За катастрофой. Другая реальность
Шрифт:
Первая его девушка была легкомысленной. Да и какой она должна была быть? Им было по шестнадцать лет. Она только начинала познавать жизнь. Экспериментировала, как и он. Конечно, первые чувства – самые яркие, необычные. Лишь потому, что первые. Не могла это быть настоящая любовь.
Затем были Ольга и Соня. Дольше всех он был с Соней. Даже жил с ней.
Но сейчас в душе пустота. Остались лишь имена. Будто это имена кукол или манекенов.
Он будто и сам был пластиковым манекеном. Всегда казалось, что впереди еще столько времени. Казалось, что есть еще время жить лениво. Не тратить ни чувств,
Казалось, что сегодня еще можно посидеть дома, перед монитором компьютера. Ведь все делал для лучшего будущего. А где же было настоящее? Будущее… Такая иллюзорная субстанция. Настолько, что и не стоит внимания. Особенно сейчас. Будет ли он жив через минуту? Остается лишь данная минута. И что в ней? Пустота. Отсутствие надежды на радость, холод, боль души и тела, тошнота и вселенское одиночество. Да, он был бы рад любой из тех девушек-кукол, что были с ним когда-то в прошлом.
А прошлое? Остается только прошлое. Такое теплое и яркое. Там был кому-то нужен, там было уютно и спокойно. Там был выстроен фундамент жизни – квартира, работа, друзья. Кому теперь нужен этот фундамент? Лежит теперь в груде бетонных осколков вместе с жизнями остальных манекенов.
Да, события бегут, проносятся в голове, но где чувства? Гнев, радость? Одна лишь всепоглощающая печаль. Чувствовал ли он хоть раз истинное удовольствие от того, что с ним происходит или лишь врал себе?
Однажды они с Соней планировали снять домик за городом. На неделю. Отойти от цивилизации. От телефонов и компьютеров, от городского шума. Она была в восторге от такой идеи. А он, вскоре, о ней забыл. Взял сложный проект на работе и погрузился в него. О том, чтобы отказаться от цивилизации не могло быть и речи.
Но самое печальное в том, что он обвинил Соню в излишних чувствах, когда та сильно расстроилась. Пока он работал, она все подготовила. Нашла и оплатила дом, машину. Он даже в какой-то момент дал ей согласие на это.
В итоге он продолжил работать, а она уехала отдыхать. После произошедшего они становились все дальше друг от друга. Трещина росла, пока не стала пропастью, разделив пару на враждующие миры.
А ему было все равно. От чего настолько все равно? Ведь он помнил, что мальчишкой он и плакал и смеялся искренне, искренне любил свою семью, пока она была цела. Искренне был счастлив с друзьями. В какой момент жизни он умер внутри? Что привело его к этому?
В течение жизни он закапывал в себе множество эмоций и в итоге перестал их осознавать, чувствовать. Ведь проще не чувствовать ничего, когда тебя окружает несправедливость, безразличие и боль. Но вместе с печалью уходили и другие чувства. Невозможно спрятать под замок лишь одно. Радость не приходит, а злость и тоска копятся в подсознании, выливаясь в ненависть к окружающим. Ты не звонишь матери, не ценишь друзей и любимых.
«Зачем я все еще здесь? Среди трупов и воспоминаний. Раз уж так вышло, то нужно избавиться от всего, что связывает меня со старой жизнью! Уплыть в открытый океан… Хах! Открытый океан! Кто знает, может теперь весь мир и есть океан… Может зря не верил. Может, это высшие силы устроили глобальную чистку? Да, уплыву. Так будет легче… Может, я привыкну…»
Кирилл закрыл глаза. В голове пустота, в груди черная дыра, поглощающая мысли, эмоции. Она забирает части души, день за днем, по чуть-чуть, и потом совсем ничего не останется. И пусть, может, без нее будет легче.
Лицо скривило болью. Правой рукой парень коснулся груди, левую сжал в кулак. Колени автоматически согнулись. Болевой спазм длился около минуты, каждая из секунд которой пульсировала в мозгу.
«Что это!» – Кирилл сжался в комок, зажмурил глаза. Слезы защипали их, но не потекли по лицу как раньше, они растворились в воде вокруг. Через пару минут боль начала утихать. «Что если это повториться? Еще и этого не хватало!».
Стало легче. Выждав немного, Кирилл поплыл в сторону окраины города. Не спеша перебирал ногами, уже уверенней. Большую часть времени он смотрел перед собой, в темноту. Лишь временами посматривал на останки города под собой, но не видел там ничего кроме опустошающей силы природы и боли утраты.
Просто не помнить. Это единственный выход. Отключить прошлое и сосредоточится на этой минуте. Сосредоточиться на том, как вода сопротивляется движению, как под тобой мелькает разноцветный свет водорослей и рыб. На том, как поет океан.
Потихоньку, Кирилл преодолевал улицу за улицей. Часто делал остановки, часто засыпал. Раньше этот город казался меньше. Раньше были автобусы, машины, а сейчас только он и его покалеченное тело. Все – равно. Оставаться здесь глупо. Заставлять себя смотреть на нескончаемый предсмертный крик, заключенный в камне. Довести себя до исступления воспоминаниями! Жуткая перспектива на будущее. Может он скоро умрет? Просто возьмет и умрет. Сам по себе. Уснет и не проснется. А что? Люди всегда умирали от радиации. Это куда радужней бесконечных одиноких скитаний в водной пустоши. Нужно лишь как-то продержаться до последнего часа.
Продолжив путь после очередного короткого сна, Кирилл заметил, как в руинах, под зеленым светом длинной водоросли, мелькнуло что-то темное. Он остановился. Нечто крупнее рыбы, но меньше недавнего монстра. Странное существо. Оно практически не шевелилось, то прижимаясь к бетону, то слегка поднимаясь. Но силуэт… Кометой мысль скользнула по мозгу: «Я не один!». Радость наполнила каждую клетку, но Кирилл быстро осадил себя –вероятней это просто труп, болтающийся над руинами, или же мусор, принявший человеческую форму.
Кирилл решил медленно подбираться к загадочному месту. Чем ближе он подплывал, тем больше и больше различал в находке человека. Живого!
3 глава
–Кто здесь?! – Испугано проговорило существо, прижимаясь к бетонному осколку. Женский голос звучал булькающе, глухо, непривычно.
Кирилл отпрянул в сторону. Может, показалось?
Девушка беспомощно оглядывалась по сторонам.
–Кто здесь?! – Повторила она.
–Н.. б…ся… кх – Горло разрезало болью. Вода вырвалась наружу, задев голосовые связки. Кирилл схватился за шею обеими руками. Тепло рук смягчило боль.