободнее у нас с этим делом было… нипочем бы ее в совхоз работать не посылал. А то ведь, чуть чего, участок отберут, корму, топки не дадут, ну и заскучаешь тогда на одной зарплате…

Короткая радость Мани разом заглохла: «А я, дура, думала, любит! Старалась поначалу, картошки его проклятые копала, на себе таскала… Хоть бы уж молчал, перед людьми не срамился!»

Но Алексей спокойно продолжал:

— На зарплату туфель на шпилях не купишь, на простые тапки не всегда останется. Корм дорогой, топку слева бери… А между прочим, не знаете ли, кому бы в Лугове велосипед пристроить? Он хороший совсем, но мечтаем к весне мотоцикл приобрести.

Мане было не по себе. Заторопила Алексея уходить. Прощаясь, сказала жениху и невесте, не глядя им в лицо:

— Приходите к нам-то… Телевизор поглядите.

И знала заранее: не придут.

8

Зима уже была на изломе, но холода не отпускали. Из-за снежных заносов не ходили машины из Белова, и Алексей теперь не всегда ночевал дома.